Ненависть начинается с любви - читать онлайн книгу. Автор: Мария Жукова-Гладкова cтр.№ 21

* * *

Первым на борт по специально расстеленной для такого случая красной ковровой дорожке взошел сам Роман Борисович в сопровождении очаровательной голубоглазой мулатки Ангелины, в честь которой и была названа яхта. Прибывших встречали капитан с двумя помощниками, я и шеф-повар с хлебом-солью. На некотором удалении маячили два финна, чтобы, если помощники капитана будут зашиваться с проводами по каютам, к ним подключиться. Багаж по запасному трапу уже поднимали другие члены команды.

Галтовский поприветствовал капитана, помощников, шеф-повара, отломил кусочек хлеба, обмакнул в соль, откушал, потом поздоровался со мной и представил меня Ангелине. Та милостиво кивнула – как прислуге. Галтовского с Ангелиной к их каюте повел лично капитан.

Следующим на борт поднялся огромный мужик, лицо которого я часто видела во всевозможной рекламе. После ухода с боксерского ринга он и в кино снимался (то ли сам себя играл, то ли снежного человека, я не могла точно вспомнить, хотя разница не очень большая), и в Государственной Думе заседал, и еще в каких-то комиссиях отметился, вероятно, для устрашения тех, против кого эти комиссии должны были выступать. Почему его не назначат Генпрокурором? Или просто не поручат расследование какого-нибудь дела о многомиллиардных хищениях? Или не попросят побеседовать тет-а‑тет с одним бывшим министром и бывшей чиновницей в тринадцатикомнатной квартире? Может, удалось бы быстро деньги вернуть.

Мужик отломил чуть ли не четверть буханки, не солил, засунул все это себе в рот, быстро прожевал с закрытыми глазами и явным удовольствием (вы видели когда-нибудь довольную морду ротвейлера, который только что сожрал большой кусок мяса с кровью?), потом открыл глаза, немного склонился, очень нежно пожал мне руку, оскалился (вероятно, он так улыбался) и представился просто Васей. Я успела прочитать одну мысль: «Хочу жрать!» Мне очень хотелось верить, что Вася не намеревался съесть меня. Желание было очень сильным, мне даже не потребовалось напрягаться, чтобы уловить эту мысль. И никакой потери своих собственных сил я после улавливания единственной Васиной мысли не почувствовала. Я поняла, что он очень добрый человек и никому не желает зла. Внешность обманчива.

Из-за его спины показалась пухленькая крашеная блондинка, не доходящая ему до груди, законная супруга Аня, на которую Василий смотрел с обожанием, правда, сверху вниз. Василий, похоже, привык изъясняться жестами (вероятно, такой язык более привычен для снежного человека). Он показал пальцем на одного из финнов, маявшихся в сторонке, потом этим же самым пальцем финна поманил. Тот в мгновение ока вытянулся перед Васей в струнку. Еще совсем недавно финны казались мне высокими мужчинами, теперь мне пришлось изменить свое мнение.

– Веди, куда нам, – сказал Вася.

Финн тут же посеменил вперед, за ним вышагивал Вася, который сам нес сумку, потом следовала Аня с дамской сумочкой.

Следующим на борт поднялся политик Андрей Павлович Ледовских с четвертой по счету супругой. За время пребывания на яхте я почитала в Интернете обо всех, с кем мне предстояло познакомиться лично. В реальности Ледовских выглядел очень усталым, возможно, перед съемками его хорошо гримировали, а фотографии ретушировали. Похоже, что у него было одно желание: лечь спать и спать долго-долго, и чтобы никто не мешал, телефон не звонил, и вообще все оставили его в покое. Рукопожатие подтвердило эту мысль. Хлеб политик не ел.

Его четвертая супруга Катенька цвела и пахла. Катенька была очень счастлива, но не от любви к мужу, а оттого, что ждала ребенка, которого на самом деле хотела. И еще Катенька радовалась, что сможет этого ребенка обеспечить и баловать, а не считать копейки, как было, когда она жила с родителями-учеными, училась в аспирантуре и писала диссертацию. Катенька вышла замуж по расчету, но расчет, в общем-то, был благородным… Московская девочка из приличной семьи ученых с кандидатской диссертацией – это не провинциалка со с трудом законченной средней школой и с пьющими родителями или одной несчастной матерью. Ледовских женился не на первой встречной молодухе. Ему явно было о чем говорить с Катенькой и ее родителями. Например, о пяти собственных высших образованиях. Мыслей о муже и о любви (как можно было бы ожидать от недавно вступившей в брак женщины) в голове у Катеньки не было вообще. Но раз она и так счастлива…

Политика с четвертой супругой в каюту повел один из помощников капитана.

Следующим на борт взлетел живчик – сухощавый старый еврей с редкими волосенками, огромным носом, очень живыми, яркими темными глазами, густыми бровями, которым позавидовал бы и Леонид Ильич Брежнев. Я затруднилась с определением возраста, но ему явно было не меньше семидесяти. Да и Галтовский мне говорил, что будет дедушка-писатель, первая книга которого увидела свет задолго до моего рождения. Дедушка был одет в шорты, из которых торчали тоненькие ножки синюшного цвета, но покрытые густой шерстью, правда, по большей части седой, и белую футболочку с надписью «Против всех!». Руки тоже были волосатыми. И почему голова теряет волосы первой, а на теле они растут и растут, независимо от того, как ты с ними борешься? Правда, Семен Маркович, наверное, не заморачивался по этому поводу, как современные женщины. Похоже, его совершенно не интересовало, как он выглядит. Не исключаю, что это его не интересовало никогда и женщин он привлекал своим обаянием. Да и, говорят, евреи сильны в постели.

Старика Гительсона сопровождало юное чудо. Несмотря на то что я была предупреждена Галтовским о том, что во время этого плавания мне придется присматривать за тремя беременными, я не ожидала увидеть такую разницу в возрасте и не ожидала, что старый еврей выберет себе такую подругу. Я на самом деле удивилась.

Девушке было слегка за двадцать. Половину волос она выкрасила в ярко-красный цвет, вторую половину – в иссиня-черный и уложила при помощи геля так, чтобы получились острые пики. Наверное, ими нельзя было ранить, но зрелище впечатляло. В одной ноздре блестел «гвоздик», также была проколота одна бровь и нижняя губа. Про уши вообще молчу. Я не стала считать, сколько там проколов. Молодую набухшую грудь размера где-то четвертого обтягивала желтая маечка-топ размера на два меньше, чем нужно, со стразами, которыми на фоне черного сердца, растянутого по пышной груди, было выложено «I love SEX!». Надпись блестела и переливалась на солнце. Там, где маечка заканчивалась, можно было насладиться видом проколотого пупка, выделяющегося на сильно выпирающем животе. По моим прикидкам, девушке предстояло рожать месяца через два. Нижнюю часть живота и то, что идет под ним, слегка прикрывала полоска ткани (я не могу назвать это юбкой) кислотного цвета. Думаю, что эта полоска вполне могла в случае необходимости выполнять роль банданы. На плече и на бедре у девушки я увидела цветные татуировки, отдать должное – очень хорошего качества. Она была сильно накрашена – не пожалела черного цвета на обводку глаз. Девушка жевала жвачку и периодически выдувала пузыри.

– Семен Маркович, – представился мужчина нашей компании встречающих. – А это – Алиса, – кивнул он на спутницу, которая не обратила ни на кого из нас никакого внимания и разглядывала яхту, продолжая усиленно работать челюстями. У француза при виде Алисы глаза полезли на лоб, и он чуть не выронил хлеб с солью.