Божество пустыни - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 26

Я первым в Фивах узнал, что после сожжения тела Беона царем гиксосов был провозглашен его младший брат Корраб.

И главнейшей заботой Корраба как будто стала месть за гибель старшего брата. Он снял десять тысяч своих воинов из боевых отрядов, которые противостояли египетским силам на границе между Шейх-Абадом и Асуаном. Это решение стало счастливым для Египта. Фараона атаковали вдоль всей границы. Гиксосы никогда не берегли жизнь своих воинов и без колебаний принимали участие в изматывающем сражении, если это предлагал противник. До тех пор гиксосы несли тяжелые потери, но и наши люди страдали.

Теперь давление уменьшилось, и фараон получил возможность перестроить свои силы и занять более выгодную позицию. Произошло это потому, что Корраб почти четверть своего войска повел на север против критян, оставшихся у крепости Тамиат.

Корраб был свидетелем гибели брата. Он начальствовал стражей на царской барже и видел предательское нападение трех критских трирем, видел минойские доспехи военачальников и моряков.

Корраб видел, как критский лучник намеренно выпустил три стрелы в его невооруженного брата, когда тот плавал в воде. Позже утыканного стрелами мертвого царя Беона извлекли из реки и оплакали, и Корраб сам поднес факел к его погребальному костру. Потом он своеручно надел себе на голову корону гиксосов и объявил беспощадную войну Криту.

Мы с Атоном с радостью следили за походом Корраба на минойцев. От своих шпионов мы узнали, что старшие критские военачальники уплыли из Тамиата на галере, которую я для них оставил. Маленькая галера вместила всего сорок человек, прочие остались в крепости. Когда галера достигла Крита, капитан доложил Верховному Миносу о позорном предательском нападении гиксосов на крепость и захвате критских сокровищ. Он рассказал Миносу, что пираты не пытались скрыть свою принадлежность, они были одеты по-гиксосски, и он сам слышал, как они разговаривают на этом языке.

Верховный Минос немедленно отрядил флот боевых галер к Тамиату, чтобы спасти две тысячи критских воинов, оставшихся там. Но его галеры опоздали.

Царь Корраб с десятью тысячами воинов побывал там раньше. Критяне мужественно сопротивлялись, но Корраб перебил большинство их. Выжившие сдались. Корраб всех их обезглавил и на пристани под крепостью сложил из их голов пирамиду. Спасательный отряд из Крита прибыл только после того, как царь Корраб вернулся в Мемфис, оставив груду голов гнить на пристани и позволив стервятникам пожирать останки критян. Галеры вернулась на Крит, и об этой бойне доложили Миносу.

Верховный Минос на алтаре своих жестоких богов поклялся отомстить и послал свой флот нападать на порты и военные поселения гиксосов вдоль всего побережья Северной Африки.

Царь Корраб отомстил погромом всех критян, живших под его властью в северном Египте. Минойцы – умны и предприимчивы. Они искусные ремесленники и купцы. Они всегда впереди других торговцев и дельцов. Везде, где сладко пахнет серебром и прибылью, вы найдете минойцев.

Как иначе жители такого маленького острова, как Крит, могли бы стать главной силой во всех землях, окружающих Среднее море?

В северном Египте жили несколько тысяч таких минойцев. Царь Корраб натравил на них местное население, отличавшееся жестокостью и звериной яростью, которыми так знамениты гиксосы. Минойцев вытаскивали из домов, насиловали женщин и детей даже самого нежного возраста. Потом их – мужчин, женщин и детей – согнали в храмы, которые гиксосы воздвигли своим богам, и подожгли крыши у них над головой.

Минойцы пытались бежать, но мало кому удалось покинуть страну. Корабли Верховного Миноса спасли тех более удачливых, что жили в городах и портах на побережье Среднего моря. Другие, жившие южнее, ушли в пустыни, окружающие наш Египет. Там они гибли от жажды и от рук бедуинов, тоже людей жестоких и хищных.

Однако несколько сот минойцев с семьями бежали на юг от Мемфиса и Асуана и смогли спастись от преследовавших гиксосских колесниц и достичь наших позиций. Вельможа Кратас приказал предоставлять им убежище и защиту и обходиться с ними по-доброму.

Едва узнав об этом, я сел на коня и как мог быстро добрался до передовых линий наших легионов, противостоящих гиксосам.

Некоторых старших военачальников в этих легионах я знал еще детьми. Я сам обучил их науке и искусству воевать, мое влияние помогло им занять нынешние важные должности.

Вельможу Ремрема фараон объявил благородным на поле битвы при Фивах, и теперь он начальствовал большим войском, подчиняясь только полководцу Кратасу.

Гуи, который был преступником, когда я взял его в плен, теперь стал военачальником и командовал пятью сотнями колесниц. Все эти старые друзья и знакомые с радостью встречали меня в лагере, даже старый нечестивец Кратас, который начальствовал всем войском и подчинялся только фараону. В вечер моего прибытия вельможа Кратас попытался напоить меня допьяна. Позже я был одним из тех, кто отнес его на ложе; я держал ему голову, когда его тошнило. Наутро он поблагодарил меня и послал своего адъютанта за беженцами-минойцами, которые сумели спастись от гнева царя Корраба и добраться до нашего лагеря.

Этих несчастных было человек сорок. Выглядели они жалко; им пришлось бежать, все бросив, а их семьи были убиты гиксосами.

Я медленно прошелся перед ними, держась с беженцами уважительно и по-доброму, но старательно их расспрашивая.

В дальнем конце ряда стояла семья из трех человек, жавшихся друг к другу. К ним я подошел в последнюю очередь. Отец сносно говорил на египетском, но с сильным акцентом. Звали его Амифаон. Три недели назад он был купцом в Мемфисе, торговал зерном, вином и кожей. Дела его шли так успешно, что даже я слышал о нем от своих лазутчиков в городе. Гиксосы сожгли его дом и склад и обесчестили перед ним его жену, так что она истекла кровью.

Сыну его было девятнадцать, его звали Икарион. Он сразу мне понравился – высокий, крепкого сложения, копна кудрявых черных волос и жизнерадостное лицо. Он не был так потрясен и угнетен несчастьем, как его отец.

– Ты, конечно, сбежал из Мемфиса на крыльях, которые сделал для себя? – спросил я.

– Конечно, – ответил он, – но я старался не приближаться к солнцу, господин.

Он сразу понял, на что я намекаю в связи с его именем.

– Читать и писать умеешь, Икарион?

– Да, господин. Хотя мне это нравится меньше, чем сестре.

Сестра стояла за своими родичами. Я стал рассматривать ее. Хорошенькая, с длинными черными волосами, лицо умное, но все же не так красива, как две мои царевны. Однако вообще мало кто красивее их.

– Меня зовут Локсис, и мне пятнадцать лет, – предвосхитила она мой вопрос. Почти ровесница моей дорогой Техути. Говорит по-египетски превосходно, словно это ее родной язык.

– Писать умеешь, Локсис?

– Да, господин. Умею, знаю все три вида письма: иероглифы, клинопись и минойское письмо.

– Она ведет мои счета и всю мою переписку, – вмешался Амифаон, ее отец. – Умная девочка.