Счастье с третьей попытки - читать онлайн книгу. Автор: Галина Владимировна Романова cтр.№ 58

– А нашим уборщица про авторучку ничего не сказала?

– Нет, – опечалился Селезнев. – Сказала, что уже домой ее отволокла на тот момент. Тряпкой вытирала. Ну, в смысле, отпечатков Ромкиных на ней уже быть не может. Докажи потом вам, что она ее с пола в фирме подняла, если из дома вдруг принесла.

– Да уж… – согласно кивнул Вадик. – Но Вовка авторучку узнал?

– Совершенно верно!

– Значит, мальчишка в фирму поперся все же?

– Да. Выходит так.

– Куда же он?..

– Не он, а они, товарищ капитан! – воскликнул с болью Селезнев. – Они его куда-то дели! Только как докажешь-то?! Если и докажешь, что заходил, доказать, что не выходил потом оттуда, никак. Так ведь? Прав я?

– Да… Свидетели нужны. А их и нет.

– Товарищ капитан, может, поможете, а?! – взмолился Селезнев. – У меня ведь у самого такой же вот оболтус. Все в истории попадает. Вам ли не знать!

– Чем же я могу помочь? Обыск был, никаких следов мальчика найдено не было. Осмотрели все подсобные помещения. Гаражи. Все осмотрели. Я знакомился с документами. Чем я могу помочь?

И про себя подумал: ему бы кто помог лже-Володина найти! Под чьей личиной он теперь прячется? Как выглядит?

– Слышал я, что водитель хозяина фирмы повесился, – признался Селезнев.

– Слышали? Откуда? По радио передавали? – разозлился Харламов.

А потом сообразил – уборщица! Она доложила своей дальней родственнице, знакомой жены Селезнева, а та уже ей. Такая вот информационная цепочка получается.

– Так что?

– Ну… Он же замешан в чем-то. Может, и Ромка у него?

В загородном доме водителя и в его квартире никаких следов мальчика обнаружено не было точно. Но Харламов промолчал.

– Вы бы поговорили с ним, – вдруг снова взмолился Селезнев-старший.

– С кем?! С покойником?! – вытаращился Харламов и головой покачал. – Вы это… Того!

– Да нет. С хозяином его. Может, он какие схроны знает своего водилы, а? Вадим Андреевич, поговорили бы, а?

Вот кого ему точно не хотелось теперь видеть, так это Усова. Снова сидеть на загаженной его двухнедельным запоем кухне. Слушать упреки, смотреть на фотографию Ларисы. Осознавать, что ее больше нет и не будет и за всем этим стоит какая-то мразь, которую он – Вадик Харламов – все никак не может найти!

В то, что Ларису убил водитель Корников, Вадик не особо верил.

– Поговорите, Вадим Андреевич! – продолжал просить Селезнев-старший. – Я вас как отец прошу! Очень прошу! Может, ему что известно?

– Ладно, – нехотя согласился он. – Давайте сегодня вместе съездим вечером и поговорим. Сейчас не могу, слишком много работы. Писанины столько, что, дай бог, до вечера управиться бы…

Целый день Харламов писал, отчитывался, без конца его вызывали к начальству, где он снова отчитывался и что-то подписывал. Выдохся так, что когда вышел на улицу вечером, то не сразу почувствовал, что идет дождь. Ощутив, вздрогнул от неприятной ледяной влаги на лице.

– Здрасте. – Селезнев его уже ждал возле машины. – Я на такси приехал, счел, что на двух машинах как-то ни к чему. Поехали, Вадим Андреевич?

– Мне бы поесть. – Харламов вожделенно глянул на вывеску кафе через дорогу.

– Так это, жена тут кое-чего положила. – Селезнев толкнул коленкой увесистый пакет, который держал в руках. – Вовка сказал, что вам вечно поесть некогда. Давайте я поведу, я вы перекусите.

Послать к черту этого мужика он не мог. За ним незримо маячила несчастная семья, ждущая своего пацана который день домой и верившая в то, что он непременно найдется.

– Ладно, садитесь за руль.

Вадик сел рядом, положил на коленки пакет, врученный ему Селезневым, достал первый сверток – там домашняя буженина, переложенная ломтями хлеба, листьями салата и свежими огурчиками. В другом пакете обнаружились пирожки с яблоками. Небольшой, на кружку всего термос с душистым чаем. Пока ехали до дома Усовых, Харламов не видел ничего за окнами машины. Он наслаждался вкусной едой.

– Вкусно. Спасибо. – Он вытер руки салфетками, которые тоже положила заботливая мама Селезнева. – Это здорово, наверное, когда жена так готовит?

– Знаете, как-то не задумывался, – честно признался Селезнев, почесав затылок. – Как-то все само собой идет. Думаешь, так у всех. Что так и надо.

– Не у всех… Не у всех…

И Вадик тут же подумал про Машу, которая совершенно не умела готовить, но все же ухитрилась покормить его вполне сносным завтраком. И следом подумал, что он, наверное, готов терпеть ее это неумение. Главное ведь не что подать, а как подать! Лишь бы она была за завтраком. После душа в милой домашней кофточке и тонких домашних штанишках, с тюрбаном из полотенца на влажных волосах, пахнувших травой. Пусть говорит что-нибудь, сердито стреляет в его сторону глазами. Злой то она при этом совершенно не выглядит. Милой, домашней, ранимой кажется, но совсем не злой. И ему вдруг так захотелось сейчас услышать ее голос – немного ворчливый, но все равно приятный. Ну, хоть разворачивай машину, забирай Машку из больницы и вези ее домой.

Приготовить бы вместе что-нибудь нехитрое на ужин, потом завалиться на ее удобном диване, зарывшись лицом в мягкую подушку, и уснуть под лихорадочное тиканье звонких часов. А утром, чтобы она его непременно разбудила, странным образом очутившись рядом. Она же обещала! Обещала, что уложит его спать с собой, если ей будет очень-очень страшно. Смешная она. Смешная и милая. Пусть ей будет страшно настолько, что она станет в нем нуждаться. Пусть, а…

Они подъехали к дому, где прежде Усовы жили вдвоем. И где теперь овдовевший Усов безобразно пропивал жизнь. Встали на стоянке лицом к окнам.

– Свет горит, – пробормотал Селезнев. – Значит, дома.

– Значит, – согласно кивнул Харламов. – Только почему-то горит не в кухне. Может, очухался? Пить перестал?

Они выбрались на улицу. Дождь пошел сильнее. Пронзительный ветер разбрасывался ледяными каплями, с хрустом сплетал оголившиеся ветки деревьев, морщил лужи. Харламов поежился, поднял воротник куртки повыше.

– Послушайте… – Он придержал Селезнева за рукав. – Вам все же лучше остаться здесь.

– Как скажете. – Не стал тот спорить и тут же полез обратно в машину, успев пробормотать: – Вам виднее.

Вадик пошел к подъезду. Быстро поднялся на этаж Усовых, позвонил в квартиру. Тишина. Что, снова пьет? Не слышит? Так в кухне света нет! Переместился загаживать другие комнаты?

Он еще раз позвонил, и еще, и еще. В замках зашуршало, защелкало. Дверь открылась. На Харламова пахнуло дорогим парфюмом, домашней выпечкой и бытовой химией.

– Снова вы?

Совершенно трезвый, преобразившийся до неузнаваемости, Иван стоял на пороге в новеньком костюме и безукоризненно белой сорочке. Тщательно выбрит, причесан, прекрасно пахнет.