Синдром пьяного сердца - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Приставкин cтр.№ 9

Решив почему-то, что пора ужинать, я спустился на первый этаж и лишь там сообразил, с чужой помощью, что за окном уже сумерки следующего дня, а значит, я проспал беспамятно от заката до заката ровно двадцать четыре часа.

Остальные, кроме вечно бодрствующего Адольфа Шапиро, спали еще дольше, они в тот вечер вообще не появились и даже на завтраке следующего, уже третьего утра.

Встретились мы в обед, и особенно хороша была Диночка, она продолжала находиться в том самом необычном состоянии, в которое погрузилась два дня назад, что позволило неистощимому на выдумки Шапиро тут же продолжить игру, хотя и на новый лад.

Он с самым серьезным видом пересказал Диночке о ее недавнем, но таком, извините, неожиданном поведении… О пьяном дебоше в автобусе, о том, как приставала к пассажирам и почему-то требовала у них кошелек, а потом решила соблазнить водителя, села к нему на колени, мешая рулить, и автобус, вы представляете, огромный автобус с людьми, едва-едва не свалился в пропасть!

В знаменитой кинокомедии Гайдая студент Шурик, попавший впервые на Кавказ и хлебнувший, как и мы, лишку винца, спрашивает в милиции с испугом: «А замок… Тоже я разрушил?»

То же было с нашей Диночкой. Шапиро специально попросил ее спуститься на первый этаж, за руку привел к мраморным ступеням у входа и продемонстрировал огромную трещину, но не упрекал, а только смущенно качал головой, мол, вот до чего можно набраться и не помнить, как, схватив тяжелую железяку, колотила ею о мрамор, высекая из камня искры…

Диночка лишь всплескивала руками; она и верила и не верила, заглядывая нам в глаза, но мы были, как говорят, на уровне замысла, имея под рукой такого блистательного режиссера, как Шапиро.

Мы по-заговорщицки оглядывались, поднося палец к губам и показывая всем видом, что никому ничего, конечно, не расскажем по своей воле, ну разве если будут допрашивать в милиции… И про автобус, и про лестницу, и мраморную вазу, и про зеркало… Ну, которое в лифте…

– И – зеркало… я? – спрашивала она, пугаясь.

На что Шапиро железным голосом отвечал:

– Диночка, мужайтесь… Это не все!

– А еще… Что? – Она бледнела, и огромные черные ее глаза становились влажными.

– Лучше не спрашивай! – произносил трагически Шапиро и красноречиво разводил руками.

– Все равно гуляем, – хором добавляли мы.

Закончился семинар. Мы разъехались. Как любил говаривать один мой знакомый: растворились в пространстве. К сожалению, это не образ, а реальность.

Диночка переехала с семьей в Израиль, правда, в нынешнем понимании это не то же самое, что было в прежние времена, когда человек, перебравшийся на Запад, навсегда исчезал из нашей жизни… Мы с Диночкой давно не виделись, да и неизвестно, когда увидимся.

С Адольфом Шапиро мы последний раз встречались в Риге, в старом-престаром доме, в уютном квартале неподалеку от вокзала. На сборище русских рижан, где произносились пламенные слова о нашем единении с народом, с интеллигенцией Латвии (как быстро все это забылось!).

Адольф, сидевший в зале, прислал мне короткую записку: «Масте р, а не пожелали бы вы посетить мой дом, чтобы выпить по рюмке чая?»

В тот вечер, за той рюмкой, мы и правда как-то по-особенному, душевно посидели. Адольф еще фантазировал, еще строил свои театральные планы, не ведая, что не пройдет и полугода, как у него варварски отнимут, отберут его театр, ликвидировав один из редких, драгоценных очажков культуры, где сочетались, взаимодействуя, русское и латышское искусство.

После того как Адольфа изгнали из театра, вроде бы подался он на Запад, в Германию, где понаслышке его любят… Да отчего же им не любить талантливого режиссера! Это мы, в России, никого, даже себя, не любим. Уж такая мы странная нация: что получше – отдаем, похуже – себе оставляем.

А вот у старика Вартана я побывал разок, хоть и не в ближайший год, и снова угощался прохладным рубиновым вином «Изабелла», сидя за длинным деревянным столом под тутовым деревом, в кругу его большой семьи.

Но, памятуя давний урок, пил в меру, приятно захмелел и, конечно, рассказывал про своих друзей, про Диночку, про Шапиро, про других – старик Вартан, оказывается, всех запомнил. И все-то его интересовало, как поживают, что делают, как здоровье и не собираются ли, часом, сюда, в Пицунду.

И я повествовал, в духе Шапиро, хоть не столь изобретательно, что живут наши друзья просто восхитительно и все у них в жизни ладится: новые телевизоры, новые холодильники, швейные машинки…

И конечно, конечно… Они все… Депутаты!

Старик Вартан был доволен моим рассказом.

Он кивал серебряной головой и повторял:

– Передайте, пусть приезжают. Я их жду.

– Старик Вартан, привет! – произнес я со значением и положил на язык очередную грамульку коньяка. Конечно, это не темно-густая и ярко пахнущая земляникой «Изабелла»… Но все-таки…

Впрочем, существует ли она ныне, если мы повсеместно вырубали виноградники… Да и жив ли сам старик Вартан, если и на абхазскую древнюю землю обрушилась война и многое там перекорежила…

Не только на виноградниках, но и в душах людей, вселив в них ненависть человека к человеку, народа к народу.

Старик Вартан не смог бы этого понять, я уверен.

Вот бы, откликаясь на приглашение славного хозяина, взять да и завалиться к нему всей честной компанией, и Диночку вызвать из-за бугра, и Шапиро найти, а еще бы позвать друзей из Грузии, из Чечни, скажем, или из Средней Азии, из Прибалтики… Чтобы все могли сесть за один дощатый стол во главе со стариком Вартаном, и выпить за здоровье каждого пахнущее погребком и земляникой красное вино «Изабелла», и поговорить как следует, по душам.

– …А не хотелось ли вам побывать в том самом подвальчике, где бывал великий Гёте и где дьявол обольщал доктора Фауста? – спросил меня мой лейпцигский переводчик. И повел по длинным переходам, прямо через огромный зал ресторана в другой зал и по ступенькам вниз, вниз, пока мы не оказались в крошечном подвальчике, где ничего и не было, кроме огромной бочки под потолком.

На бочке, верхом, сидели два пестро одетых немца и пили из кружек пиво.

– К нам! Давай к нам! – заорали они в голос, завидев меня, и я, представьте, решив, что так полагается и это какие-нибудь зазывалы, полез на бочку… Мои спутники меня подсаживали.

Скоро выяснилось, что это никакая не реклама, а просто славные немцы, любители вина и поэзии.

– Остановись, мгновенье! – кричал один из них, протягивая мне кружку…

По краснокирпичным стенам плясали дьявольские отблески пламени от настоящего камина, и мои спутники, после нескольких попыток меня снять, махнули рукой и ушли в соседний зал пить кофе.

А мы восседали, как всадники, на бочке и, приобщаясь к вечности, шумно пили… Вино нам подавали в темных бутылках проворные официанты в красных передниках, для чего приспособили длинную палку…