Ночные тайны королев - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 98

– Конечно, матушка.

Жозефина прочла письмо, в задумчивости положила его на прикроватный столик и сказала медленно:

– Господин Дюрок признается тебе в любви и спрашивает: может ли он рассчитывать на твое согласие, если решится просить у меня и Наполеона твоей руки?

– Может, конечно, может! – забывшись, воскликнула Гортензия и, спохватившись, поспешно добавила: – Ведь вы же не будете возражать против такого зятя, правда?

– Буду! – ответила мадам Бонапарт и неожиданно разрыдалась.

Гортензия очень испугалась.

– Что, матушка? – спрашивала она. – Что с вами? Позвать кого-нибудь? Дать воды?

– Не нужно, – с трудом проговорила Жозефина. – Сейчас я все объясню.

И она объяснила, что Дюрок недостаточно знатен для мадемуазель Гортензии Богарнэ, падчерицы первого консула Франции генерала Бонапарта.

– Но Кристофа ждет великое будущее, – удивилась девушка. – Он обязательно прославится. К тому же Евгений тоже наверняка женится на какой-нибудь герцогине или маркизе… титулы, правда, отменили, но…

– Ах, оставь! – нетерпеливо отмахнулась Жозефина. – Я думаю, твой отчим скоро вернет Франции все титулы, отнятые революцией, но Дюрок от этого не станет лучше.

Гортензия не понимала, к чему клонит мать, и та, всхлипывая, призналась, что Наполеон очень хочет наследника, а она уже слишком стара и вряд ли подарит ему сына. Вот если бы Гортензия положила начало новой династии, выйдя замуж за Людовика Бонапарта…

– Наполеон так привязан к своему брату, – сказала Жозефина, перейдя на деловой тон. – Если ты составишь счастье Луи, Наполеон никогда не бросит меня ради какой-нибудь молоденькой красотки, которая сможет родить ему сына.

Гортензия была поражена откровенностью матери. Слова Жозефины звучали цинично, но они дышали такой искренностью, что девушка была польщена. Однако же перспектива сделаться женой Людовика совершенно ее не радовала.

– Матушка, – попыталась она переубедить Жозефину, – но мне нравится Дюрок. И потом – вы много раз говорили, что отчим намерен сделать своим наследником Евгения. Зачем же тогда жертвовать моим счастьем?

– Во-первых, – на глазах супруги первого консула опять выступили слезы, – мужчины – говорю это тебе по секрету – очень непостоянны. Сегодня Наполеон обещает одно, а завтра он может передумать и не дать нашему Евгению ровным счетом ничего. А во-вторых, я уверена, что ты не так уж сильно любишь этого самого Кристофа. Я слышала, он уехал в Россию? Думаю, когда он вернется, ты на него едва взглянешь. Твое сердце будет отдано Луи…

Последних слов ей говорить явно не следовало. Гортензия вспыхнула от негодования и почтительно, но твердо заявила, что никогда не выйдет ни за кого, кроме Дюрока.

– А Луи мне неприятен, – сказала она в завершение. – Мне кажется, он все время думает о чем-то дурном.

Мадам Бонапарт не смогла удержаться от улыбки.

– Глупышка, – ласково сказала она. – Если тебе так кажется, значит, ты ему нравишься.

Позже выяснилось, что многоопытная Жозефина ошиблась. Гортензия совсем не нравилась Людовику – как не нравилась ему вообще ни одна женщина на свете. Но пока девушка спросила с любопытством:

– Вы правда в этом уверены?

И объяснила наивно:

– Это так странно – в один день узнать, что в тебя влюблены сразу двое кавалеров.

Дюрок вернулся из России только спустя три месяца. И все эти три месяца девушка отвечала отказом на предложение матери стать невестой Людовика Бонапарта. Поскольку Жозефина заразила своей идеей и Наполеона, то первый консул с интересом следил за тем, как идут дела. На падчерицу, впрочем, он совершенно не сердился. Пожалуй, ее упорство ему даже нравилось.

Чтобы сделать дочь более уступчивой, Жозефина попросила мадам Кампан написать упрямице и убедить ее выйти за Луи, который, кстати сказать, подчинился воле старшего брата и сделал девушке официальное предложение руки и сердца.

«Этому браку будет аплодировать вся Европа, – пророчествовала госпожа Кампан в письме к своей бывшей воспитаннице. – Вы соедините две семьи, каждая из которых олицетворяет собой славу Франции. Предрекаю, что вы очень скоро полюбите своего мужа…»

– Может, я действительно полюблю его? – прошептала Гортензия, прочитав это послание. – Он ведь довольно красив – большие глаза, обаятельная улыбка… А говорит так, что можно заслушаться… вот только двигается он с трудом. Жалуется, что кости у него часто ломит – особенно, мол, в сырую погоду. Странно. Ведь он такой молодой, всего пятью годами меня старше.

Потом девушка подумала о Дюроке, усиленно избегавшем ее в последнее время, и в ее глазах вспыхнул огонек негодования.

– Значит, для него важнее всего карьера! – пришла она к вполне логичному выводу. – Что ж, пускай становится генералом. Ну а я… я приму предложение Людовика. В конце концов, об этом просит меня моя мать, и мой долг – повиноваться.

Гортензия кокетничала своей дочерней покорностью. Луи успел понравиться ей – потому что хотел понравиться. Но он не любил свою невесту, ибо был развратен, груб душой и предпочитал ласки юношей. Что же касается ломоты в костях, то совсем мальчиком он переболел сифилисом, которым наградила его проститутка и который оставил на память о себе жесточайший артрит.

Четвертого января 1802 года в девять часов вечера во дворце Тюильри в присутствии мэра округа был заключен брак, а через два часа состоялось венчание. После свадебного пира молодых оставили одних.

И тут Гортензия поняла, что ее замужество будет сущей мукой. Едва за мужем и женой закрылась дверь спальни, как Людовик, брызгая от возбуждения слюной, набросился на девушку и, прижав ее к стене… принялся сплетничать о Жозефине. Как и все Бонапарты, он терпеть ее не мог и теперь живописал изумленной и возмущенной до глубины души Гортензии, как вела себя ее мать, пока Наполеон вел войны и защищал Францию.

– У нее была куча любовников! – визжал Луи. Его пышные волосы растрепались, на щеках выступили красные пятна, руки дрожали. – Весь Париж говорил о жене моего брата! Все знали, чем занималась она в своем особняке!

Некоторые слова, которые он употреблял, были Гортензии незнакомы, но она, конечно же, ничего не спрашивала. Она стояла и лихорадочно думала, что важнее – быть почтительной дочерью или почтительной женой?

Но решить эту задачу она не успела. Муж наконец умолк и подтолкнул ее к кровати.

Глотая слезы, Гортензия разделась, и Людовик, с удовлетворением оглядев ее, сказал:

– Думаю, мы родим хорошего сына. Наполеон останется доволен.

Гортензия скоро забеременела – и вздохнула с облегчением. Чтобы не причинить вреда будущему ребенку, муж стал ночевать в другой спальне и больше не донимал бедную женщину придирками – зачем, мол, вчера улыбнулась тому-то, танцевала с тем-то и вообще смотрела по сторонам, а не на законного супруга.