Эгоист - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Вернер cтр.№ 17

— Я тоже так думаю, и потому пора бы избавить Фриду от мучительного и унизительного положения. Ведь ее считают здесь совершенно посторонней, между тем как она находится в очень близких отношениях с вами. Вместе с тем она вынуждена постоянно поддерживать сказанную раз ложь. Я очень часто вижу, как она вспыхивает при самом безобидном вопросе дяди, от ответа на который ей приходится увиливать, как мучает и беспокоит ее отведенная ей роль. Боюсь, что у меня не хватит сил в дальнейшем поддерживать эту игру.

— Фрида должна продолжить начатое! — твердо заявил Густав. — Я знаю, как ей тяжело, и порой она пытается возмутиться, но я все-таки умею успокоить эту упрямую головушку.

Джесси недовольно нахмурилась; между ее темными бровями появилась глубокая складка.

— Сознаюсь вам, мистер Зандов, что нахожу очень странными ваш тон и все ваше обращение с Фридой, — промолвила она. — Вы обращаетесь с ней совсем как с ребенком, обязанным беспрекословно подчиняться вашему высшему надзору, и, по-видимому, совершенно забываете, что когда-нибудь она должна будет занять свое место рядом с вами.

— Вот для этого и нужно сначала воспитать ее, — снисходительно заметил Густав. — Ей только шестнадцать лет, а я уже давно начал третий десяток, следовательно, как старший могу требовать от этого ребенка уважения.

— Да, видимо, это так. Но я желала бы, чтобы мой будущий супруг вызывал во мне еще и кое-какие иные чувства, кроме уважения.

— Вы, мисс Клиффорд, — совсем другое дело, по отношению к вам никто и не позволил бы себе подобного тона.

— По всей вероятности, потому, что мое солидное состояние дает мне право на известного рода щепетильность по отношению к моей персоне, тогда как с бедной, зависимой сиротой, которую поднимают до своего уровня, дозволителен любой тон.

Это замечание прозвучало столь откровенно и горько, что Густав насторожился и вопросительно взглянул на Джесси:

— А вы думаете, что Фрида принадлежит к натурам, позволяющим «поднять» себя?

— Нет, наоборот, я считаю ее очень гордой и значительно более энергичной, чем это можно было бы допустить для девушки ее возраста. Вот именно поэтому-то мне и непонятны ее безволие и полная покорность вам.

— Да, я кое-что понимаю в воспитании, — самоуверенно заявил Густав. — Что касается вашего предложения уже теперь открыть всю правду, то я против. Вы не знаете моего брата, его упрямство еще далеко не преодолено и вспыхнет с удвоенной силой, если откроется весь этот фарс. В тот момент, когда он узнает, что я приблизил к нему Фриду намеренно, с совершенно определенной целью, его гневу не будет предела и он отправит нас обоих обратно за океан.

— Это было бы, конечно, очень скверно: ведь тогда вы потеряете все выгоды, которые сулит вам интрига.

Очевидно, Джесси была очень расстроена, раз не смогла скрыть иронии и назвала его «интриганом», но слова сорвались с ее уст, и вернуть их было невозможно. Однако Густав выразил полное согласие с ней:

— Совершенно верно, я этого тоже боюсь, и именно потому не хотел бы легкомысленно поставить на карту эти выгоды.

В его глазах при последних словах вспыхнул странный огонек. Джесси этого не заметила, она вновь склонилась над листом бумаги и снова усердно принялась рисовать, но карандаш не слушался, дрожал в ее руке, движения становились все более поспешными и нетвердыми.

Густав некоторое время смотрел на нее, а затем опять поднялся и, подойдя к Джесси, произнес:

— Нет, мисс Клиффорд, как хотите, а нельзя допустить, чтобы вы так искажали перспективу... Пустите-ка меня на минутку!

С этими словами он взял у нее из рук карандаш и принялся исправлять рисунок. Джесси хотела вырвать листок, но с удивлением увидела, что ее карандашом водила очень опытная рука и что несколько твердых штрихов совершенно преобразили рисунок.

— Да ведь вы утверждали, что не умеете рисовать! — воскликнула она, колеблясь между гневом и удивлением.

— Это всего лишь дилетантство, которое я не осмеливаюсь выдавать за талант, оно должно подкреплять мою критику. Вот пожалуйте, мисс Клиффорд! — И Густав подал девушке рисунок.

Джесси молча взглянула на лист бумаги, а затем перевела взгляд на своего собеседника:

— Право, я удивляюсь вашей разносторонности, доказательство которой вы только что в очередной раз продемонстрировали. У вас масса всевозможных талантов, мистер Зандов!.. Вы — политик, журналист, художник...

— И бизнесмен! — дополнил Густав. — Вы забываете самое главное, чем я более всего выделяюсь. Да, я своего рода универсальный гений, но, к сожалению, разделяю судьбу каждого гения — меня не признают современники.

Его шутливый поклон в сторону девушки показывал, что в настоящий момент он и ее причисляет к своим «современникам».

Джесси ничего не ответила на его замечание и принялась складывать рисовальные принадлежности.

— Становится прохладно, мне лучше вернуться домой. Пожалуйста, не беспокойтесь, я пришлю за этими вещами лакея, — сказала она и, легким движением руки отклонив помощь Зандова, взяла со стола рисунок и вышла из беседки.

Густав смотрел ей вслед, качая головой.

«Она, кажется, действительно сердится на меня, — подумал он. — Уже несколько недель ходит, совсем не похожая на себя. Я предпочел бы вынести ее самые гневные слова о моем эгоизме и бессердечии, нежели терпеть холодную сдержанность и горечь. Кажется, и у меня для игры осталось совсем немного времени, пришла пора прояснить истину. Но нет, я не смею рисковать будущим Фриды. Слишком быстрое развитие событий может привести к катастрофе и погубить все».

Перед железной оградой виллы остановился экипаж. Это возвратился домой Франц Зандов. Он прошел прямо в сад и, коротко поздоровавшись с братом, сказал:

— А, ты уже здесь? А где же дамы?

— Мисс Клиффорд только что покинула меня.

— А мисс Пальм?

— По всей вероятности, она на берегу. С момента своего возвращения я еще не видел ее.

Франц Зандов нетерпеливо огляделся, ему, видимо, было неприятно, что Фрида против обыкновения не вышла встретить его.

— Я с самого утра не видел тебя, — недовольно обратился он к Густаву. — Ты заявил, что должен уйти по важным делам, но я все же рассчитывал, что ты через несколько часов покажешься в конторе. Что за дела заняли тебя на целый день?

— Во-первых, я был у банкира Гендерсона.

— Вот как? Наверное, по поводу нового займа, на который теперь в М. открыта подписка? Мне приятно, что ты сам переговорил с ним об этом.

— Ну, конечно, по поводу займа, — подтвердил Густав, не чувствуя никаких угрызений совести от того, что обманывал брата, выставляя себя усердным дельцом, хотя на самом деле, любуясь картинной галереей банкира, не обменялся с тем ни одним словом об этом займе. Однако, не испытывая ни малейшего желания подвергаться экзамену о своем дальнейшем «полезном» времяпровождении, быстро добавил: