Царская копейка. Тайный проект императора - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Воронин cтр.№ 14

А перед отъездом император посадил несколько саженцев, что, впрочем, выглядело естественно. Это касалось будущего юсуповского имения, где было разбито два парка. И уже в те времена утверждалась традиция, когда знатные, уважаемые люди сажали свои, «именные» деревья.

Что любопытно, несколько саженцев кипариса остались не посаженными. Хотя и ямки для них были своевременно подготовлены. Почему-то император возжелал посадить эти оставшиеся невостребованные деревца не здесь, а у себя в Ливадии. Юсупов, конечно, не возражал. Ему даже льстило, что таким вот необычным образом царский Ливадийский дворец и юсуповский охотничий замок-дом в Коккозах породнятся. В то же время его сын – Феликс Феликсович-младший, должен был стать мужем царской племянницы – великой княгини Ирины Александровны. Так что намечалось и кровное родство.

Николай II под один из саженцев кипариса в юсуповском имении положил небольшой предмет. Как он всем сказал – на счастье. А посвящённые в последний замысел императора лишь склонили головы. Что это был за предмет, никто не знал. Но идея его закладки была понятна. Таким образом, император символически подтвердил то, что им было принято судьбоносное решение именно здесь, в стенах этого гостеприимного для него юсуповского охотничьего имения.

Судьба саженцев кипариса, которые император увёз в Ливадию, неизвестна. Скорее всего, они были высажены где-то недалеко от нового царского дворца. А вот те деревья, которые Николай II сажал возле юсуповского охотничьего дома, оказалась у всех на виду. Оба парка, с такой любовью разбитые садовниками Феликса Феликсовича-старшего, благополучно пережили лихолетья революции и гражданской войны, дожив до войны другой – Великой Отечественной. Именно в это время значительная часть парков была уничтожена немцами, которые «квартировали» в юсуповском доме.

Выжило лишь незначительное число деревьев. После войны они набрали силу, и некоторые из их числа достояли до наших дней. Есть среди них и кипарисы. Не исключено – что это те самые деревья, или одно из них, которые лично посадил Николай II. Не исключено – что под разросшимся во все стороны корнем до сих пор таится то, что было заложено рукой императора сто лет назад. Может быть, в символическом виде уцелевшее дерево кипариса и указывает нам на то, что царский проект, утверждённый здесь когда-то, до сих пор жив?

Уже в момент уже готовящегося отъезда русский царь подошёл к реке Коккозке и несколько минут смотрел в её быстрые воды. А затем наклонился и, зачерпнув горсть влаги, выпил её. Шариде видела, как император выпрямился и очевидно собирался уходить, но, о чём-то вспомнив, остановился. Достав из кармана что-то, и бросил в воду почти не глядя…

Из башни окна, которое находилось относительно Коккозки под значительным углом, действия императора были видны плохо. А для Шариде почему-то было так важно знать, чем сейчас занят царь, какие думы его тревожат… В конце концов, от поступков и дел этого человека зависела судьба миллионов граждан России, в том числе и её самой…

Шариде вся напряглась, постаравшись интуитивно почувствовать, с какими же мыслями – радостными или горестными, уезжает от них император. Но вместо этого в голове лишь всплыл звон монеты. Он очень похож на тот, который бывает, если монета упадёт на мостовую, звякнув о каменную отмостку. Но к чему это? Шариде так и не поняла.

Всё, что мне было известно о Шариде, никак не могло уместиться в короткий рассказ. Поэтому приходилось перебегать с темы на тему, стараясь наконец-то дойти до того момента, о котором я хотел рассказать моим новым друзьям.

Но в этот миг весь стройный ход моих мыслей смешался. И виновником, точнее – виновницей тому была Ольга. Женщина быстрая, импульсивная, она не могла долго копить в себе то, что просилось наружу. Вот и сейчас, посмотрев на Руданского, она вдруг воскликнула:

– Кирилл! Ты что, забыл? Вспомни о своей находке!

Я подумал, что Ольга имеет в виду подсвечник, и постарался успокоить женщину. Подсвечник я как раз вертел в руке. Но теперь уже и Вячеслав оживился.

– Да, Кирилл, почему ты молчишь? Ведь явно же, твоя находка стыкуется с тем, о чём сейчас говорил Кир. Разве ты не видишь?

Руданский только руки развёл в стороны.

– Извините… Я не могу в это поверить… Разве такие совпадения бывают?

Откровенно говоря, слушая своих знакомых, я не мог взять в толк – о чём они толкуют? И почему они прервали меня по какому-то пустяковому поводу, очевидно не относящемуся к тому, о чём я рассказывал.

Между тем, Ольга буквально заставила Руданского встать из-за стола и пойти в комнату, где он оставлял свои рукописи и найденные в земле «артефакты».

Видя недоумение на моём лице, Вячеслав извинился за прерванный Ольгой рассказ и пояснил:

– Чуть больше года назад мы ездили в Ливадию. Так, без особой нужды, просто вдруг захотелось посетить те места…

В этот момент в гостиной появился Руданский, который держал в руке что-то для меня совершенно непонятное. Принес и положил на стол. Я с любопытством стал рассматривать находку.

– Что это?

– Сейчас расскажу, – пообещал писатель.

Он продолжил рассказ Вячеслава, сообщив, что они посетили Крестовоздвиженскую церковь, примыкающую к ливадийскому дворцу. А затем решили прогуляться по царской тропе. И в этот момент…

Руданский сразу же оживился, встал из-за стола и стал мне показывать, что случилось дальше.

– Слева от аллеи был небольшой склон, на котором росли старые кипарисы. Судя по всему, они были посажены в тоже время, когда строился и сам дворец. И вдруг – их все спилили. Остались лишь пеньки. Очевидно, садовники расчищали место для цветника, вот им кипарисы и помешали. А, быть может, деревья заболели или вымерзли из-за неожиданно сильного мороза.

Мне вдруг жалко стало кипарисы. Я остановился и с такой тоской посмотрел на эти пеньки. Они торчали из земли, как опята – где по одному, где по два-три, где целым семейством. По их расположению легко было представить, какой была эта кипарисовая рощица.

И вдруг у меня появилось желание взять на память хотя бы маленький кусочек от этих кипарисов. Как будто бы какая-то сила велела шагнуть с асфальтовой аллеи на мягкий газон покатого склона.

– Ага! – перебил меня Вячеслав. – Представь ситуацию. По аллее чинно ходят люди. Многие – нарядно одетые. И вдруг Кирилл срывается с места и со всех ног «бросается» на газон. Я ничего не могу понять. А он лишь рукой махнул – не мешай, мол.

Если бы в этот момент его увидели работники музея или охрана, то выперли бы нас с территории дворцового комплекса в один миг. Здесь же строго-настрого запрещается ходить по цветникам и газонам. Сам понимаешь…

Руданский перехватил у Вячеслава инициативу и продолжил:

– Обошёл я все пеньки, надеясь отыскать хотя бы один спил дерева. Всё тщетно! Лесорубы всё тщательно за собой убрали. Даже щепки не оставили.