Посмотри в глаза чудовищ - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лазарчук, Михаил Успенский cтр.№ 122

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Кончилась и война – и уволили меня в запас в начале октября сорок пятого. Мог я по закону о солдатских правах даже высшее образование получить бесплатно, да как-то неудобно: и возраст не тот, и слов я мало нужных для колледжа знаю: Короче, осел я в Майами и стал в доках работать. Грузчиком. Как в самом коротком анекдоте. И даже чуть не женился, да как-то пронесло. Полгода прошло, и что ты думаешь: затосковал я по службе.

Но, видно, бабка мне в детстве как надо подгадала, потому что стали как раз вербовать у нас резервистов для полярной эскпедиции на юг. По-дурному Земля устроена: Я успел записаться. Старый знакомый мой, сержант Грейнджерфорд, как меня узрел, так и заорал на адмирала: каким трюмным матросом?! В штурмовую группу! С выслугой, надбавками и хрен знает чем еще. Я еще себе думаю: зачем попу гармонь? Что будет делать в Антарктиде штурмовая группа?

Пингвинов жучить? Но молчу, жру усиленный паек и гоняю на тренировках тех, кто повоевать не успел. Тяжело, говорю, в учении – легко в гробу…

Крейсер наш назывался «Оклахома-сити». Адмирал Бирд, Ричард Ивлинович, держал на нем свой флаг. Мужик он был простой, доступный, в кубрик наш спускался и байки свои травил. И, между прочим, носил такую же, как у меня, «медаль Конгресса». Для американцев он и по сю пору кто-то вроде Водопьянова или Отто Юльевича Шмидта. Первым долетел до Северного полюса, потом через Атлантику – вторым после Линдберга: И вот он знакомится с личным составом, собирает ветеранов и под топ-секретом сообщает: экспедиция наша не просто научная, а военно-научная, и даже больше военная, потому что, по сведениям разведки, нацисты оборудовали в Антарктиде тайную базу, где продолжают создавать свое супероружие и где, есть такая информация, скрывается настоящий Гитлер. Которого, вроде бы, простая пуля не берет – и именно так его можно отличить от ненастоящего: И очень мне это напомнило десятилетней давности напутствие товарища Агранова, так напомнило, что захотелось прыгнуть за борт да и плыть своим ходом до теплого города-курорта Майами: Но только были мы уже в ревущих сороковых – и даже не годах, а широтах.

Очень мне не нравилось и то, что кораблей в нашей экспедиции было тринадцать. Но потом догнал нас «Генерал Грант», старый эсминец, переделанный в научное судно. Сразу камень с сердца упал. Следуем двумя колоннами в виду побережья, легкие суда к берегу шастают, разведку ведут. С авианосца каждый день «корсар» взлетает: Наука! Но вот в один день пришвартовывается к нам катер с «Гранта», и я начинаю думать, что жизнь – это сплошной роман «Десять лет спустя». Потому что поднимается на борт с катера мой партизанский командир Николай Степанович…

В той извращенной действительности, что окружала его, любые отклонения от нормы казались нормальными поправками.

Джозеф Хеллер

Подземелье острова Шаннон совсем не похоже было на то, которое Николай Степанович имел удовольствие исследовать в Антарктиде. Здесь были не переходы и залы, по-немецки строгие и функциональные, а низкая, но чрезвычайно обширная пещера, свод которой опирался на толстые, в беспорядке разбросанные каменные колонны. Но при этом оставалось странное ощущение одинаковости в чем-то главном: как будто очень талантливый художник написал картину, в которой изо всех сил старался манерой не походить на себя самого. Все – другое. Но рука та же…

И – было очень холодно. Стыло. Трудно сказать, сколько градусов, но лицо уже одеревенело, и немели пальцы в меховых перчатках.

Луч фонаря дробился на каменных гранях.

Вот она, черная дверь…

Гусар опустил голову и коротко проворчал что-то.

– Да, – сказал Николай Степанович. – Можно сказать: пришли.

Он снял с плеч рюкзак, Достал, освобождая каждую от оплетки, шесть бутылок с «тьмой египетской». Связал их по три скотч-лентой. Треск ленты казался оглушительным.

– Скорее всего, там пусто, – сказал он Гусару. – Рыцарь Поликарп явно открывал эту дверь, а значит – ящеры за ней начали оживать. И ожили они в непроглядную тьму: Что же касается стражей: посмотрим. Так ли уж они непобедимы. Но на всякий случай: сам понимаешь.

Он присел и обнял пса. Пес прижался к нему головой и лизнул смущенно в щеку.

Потом высвободился из объятий, взял зубами одну связку бутылок и подошел к двери.

Николай Степанович достал портсигар, открыл. Потом наклонился и взял в руки вторую связку бутылок.

Когда он выпрямился, двери перед ними уже не было.

Она не поднималась медленно, как та, в Антарктиде. Она просто исчезла.

Распалась тут же погасшими искрами.

За дверью был сумрак – примерно как в белую ночь. Бесконечно высокий свод светился зеленовато-сиренево. Ровный пол из матового камня лежал под ногами, и по нему от двери расходились чуть заметные темные линии – как лучи нарисованного черного солнца.

У самой двери, слева, лежал ничком мертвый ящер.

Он был тонкокостный, с маленьким хвостом и узким торсом. Если бы он стоял, то был бы чуть выше двух метров. Ноги пропорционально были чуть длиннее человеческих, а четырехпалые руки чуть короче. Удлиненная голова венчалась аккуратным костяным гребнем. Лицо производило впечатление почти человеческого – разве что нос коротковатый и приплюснутый, а подбородок – узкий и скошенный назад. Полузакрытые глаза были выпуклы и огромны…

Насрулло в сравнении с ним выглядел гориллой.

Гусар подал голос.

Николай Степанович встал и посмотрел туда, куда смотрел пес. Чуть выделяющееся на общем фоне, желтело продолговатое пятно.

– Посмотрим?

– Ггг: – не разжимая зубов.

– Забрать бутылки?

Гусар покачал головой.

Осколок стекла завизжал под подошвой. Потом – горлышко зазвенело, откатываясь в сторону.

Мертвые ящеры лежали так, будто умерли час назад. Рум. Время идет как-то по– своему.

Желтое пятно приблизилось. Обрело очертания.

На невысокой – по грудь человеку – возвышенности лежал золотой дракон.

Взгляду были доступны только морда и передние лапы, неожиданно напоминающие львиные лапы сфинкса.

С приближением к дракону становилось светлее.

Даже не было страха.

Веки дракона дрогнули. «Да,»– сказал он.

Он не издал ни звука, и в голове Николая Степановича не звучал голос – просто почему-то ясно было, что дракон только что сказал «да».

– Что значит «да»? – спросил Николай Степанович.

Он уже вроде бы не шел вперед, но все равно приближался к дракону все ближе, и ближе, и ближе. Гусар стоял рядом с ним, прижавшись к колену, и дрожал напряженно. «Да – это мой конечный ответ. На череду вопросов, которые ты задашь. Которые есть один-единственный главный вопрос.»