Золотое солнце - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Володихин, Наталия Мазова cтр.№ 47

— Пей, пока дают. — Я поднесла бутыль к самым ее губам.

По-прежнему даже не подняв руки, чтобы перехватить сосуд, она сделала несколько жадных глотков. Но тут за моей спиной раздался шорох, и острые ногти впились мне в плечо.

— А ну отдай! За чужой счет добрая, да? Свою-то воду вмиг вылакала! В следующий раз принесут, пои каргу из своей доли, если захочешь, а мою трогать не смей!

От неожиданности я выронила бутыль. Как назло, та упала аккурат на выпирающий из пола брус-ребро и с не громким треском раскололась. Остаток воды моментально был впитан старухиной подстилкой. Увидев это, имланка окончательно озверела.

— Ах ты, сука! Ну ты у меня сейчас поплатишься, тварь подзаборная!

С этими словами она кинулась на меня. В первый момент я растерялась: так уж сложилась моя жизнь, что сама я ни разу не дралась с женщинами, хотя очень хорошо знала, что, если уж разозлить их как следует, правил для них не существует, а потому они куда опаснее мужчин. Я сама в детстве была такой — если уж сцеплялась с мальчишками, то ни зубы, ни когти не оставались без дела.

Первый же бросок имланки по логике вещей обязан был оставить меня без правого глаза — но вместо этого ее ногти лишь расцарапали мне лоб у самых корней волос. С трудом извернувшись, насколько позволяла привязь, я ухватила противницу за давно не чесанные длинные волосы, свалявшиеся, как пакля. Зашипев, как вода на раскаленной плите, она попыталась сделать со мной то же самое — но рука ее снова без толку скользнула вдоль моих плеч, докуда обрезанные волосы просто не доходили... Догадка ударила молнией: она меня не видит! Неизвестно почему, но для нее не существует света магических пут, и она вынуждена кидаться на шум!

Осознание этого придало мне силы. Конечно, имланка, как большинство женщин, была массивнее и сильнее меня, но в данном случае это лишь упростило мне задачу. Я даже почти ничего не делала, только уворачивалась. Противница сама запуталась в магической привязи, наступила себе на подол (раздался треск рвущегося шелка) и с невероятным шумом рухнула на пол. Я не отказала себе в удовольствии пнуть ее коленом в бок.

— Так ты что, видишь эти веревки? — выговорила имланка, тяжело дыша, и вдруг разразилась потоком оскорблений: — Ведьма злоедучая! Тварь навозная! Подстилка солдатская!

Я, поморщившись, порылась в памяти и выдала знаменитый Кайсаров «малый крюк» в переводе на имланский:

— Во все дыры много раз отыметая первая производная шелудивой суки старшего золотаря и стада недоеных козлов, жрущая...

Что именно положено жрать столь гнусному созданию, я изречь не успела. Старуха, до сих пор взиравшая на нашу возню (или только прислушивавшаяся к ней? Может, и для нее не существует света магической веревки?) с полным безразличием, вдруг задрала голову к потолку и пронзительно завизжала. Так могла бы визжать тринадцатилетняя девчонка, увидевшая скорпиона у себя на подоле, но уж никак не женщина, чьи годы перевалили за полсотни.

От этого визга оторопь взяла не только меня, но и имланку.

Некоторое время мы в оцепенении внимали этому нечеловеческому звуку. Потом над нашими головами послышались голоса. Ближе, ближе, и наконец люк с грохотом распахнулся, позволив нам услышать последнюю реплику, произнесенную холодным, почти без интонаций, голосом:

— Делай что хочешь, но эти стервы нужны мне живыми и целыми.

Вслед за этим по лестнице скатился тот самый носитель трехцветного шнура, который передавал нам пищу. В руках его была многохвостая плеть, которой он тут же огрел старуху. После пятого или шестого удара та замолчала столь же внезапно, как и заверещала. Тогда внимание стража переключилось на нас — каждой досталось по два удара. Я с трудом увернулась, чтобы не получить по лицу, поскольку плеть гуляла, как когда-то говорил Салур, «не прицельно, а принципиально».

— За что?! — взвыла имланка у моих ног. — Эта тварь оставила меня без воды и вдобавок поколотила — ее и бейте!

— А вот не надо мучить других жаждой, — сквозь зубы отозвалась я. — Благодари своих богов, что не случилось ничего похуже...

Не говоря ни слова, тип со шнуром подошел к стене и оторвал наши с имланкой петли от несущей веревки столь же легко, как если бы это были стебельки травы. Держа в руках оборванные концы, он сделал неуловимое движение обеими руками сразу — и тотчас же светящиеся путы оплели нас обеих, скрутив руки за спиной и обняв горло. Свободными остались лишь ноги.

— По лестнице вверх, живо, ну! — скомандовал наш страж, одной рукой перехватывая концы магических привязей, а другой замахиваясь плетью на меня и мою противницу.

Ох, какое же это было наслаждение — снова выйти на свежий воздух и размять затекшие ноги! По сравнению с этим никакого значения не имело даже то, что тип со шнуром вел нас с имланкой, как двух собак на поводке. А если прибавить к этому еще и возможность осмотреться, то унижение воспринималось вполне приемлемой платой за такую прогулку.

Имланка по-кошачьи щурилась на дневной свет, как и положено человеку, слишком долго просидевшему в темноте, и безмолвно злилась. Я же, не тратя времени даром, впитывала новые сведения.

Люк, из которого мы вылезли, находился на самой корме, и теперь нас зачем-то тащили через весь корабль. Дул ровный ветер и, судя по солнцу в зените, гнал корабль как раз на северо-восток — в общем, туда, куда и стремились мы с Малабаркой.

Я поискала взглядом мертвую птицу на мачте — и снова вздрогнула от необъяснимой жути. Неведомые мне ржавокоричневые хищники, не живущие на побережье, свисали с обоих концов реи.

Мало того, в том месте, где у всякого уважающего себя корабля должна быть носовая фигура, болталась целая связка этих тварей!

О небеса!

По сравнению с этим сущей мелочью казалось то, что, даже на мой неискушенный взгляд, команды на корабле было раза в три меньше, чем необходимо, чтобы с ним управиться.

Теперь я окончательно убедилась, что корабль, подобравший меня в шторм, был пропитан магией, как праздничный пирог патокой. Причем магия эта была самого омерзительного свойства.

Правда, последнее меня ничуть не поразило: корабль был имланский, а имланцы всегда славились умением делать с помощью магии разнообразное непотребство. Одни живые мертвецы — именно такого изобразил тогда Малабарка на причалах хитемского порта — чего стоили!

Тот, с тухлыми глазами под капюшоном, теперь стоял у борта, рядом с человеком, одетым в доспехи искусной работы.

Сейчас капюшон его был отброшен на плечи, не мешая видеть лицо — даже красивое, но стянутое ледяной жестокостью в застывшую маску. Летящие по ветру молочно-белые волосы составляли с этим совсем не старым лицом пугающий контраст. Но особенно не понравилось мне полное отсутствие всяких безделушек, горделиво именуемых «рабочими» — ни перстня на пальце, ни там тебе обруча на голове или амулета на шее. Даже облачение его было сшито из темной, достаточно хорошей ткани, но отнюдь не из черного атласа, как водится у имланских черных магов высшего разряда.