Бегство от Франка - читать онлайн книгу. Автор: Хербьерг Вассму cтр.№ 25

— Нет.

— Ты видела, как Атли упал? Что падая, он поранился?

Девочка колеблется.

— Может и поранился.

— Ты не уверена?

— Не совсем.

— Что значит, не совсем?

— Не совсем уверена… Почти не уверена…

— Значит, Атли лжет, и Юн его не бил?

— По-моему, нет…

— Значит, неправда, что Юн, как говорит Атли, всегда бьет и пинает его, когда вы возвращаетесь из школы?

— Не знаю… может быть.

— Но ведь вы втроем вместе возвращаетесь в приют?

Девочка не отвечает и начинает плакать.

— Чтобы больше никаких драк! Запомните это! — говорит учитель и обходит вокруг кафедры. Его ботинки сердито скрипят.

— Ты, Атли, останешься здесь. А твои друзья могут идти, — вздохнув, говорит наконец учитель.

Девочка и Юн покидают школьный двор. Все дети уже ушли. Площадка пуста. Девочка надеялась, что там будет кто-нибудь, с кем она сможет пойти домой. Она останавливается и пытается пропустить мальчика вперед.

— Идешь ты, черт бы тебя побрал? Хватит уже, наябедничалась!

Девочка слышит, что он все еще боится. В такие минуты он особенно опасен. Поэтому она послушно семенит за ним. Юн оглядывается и проверяет, не отстала ли она.

— Ябедничают слабаки! — рявкает он.

— Я не ябедничала.

— Да, но ты чуть-чуть не проболталась. Начала реветь. Учитель больше поверил Атли, чем нам. А все из-за тебя. Еще раз что-нибудь ляпнешь, и я с тебя шкуру спущу!

— Я не…

— Заткнись! И запомни мои слова, соплячка! — говорит он и срывает березовую ветку с только что распустившимися листочками. На ходу он сердито хлещет веткой по земле. Вскоре на ветке не остается ни одного листика.

Девочка боится отстать от Юна. Он должен знать, что теперь она долго будет на его стороне. Но уже скоро летние каникулы, и он уедет на две недели на дачу к попечителю приюта. В этом году его очередь ехать туда. А когда он вернется, то, может быть, уже все забудет.

Я плохо спала и просыпалась при малейшем звуке, доносившемся с заднего двора. Утром все выглядело не так, как ночью. Я стояла у кухонного стола и, пока варился кофе, смотрела в окно. Большие темные деревья, названия которых я не знала. Только не березы. Таким, как я, легко узнавать березу.

Задний двор служил садом на разных уровнях, он был довольно большой, потому что вокруг него стояло много домов. Ступени, ведущие в самый низ, были посыпаны песком. Шутить с наледями было опасно. Сметенные в большие кучи опавшие листья, подобно стареющим дамам, напрасно старались сохранить свои великолепные осенние краски.

Пока я ждала у окна, пошел снег. Несколько выходящих в сад домов были выкрашены в желтый и оранжевый цвет, словно им было велено заменить собой солнце. Молодой человек вынес пустые бутылки и небрежно побросал их в мусорный контейнер. Несколько секунд мой слух услаждал звук бьющегося стекла. Прибежала маленькая девочка в зеленом пуховике и стала прыгать. Вдруг она остановилась и подняла голову, что-то наверху привлекло ее внимание. Так она стояла довольно долго. Совершенно неподвижно.

Заметив рядом с собой Фриду, я спросила:

— Как думаешь, в Освенциме птицы пели?

Фрида считала, что мне не следует употреблять в романе слово tableau.

— Почему? — удивилась я.

— Оно искажает смысл. И похоже на навязчивую идею. Вроде твоей чесотки. К тому же это просто неверно. Ты рассказываешь о действии. Движении. Табло же всегда неподвижно, — объяснила она.

— Иногда приходится писать так, как считаешь нужным, независимо от того, что кто-то сочтет это неверным. — Как ни странно, но в моем голосе послышалось упрямство.

Я решительно взяла толковый словарь, чтобы найти первоначальное значение слова tableau. На Фридины знания я не полагалась. Сколько раз я убеждалась, что слова, искаженные предрассудками и неправильным толкованием, получали совсем другое значение.

Я прочла вслух:

— Tableau (в пьесе, ревю) — живая картина, неожиданная сцена, драматическая ситуация, подтекст пьесы… Ну и так далее…

— Но ведь ты пишешь роман, — возразила Фрида.

— Не надо сужать значения слов. Речь идет об истории в истории.

— Не спорю, но если эта история так важна, ты можешь просто вставить ее в свой текст, не вешая на нее ярлык.

— Это будет неправильно, — сказала я, теряя мужество.

— Ладно, не будем препираться, — сказала Фрида. — Между прочим, сколько страниц ты написала сегодня?

— Ты прекрасно знаешь, что дело не в количестве страниц, а в содержании.

— Но если ты не напишешь ни строчки, то и содержания никакого не будет.

Я не удостоила ее ответом, взяла словарь, ушла в гостиную и села за письменный стол. Мы долго молчали. Потом я сказала:

— Кто-то звонил в дверь еще до того, как мы встали. Кто бы это мог быть?

— Наверное, почтальон.

— У нас есть почтовый ящик. К тому же мы не получаем почты.

— Он принес «Афтенпостен», и она не влезла в щель ящика.

— Надо отказаться от подписки. С нашей стороны было неосмотрительно переадресовывать сюда газету.

— Теперь ты будешь думать, что Франк справлялся об этом на почтамте? — вздохнула Фрида. Но по непонятной мне причине она позвонила по телефону и отказалась от подписки.

— Все! Теперь можешь быть спокойна, — сказала она.

Но я уже отвлеклась и не могла больше работать. Особенно потому, что знала: имя Франк уже попало в рукопись.

— Мы не можем оставаться здесь. Надо куда-нибудь уехать, — сказала я, закрыв мой новый ноутбук. Он был тоньше портфеля-дипломата.

— Хорошо! Самое время что-нибудь предпринять. Мы едем в Прагу! Там у нас появятся новые мысли и идеи, — сказала Фрида.

— Почему в Прагу?

— Там интересно. Ведь мы абсолютно свободны, верно? И делаем только то, что нам нравится.

— Но в Праге-то что нам делать? Почему ты выбрала именно Прагу?

— Мы там никогда не были. К тому же у тебя есть путеводитель по Праге.

— Лучше поехать в более тихое место. В последнее время мне почти не удается сосредоточиться. Дни идут, и тема теряет свою остроту. Я не могу радоваться окружающему, если у меня совесть не чиста оттого, что я не пишу.

— Совесть у тебя не чиста из-за денег Франка, а не из-за твоей работы! Но если ты будешь прятаться от жизни и у тебя не будет новых впечатлений, тебе и писать будет не о чем.