Нет, она не забудет. И когда станет леди Каслтон, и будет гулять по поместью одна, зная, что ей остается заниматься только оранжереей и собаками, все равно будет мысленно возвращаться к той ночи.
И уж точно его она не забудет.
Но кажется, она разболталась.
Помолчав, Кросс сказал:
– Я принес вам кое-что.
Он протянул ей пакет в оберточной бумаге.
Ее дыхание участилось – странная реакция на маленькую коробочку, – и Пиппа, взяв сверток, оттолкнула любопытный мокрый нос Тротулы и быстро развернула пакет. Внутри оказалась маска-домино. Она подняла кусочек черного шелка. Сердце неровно колотилось.
– Спасибо, – пробормотала она, не в силах понять, для чего эта маска.
– Она вам понадобится, – кивнул Кросс и, отвернувшись, быстро пошел по саду.
Тротула побежала за ним.
Пиппа не захотела оставаться одна и поспешила догнать мужчину и собаку.
– Мы идем… в публичное место?
– Что-то в этом роде.
– Я подумала… – Пиппа поколебалась. – У меня сложилось впечатление, что мы будем общаться с глазу на глаз. – Она прижала к себе ридикюль. – Не могу же я спрашивать вас о деталях на публике?
Кросс обернулся так резко, что она едва на него не наткнулась.
– Сегодня мы поговорим не о деталях, а о соблазнении.
Пиппу охватил озноб.
Очевидно, в темноте слова имеют большую силу, чем при свете.
Очевидно, ощущения становятся более острыми. Особенно когда не видишь собеседника. А она его не видит в темноте. Но слышит…
«Соблазнение…»
Кросс снова зашагал вперед.
– Для того чтобы понять, как соблазнить мужчину, вы должны сначала понять суть соблазна.
Пиппа поспешила за ним.
– Я прекрасно понимаю суть соблазна.
Кросс бросил на нее насмешливый взгляд.
– Понимаю, – настаивала она.
– Что соблазняет вас?
Они подошли к черному экипажу. Мистер Кросс открыл дверь и опустил подножку. Спаниелька радостно прыгнула в экипаж, и Кросс с Пиппой рассмеялись. Пиппа щелкнула пальцами.
– Тротула, вон!
Собака с печальным вздохом повиновалась.
Пиппа показала на дом:
– Иди домой!
Спаниелька села.
Пиппа повторила жест:
– Домой!
Собака отказывалась двинуться с места.
– Иногда она совершенно неуправляема, – ухмыльнулся Кросс.
– Обычно она послушна.
– Возможно, дело во мне.
– Возможно, – буркнула Пиппа.
– Неудивительно. Вы тоже совершенно неуправляемы, когда находитесь в моем обществе.
Она притворилась шокированной:
– Сэр, вы сравниваете меня с собакой?
Кросс улыбнулся, и в животе у нее что-то затрепетало.
– Может быть… но поговорим о наших делах. Что искушает вас, Пиппа?
– Я…
Она поколебалась:
– Я очень люблю меренги.
Кросс громко рассмеялся.
– Но это правда.
– Не сомневаюсь. Однако вы можете получить меренги в любое время, как только захотите.
Он знаком велел ей сесть в экипаж.
Пиппа проигнорировала молчаливый приказ и попыталась доказать свою правоту.
– Ничего подобного. Если кухарка их не приготовит, значит, я ничего не получу.
На его губах играла улыбка:
– Вечно практичная Пиппа. Если захотите, всегда можете найти меренги. Наверняка где-то в Лондоне кто-то пожалеет вас и удовлетворит страсть к меренгам.
Она нахмурилась:
– Значит, тут нет соблазна?
– Нет. Вы желаете пирожное. Но это не одно и то же. Желать легко. Все очень просто: вы хотите получить меренги, и вы их получаете.
Кросс снова махнул рукой, не делая попытки помочь ей сесть:
– Забирайтесь.
Пиппа ступила на подножку, прежде чем обернуться. На этот раз их глаза оказались на одном уровне.
– Не понимаю. Что же такое соблазн?
– Соблазн…
Он поколебался, и Пиппа подалась вперед, впитывая этот любопытный, будоражащий урок.
– Соблазн превращает вас в другого человека. В то, о чем вы никогда не мечтали. Требует, чтобы вы отказались от всего, что любили, и призывает вас продать душу за одно мимолетное мгновение.
Слова казались тихими, мрачными и исполненными правды, и оба молчали, не отрицая прозвучавшего в них приглашения. Кросс стоял так близко, защищая ее от падения с подножки, и его жар окутывал Пиппу. Невзирая на холод.
– В душе все ноет, – прошептал он. – Вы готовы дать любой обет, принести любую клятву. За один… совершенный… чистый… беспримесный… вкус соблазна.
О господи.
Пиппа выдохнула. Мысли беспорядочно метались. Она закрыла глаза, сглотнула. Вынудила себя открыть глаза, отвела взгляд от него и… манеры, в которой Кросс ее соблазнял.
Почему он так спокоен, холоден и полностью владеет собой?
Почему его не одолевают подобные… чувства?
Он кого угодно способен лишить самообладания.
– Это должна быть совершенно необыкновенная меренга.
Мгновение тишины сопровождало глупые, абсурдные слова… слова, которые нельзя взять обратно. Как смехотворно!
Кросс хмыкнул. Зубы блеснули в темноте.
– В самом деле, – согласился он серьезно.
И прежде чем Пиппа успела опомниться, добавил:
– Тротула, домой.
Собака повернулась и потрусила домой.
– Садитесь, – повторил он Пиппе.
Она послушалась. Не задавая вопросов.
Переулок за «Ангелом» выглядел ночью иначе. Более зловещим.
Ей стало не по себе, когда он потребовал надеть маску. Экипаж остановился, и Кросс соскочил на землю без помощи слуги или подножки.
Пиппа, не колеблясь, сделала, что он приказал, и с волнением надела маску. Впервые в жизни.
Маска обещала нечто необыкновенное. Наконец она что-то узнает.
Ее первый выход инкогнито. Первая возможность быть кем-то, кроме самой странной из сестер Марбери.
В маске Пиппа казалась себе не странной, а таинственной. Не просто ученым, а овеянной скандальной славой настоящей Цирцеей.
Но, пытаясь поудобнее приладить маску, она понимала, что воображение – не реальность. И маски предназначены не для спектаклей.