Сожители. Опыт кокетливого детектива - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кропоткин cтр.№ 78

– Пироговна под руку попал. Сама же знаешь, какой он был мерзкий.

– Да, уж, не ангел.

– И вообще…, – набрав в грудь побольше воздуха, я выпалил, – …ты сидела в дурдоме, и неизвестно еще, какое влияние оказал на тебя лечебный курс.

Так, как смотрела на меня Лиза, наверное, снайперы глядят, прежде чем подстрелить свою жертву. Я распалился.

– Да, я так чувствую. Скажи, почему тебе можно чувствовать, а мне нельзя? Вот я считаю, что ты сама – серийная маньячка, по тебе плачет электрический стул, и для того, чтобы избежать заслуженного наказания, ты наговариваешь на невинных людей.

Лиза усмехнулась.

– Ну, в дурке была не одна я.

– А кто еще?

– А ты разве не знаешь?

«Слезойблестелабирюзанасмуглойкоже», – зайцем скакала в моей голове странная мысль.

Все скоро станет ясно, совсем скоро – посулила Лиза, прежде чем смешаться с толпой. А я ей не поверил.

Не может быть – подумал я, чувствуя не страх, а, скорее, легкий озноб, как бывает, когда смотришь какое-то увлекательное кино. Люди всякие бывают, люди бывают разные – никогда не знаешь наверняка, кто каков, хорош ли, плох.

Еще я подумал о прихотливости человеческих отношений. Встречаешь человека, затем вы расходитесь, вроде бы, навсегда, но ниточка уже завязалась и, возможно, она прочнее некуда. Все как-то связаны друг с другом, – этих нитей, этих мостиков, перекинутых от человека к человеку, много, они не всегда видны, но неизменно существуют, а теперь ….

– Как считаешь? Брать? – возле меня очутился Федот. Он снова был один.

– Что? – спросил я.

– Фэшн-виктимс, или как там твой друг говорит.

– Если нравится, то почему бы и не взять. Только учтите, что в этом случае вы наживете себе врага в виде одной полоумной трансвеститки.

Федот рассмеялся.

– С такими врагами никаких друзей не надо. Кстати, Сергей тебе приветы передает. Желает удачи на жизненном пути.

– Какой Сергей?

– Сергей Конев – он оскалился, морща отбеленный пергамент своего лица, – Мы с ним, оказывается, давно знакомы. В фейсбуке в друзьях.

А-ах!

Я чуть не рассмеялся.

Я понял, как умудрился позвать Федота на вернисаж. Кого только нет в моей виртуальной адресной книге?!

– Мир тесен…, – начал было я, но голос мой заглушил рык прямо-таки звериный.

Тот, который…

Разговор, который рыку предшествовал, я могу себе только представить, да и то плохо.

Как бы хорошо Марк ни умел подслушивать, знания его, как правило, остаются вещью в себе – рассказчик из него никудышный.

Было примерно так.

– Если Мася кто-то еще, а не я, то что же будет? – говорила снегурочка, приводя себя перед зеркалом в порядок, промакивая влажной салфеткой лицо, – Что же будет, если у меня украдут даже имя? Что останется у меня своего?

Она жаловалась Ашоту, который на правах дежурного кавалера при словоизлияниях этих присутствовал – благо, раковина с зеркалом была одна и для мужского туалета, и для женского.

– Может быть, вам поехать домой?

– Как же я могу ехать, если Суржик? Я должна показать ему, что равнодушна.

– Вы проверяете отношения?

– Мне нельзя делать больно.

– Он вас ударил?

– Что вы? – Мася распахнула глаза, – У нас дома насилия нет. У Суржика властные полномочия, он там у себя на работе насилием занимается, а дома нет. Плачет только, как маленький, если я его обижаю. Сердце мне рвет. Хотите, я расскажу вам страшную вещь?

Ашот если и ответил, то тихо, невнятно, неразборчиво – я не понимаю, зачем он таскался с Масей по вернисажу на глазах ее ревнивого мужа, а потому, слушая Марка, и реакцию его толком представить не сумел.

– Я – ненормальная. Мне кажется, я тоже могу взять нож и зарезать до крови.

Ашот охнул, это уж наверняка.

– А потом бедному Суржику опять забот полон крот: взятки давать, чтобы меня в тюрьму не сажали, или другие делать действия для правоохранительных органов.

– Пожалуйста, не шутите так, – попросил благовоспитанный красавец.

– Суржик считает, что меня в желтый дом на уколы надо сажать. У него сердце за меня болит. Он говорит, что если он умрет, то со мной случатся страшные вещи. А я говорю ему, какие могут со мной вещи случиться? А он говорит, – Мася развела руки, будто собираясь обниматься, – такие, вот, страшные. Знаете, иногда очень обидно, что я ненормальная. Страшно так обидно, но только вы про это никому, – покончив с обтираниями, она повернулась к Ашоту, – Ладно? Обещаете?

– Обещаю, – сказал Ашот, а Марк, который подглядывал за этой сценой в щель приоткрытой двери, чуть не повалился («Она, – рассказывал Марк, – так глазами сделала, как… ну, как… ну, я не знаю»).

Так вот. Не вопль то был, а рык.

– Вы знаете приемы самообороны? – сказал я в ту сторону, где должен был стоять Федот, но увидел только край его пиджака – он, опытный, спешил покинуть арену боевых действий.

Одни, подобно Федоту, бросились прочь, другие кинулись им навстречу. Сложным образом, недовершенной восьмеркой, меня выхлестнуло в ту часть зала, где куклы под потолком были особенно черны и мрачны.

А может мне лишь так показалось.

Рычал тот, кто и должен бы. Кто должен бы, кого боялись. Суржик, человек-волк.

Ашот смотрел на него, качающегося рычанию в такт. Картинный мужчина смотрел на мужчину-зверя без выражения, даже улыбнуться не потрудился.

Он лишь позой выражал свое отношение.

То, как Ашот сложил на груди руки, то как чуть-чуть откинулся, и даже то, как вывалился на лоб крупный черный локон – все указывало на презрительность. Суржик был для него, как досадная ерунда, грязь, налипшая на подошву его модного ботинка.

А зря. Суржик был и злой, и пьяный. Он хотел выяснить, как посмел надменный красавец выгуливать его любимую Масю. Как мог он посягнуть на его, Суржика, собственность? Кто надоумил этого павлина посягать на его, человека-волка, святые обязанности – защищать свою красавицу, быть ей плечом и опорой? Все это, только в пьяном серо-буром виде, он и пытался высказать – он клекотал, он нарывался на драку: ты… ты… ты….

На них смотрели, но никто не думал их растаскивать. Люди ожидали, как столкнутся они, каждый на свой лад живописный: хищный Суржик и глянцевый Ашот.

Смотрел и Кирыч, в юности профессиональный боксер, и Лиза-десантница смотрела, смотрел и Володя, он же правоохранительный орган. Пялились и какие-то другие люди, по которым нельзя было сказать, что они не в состоянии вступиться, вмешаться, о становить. Есть что-то завораживающее в мужской драке – когда не толпой на одного, а когда на равных, один на один.