Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - читать онлайн книгу. Автор: К. Рехаге cтр.№ 39

А здесь все по-другому. С моста перед городком Синьцзян виден изящный изгиб реки вокруг холма, на котором раскинуты постройки: традиционные домики с изогнутыми крышами, узкие башни пагод и церквей, а также современные широкие дома казарменного типа, блестящие телевизионные вышки, трубы заводов, и среди всего этого снуют машины, велосипеды и пешеходы.

Я иду за человеком с вытянутом полиэтиленовым пакетом за плечами. Он переходит через мост и идет вниз по магистрали, потом я теряю его из виду в толпе и вдруг обнаруживаю, что оказался уже в центре города.

На следующий день я стараюсь посетить все достопримечательности Синьцзяна. Сначала я нахожу пагоду Лунсин, лестничные пролеты которой такие узкие, что я несколько раз чуть не застреваю на них. Поднявшись наверх, на площадку, лицом к лицу сталкиваюсь с юношей и девушкой лет по восемнадцать. И хотя они вежливо улыбаются и очень вежливо приветствуют меня, я прекрасно понимаю, кто тут лишний. К тому же площадка не намного больше душевой кабины.

Я быстро фотографирую с любовью нацарапанные и выведенные надписи на стене (XY + YZ = сердечко), протискиваюсь обратно на лестницу и оставляю парочку наедине в их гнездышке: целых тринадцать этажей и тринадцать веков над пылью города и заботами будней.

Псевдоготический собор закрыт. Я заговариваю с дамой, подметающей снег на площади перед фасадом. Она уверенно сообщает мне, что эта церковь стоит тут уже больше тысячи лет, при этом смеется, как веселый тюлень. Я высказываю сомнения, но она радостно хихикает и утверждает, что девятьсот лет точно. Пару минут мы пререкаемся, потом решаем разбудить пастора и попросить его прояснить нам этот вопрос. Старик довольно помятого вида недовольно открывает дверь и бурчит спросонья:

– Тысяча девятьсот тридцать седьмой. Построен голландцами.

Мы с Тюленем весело хохочем.

Посмотрел я еще несколько башен, склеп, старую сцену театра и садовую архитектуру, потом совсем устал и поплелся обратно в гостиницу.

Звонит телефон. Это Джули. Она весело рассказывает что-то про университет в Мюнхене, а я делюсь с ней впечатлениями от похорон в Динцунь, а потом говорю, что решил разузнать, что за мистическое место я увидел на карте:

– Иначе я слишком долго пробуду у знакомого в Юньчэн, – завершаю я почти чистосердечным признанием.

Покинув Синьцзян, я совершаю стратегическую ошибку, послушав кого-то слишком умного, который посоветовал идти до следующего города по рельсам, потому что, мол, эта дорога короче. Я послушался, и теперь мне предстоит все двадцать пять километров горько сожалеть об этом.

Самое ужасное в рельсах – это расстояние между деревянными шпалами. Оно такое узкое, что приходится семенить, когда идешь по ним, и они слишком далеко друг от друга, чтобы шагать через одну. Разозлившись, я пробую идти по гравию около рельсов, но от этого у меня начинают болеть суставы. Каждые тридцать минут мимо с грохотом проносится поезд, и я вынужден спрыгивать с рельсов и внушать самому себе, что совершенно не завидую людям, которые в уютных купе пролетают мимо меня, как путешественники во времени.

Следующая проблема – это еда. По собственной глупости я взял с собой очень мало, а железная дорога почти все время проходит по эстакаде. Так что мне пришлось уже пройти не один поселок, наслаждаясь ворчанием своего желудка и не имея никакой возможности спуститься и добыть себе провизию. Во время привала я откопал в рюкзаке молоко с ароматом грецкого ореха и два маффина, но они исчезли у меня в желудке, почти не оставив следа, как падающая звезда.

Небо белое, все вокруг покрыто снегом. Одинокая собака плетется вдали, оставляя за собой следы, похожая на бумажного жука. Я посвистал ей, собака остановилась и повернула ко мне голову. Я вспоминаю нашего грифона по имени Пак дома в Бад-Нендорфе. Она не любит снег, он для нее слишком холодный.

Когда я наконец пришел на вокзал города Цзишань, уже почти стемнело. Мимо проезжает поезд, и я вижу лица людей за окнами. Сейчас мало что кажется мне таким же прекрасным, как поездка в спальном вагоне. Меня терзает зависть, а поезд проезжает мимо, заставив меня предварительно влезть на платформу.

Железнодорожный сторож растерянно смотрит на меня, я машу ему рукой и теряюсь в толпе, которая движется через здание вокзала к выходу. Тут стоит еще один билетный контроль. Когда очередь доходит до меня, я протягиваю грязные и пустые руки.

– Билет! – нетерпеливо требует контролер, и, пока я пытаюсь ему объяснить, что у меня его нет, очередь за мной превращается в пробку. Стонущая толпа напирает на мой рюкзак.

– Билет! – повторяет он уже с нетерпением в голосе, а я опять отвечаю ему, что у меня его нет.

Люди за мной возмущаются. Потом приходит железнодорожный сторож и кричит своему коллеге:

– Иностранец не ехал на поезде!

Лицо контролера расползается.

– Не ехал на поезде?!

– Нет, он пришел пешком оттуда, – сторож указывает на рельсы. Контролер принимает решение не вникать в детали относительно «как» и «почему». Нервничая, он пропускает меня.

В здании вокзала я становлюсь лишь одним путешественником из многих. У меня имеются необходимые атрибуты – багаж и усталое лицо. У всех, кто снует вокруг, багаж и усталые лица. Двое пожилых мужчин сидят, погруженные в карточную игру. Они не поднимают голову, когда я прохожу мимо них.

У меня болят ноги, и я готов упасть от усталости, но все это ерунда, потому что я не ехал на поезде. Я пришел пешком.

Я стучу в окно заправки, расположенной в паре километров от Ваньжун.

Дверь открывает парень в очках. Он недоуменно переводит взгляд на снежные равнины, потом смеется и приглашает поскорее войти. Я получаю стаканчик горячей воды и уже хочу сесть на табуретку, как меня приглашают в дальнюю комнату, где на постели сидят его жена и дочка. Оказывается, мы с ним одного года рождения. Недавно он устроился здесь дежурным по заправке, и работа ему не особо нравится.

– Как же тебе повезло! Ты можешь мотаться по всему миру и не заботиться о деньгах, – говорит он, а его жена молча кивает, гладя дочку по стриженым волосам.

В комнате имеются деревянная кровать, стол и тихонько булькающий рефлектор. На стене висит рекламный плакат «С НАШЕЙ КОРПОРАТИВНОЙ КАРТОЙ ЗАПРАВЛЯТЬСЯ СТАЛО ЕЩЕ ДЕШЕВЛЕ!», а рядом еще несколько больших постеров, на которых изображены звери, фрукты, машины и профессии с соответствующими названиями.

Малышка учит по ним свои первые иероглифы. Ей четыре года, на ней ярко-красная курточка с блестящими кнопками, и она кажется очень послушным ребенком.

Когда я похвалил красивую курточку, хозяин гордо улыбнулся: в Китае на Новый год принято надевать новую одежду, и лучше всего, если она будет красного цвета. Кстати, а где я собираюсь проводить праздники?

Я что-то плету о своем знакомом в Юньчэн и о Таинственном Месте на карте, о котором мне хочется узнать, и он прерывает меня: