Брешь - читать онлайн книгу. Автор: Ли Патрик cтр.№ 29

Дэйв Брис

7 МАРТА 1978 г.

ВЕРОЯТНО, СПУСТЯ ЧЕТВЕРТЬ ЧАСА

ПОСЛЕ 18:00 У.С.В.

Это снова Дэйв Брис. Данный отчет о пуске предназначен для тех, кто будет проводить расследование, на тот случай, если никто из нас не выберется отсюда живым. Данные, зафиксированные приборами и механизмами, судя по тому, что произошло с металлами, утрачены полностью. Остается непонятным, почему мы до сих пор живы: железо в нашей крови и медь, входящая в состав нервных волокон, должны были подвергнуться тому же воздействию и убить нас мгновенно. Скорее всего, впрочем, воздействие имело место, просто симптомы по какой-то причине еще не проявились. Все мы ошеломлены и напуганы. Так или иначе, я делаю эту запись, чтобы тот, кто найдет тетрадь, кем бы он ни был, знал, с чего начать.

Итак, пуск состоялся, как и было запланировано, в 17:40 по У.С.В. В момент столкновения весь металл, имевшийся в бункере, засветился. Разные металлы и сплавы излучали разное свечение, но преимущественно оно было голубым и зеленым. Что-то внутри настенного телефона, уж не знаю, что именно, вспыхнуло ярко-желтым. Заместитель министра энергетики Портер рухнул, где стоял, и, когда к нему бросились, оказалось, что сердце его уже не бьется. Двое знавших его сотрудников министерства сказали, что у него был кардиостимулятор. По мне, так спускаться на объект с кардиостимулятором было безответственно даже при том, что никто не предвидел ни малейшей опасности. Во всяком случае, знай я об этом, непременно посоветовал бы ему воздержаться от участия в запуске.

Сейчас его тело лежит у задней стены бункера: может, это не похоже на почетные похороны, но ничего лучшего никто для него сделать не в состоянии.

Сразу же рухнул и Рубен Уард, но по другой причине: в момент запуска обе его руки лежали на металлической панели кольцевого коммутатора. Получил ли он удар током, или это было нечто иное, судить не берусь, но только он потерял сознание и упал. Он остается на полу без сознания, и сейчас, чтобы было помягче, мы подложили под него пару свитеров.

Свечение металла прекратилось по прошествии примерно тридцати секунд: к этому времени мы оказались полностью лишенными и возможности продолжать работу, и какой-либо информации о происходящем. Все электрические устройства вышли из строя: компьютеры, измерительные приборы, все. Освещение в бункере тоже погасло, и если что-то и позволяет нам видеть друг друга, то лишь яркое свечение в конце коридора, исходящее из пусковой камеры, сразу за дверью. Оно очень яркое, так что хоть напрямую на нас свет не падает, но достает и досюда. Другое дело, что под таким углом зрения мы не можем разглядеть, что там происходит, и остаемся в полном неведении относительно источника света. Могу лишь сказать, что мы там никаких осветительных приборов подобной мощности не устанавливали. Этот яркий свет продолжает гореть и сейчас, через тридцать, а то и сорок минут после запуска.

Мы устроили голосование и большинством приняли решение открыть дверь и послать кого-нибудь проверить, работает ли лифт. (Пойду я.) Шахта находится на дюжину, или около того, ярдов дальше от камеры, чем это помещение, и, возможно, она не пострадала. Правда, открывать дверь страшновато, ведь мы не знаем, что там снаружи, например с воздухом? С одной стороны, с чего бы ему вдруг делаться вредоносным, а с другой — кто вообще может сказать, что здесь происходит?

ПРИМЕРНО ЧАСА ЧЕРЕЗ ПОЛТОРА ПОСЛЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ ЗАПИСИ

На то, чтобы открыть дверь, нам потребовалось полтора часа. В нескольких местах расплавленный металл припаяло к раме словно сварочным аппаратом: если бы дверь прилегала к раме плотнее, сварной шов прошел бы по всему контуру, и тогда мы бы точно не выбрались. Ясно ведь, что сквозь дверное окошко, перекрытое двухдюймовой толщины пластиной из оптического пластика, не пролезешь.

Впрочем, толку так и так никакого. Выбраться я выбрался и до лифта добрался, только он не работает. Обесточен, да и шкивы, надо полагать, заварило.

Находясь в коридоре, я смог заглянуть в камеру, но бивший оттуда свет слепил так, что невозможно было ни к чему присмотреться. Фактически ничего, кроме ослепительного света, различить не удалось. Складывалось впечатление, что он исходит из одной точки, находящейся в центре чего-то ярко-белого, не знаю уж чего. Кожей он ощущался как прямые солнечные лучи — даже, пожалуй, теплее, что пугало. Я поспешил оттуда убраться.

Помимо света из камеры исходил некий звук, настолько слабый, что мог бы, пожалуй, сойти за игру воображения, но мне так не кажется. Описать его довольно трудно, что-то отдаленно напоминающее камертон. Вернувшись в бункер и закрыв дверь, я уже больше этого звука не слышал.

Скоро кто-то должен будет за нами явиться. Рубен так в себя и не приходит, а я все думаю о мерах предосторожности, о которых стоило бы позаботиться в ходе сооружения этого комплекса. Скажем, не говоря уж о большем, здесь, внизу, не помешало бы присутствие медика. Но ведь никому, включая меня, даже на миг не пришло в голову, что нечто подобное, что бы это ни было, может здесь случиться. А стало быть, ответственность за происходящее сейчас с этими людьми лежит на мне.

Это, если кто не понял, писал по-прежнему Дэйв.

ПЯТЬ-СЕМЬ ЧАСОВ ПОСЛЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ ЗАПИСИ

Я впал в забытье. Министр Грэм растормошил меня, и я увидел, что свет в холле изменился. Сильно потускнел и приобрел синеватый оттенок. Нервы у всех на пределе, у меня тоже. Почему, черт побери, до нас так никто и не добрался?

Рубен все так же в беспамятстве. Может, и в коме, но кто его знает, я же не врач. Тело Портера уже начало раздуваться, пахнет ужасно, и, учитывая, что помещение не проветривается, это не может нас не беспокоить.

Короче говоря, я просто вне себя. Наверное, это непрофессионально и, возможно, потом я эту страницу вырву, но сейчас откровенно пишу, что я вне себя и в полном раздрае. Рубен был моим другом и одним из умнейших людей в мире, он мог столько сделать для науки, а сейчас, возможно, его бесценный мозг поврежден и состояние ухудшается из-за того, что эти долбаные задницы наверху заняты невесть чем. Интересно, они хотя бы назначили время собрания, на котором собираются обсудить, как нас отсюда вытащить?

Нет, тут, конечно, во мне говорят отчаяние и страх. На самом деле они там наверняка стараются сделать все возможное, но нам-то от этого не легче. Бункер наполнился трупным смрадом, но покинуть его мы боимся. Хотел бы я все-таки знать, что это за чертов свет исходит из камеры.

Дэйв

ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПОСЛЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ ЗАПИСИ.

ВЕСЬМА ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО

Терпеть эту вонищу нет больше никаких сил. Мы с Грэмом добровольно вызвались по крайней мере вынести тело в коридор, а может быть, и оттащить его подальше к камере. Большинство проголосовало за то, чтобы после этого на некоторое время оставить двери открытыми и попытаться, если получится, проветрить помещение.

Свет сейчас потускнел еще больше, приобрел пурпурный оттенок и отбрасывает на пол коридора рябь, словно вы смотрите на дно бассейна. Должен признаться, что мне страшно туда выбираться, ведь я понятия не имею, что там творится и что находится в камере. Страх есть, никуда не денешься, но и любопытство тоже имеет место. Так или иначе, сейчас мы отправляемся.