Сожители. Опыт кокетливого детектива - читать онлайн книгу. Автор: Константин Кропоткин cтр.№ 47

– Тела, – добавил я, подумав некстати, во что превратил Андрюшку неведомый изувер.

Ворвался и превратил.

– Может быть, он был талантлив в иной сфере? Может быть, ваша подруга имела ввиду нечто другое, а не дизайн одежды? – это не столько вопрос был, сколько утверждение. Если портной при жизни не успел внятно выразить свое «я», то быть ему и после смерти лишь подмастерьем.

– Он корсеты шил, – вспомнил я, – У него балеринки обшивались.

– Ну, – развел Антон холеные руки, – В этом жанре сложно сказать что-то свое. Балетные костюмы – это главным образом историческая реконструкция.

Антон допил свой чай, попросил официантку принести счет, и мы разошлись каждый по своим делам. У Антона была съемка на телевидении, а мне надо было опять бежать за экспертными сведениями про финансы, о глупостях спрашивать, их распространять.

Вопрос «что?» оставался открытым.

А вечером я пошел в спортзал. Лето – не самое лучшее время для спорта, где даже при отличных кондиционерах всегда попахивает грязными носками. Но, тягая железяки, отлично думается. А это было именно то, что надо.

Я хотел подумать.

Неподалеку, лежа на коврике на полу, уже вовсю совершал гимнастические упражнения Марк. И Кирыч тоже здесь был – он тянул за ручки агрегат, напоминающий присевшего на корточки робота.

– У вас, у финансистов, язык собачий, – сказал я, – Даже хуже, чем язык моды. «Точка бездоходности». Что за бред?!

– Какая точка? Где? – Марк захихикал.

– Ну, понимаешь, это когда…, – начал Кирыч.

– Знаю, – перебил его я, – Когда в ноль.

– По-английски еще хуже, – сказал Кирыч, – Брейкивенпойнт.

– А по-русски нельзя? – спросил я, – Звучит некрасиво.

– Как есть, так и звучит.

– А надо, чтобы было красиво, – и я, поддаваясь внезапному порыву, рассказал о своей встрече с Антоном, – о том, что он отказал Андрюшке в таланте.

– А ты хочешь, чтобы у него был талант, – сказал Кирыч.

– Это не я хочу, а есть указания.

– Да, Лиза же говорила, – напомнил Кирычу Марк.

– Андрей умер, – сказал Кирыч, словно что-то объясняя, – Его уже нет.

– А мы то живы, – возразил я, – Почему бы нам не закончить его историю.

– Каким образом?

– Киря, – весело протянул Марк, – Он, наверное, предлагает, чтобы мы шитьем занялись.

– Ага, где я и где мода, – сказал Кирыч и запыхтел на своем агрегате.

– Но можно же узнать – сказал я, – Порыскать в архивах, справки навести.

– А зачем? – спросил Марк, – Варум? Визо?

– Не знаю, – я понятия не имел, что меня так заботит, я не имел ни малейшего представления, что тревожит меня в образе покойного, почему я вдруг просыпаюсь с этой мыслью, иду куда-то, что-то делаю, а вопрос этот следует за мной неотступно – я хочу знать, нет ли шанса у погибшего Андрюшки, нет ли у него того самого дара, о котором так выспренно толковала Лиза….

В том и дело: я хотел, чтобы история Андрея завершилась красиво, а не истерзанным телом на полу его квартиры.

Я хотел, чтобы у него хотя бы после смерти был такой шанс.

Может быть, я и сам мечтаю о таком шансе, когда меня не будет. Меня не будет, а память обо мне будет жить. Как? Каким образом?

Когда мы пришли в раздевалку, зазвонил телефон.

– Илия, – Антон общался ко мне не только на «вы», но еще и на библейский манер, – я навел справки о вашем покойном друге. Это весьма любопытная история….

Так скучно, что лучше бы и не знать. Ску-учно – и так тысяча пятьсот раз.

– Восемьдесят процентов американских девочек сидят на диете, – прочитал Марк со своего айфона, – Представляешь? Вандефул!

– Зачем они сидят? – вяло спросил я, – Какой вандерфул их посадил?

– Чтобы хорошо выглядеть. Здоровой быть. Жить долго.

– Ты хочешь сказать, что здоровые красавицы не умирают никогда, – подытожил я.

Марк сидел на диване с аппаратом в руке, а я подрыгивал ногами, валяясь в кресле перед беззвучно моргающим телевизором. У нас был рядовой вечер.

Вечер был без Кирыча – тот спать ушел. Выпил пива, как всегда бывает у него после спорта, и ушел. А мы остались. Болтать и подрыгивать.

На ковре перед телевизором еще и Вирус почивал. Была и псу убогая идиллия.

– Умирают, конечно, – сказал Марк, – Мерилин Монро же умерла.

– Очень щедро с ее стороны. Если б не умерла, то одним мифом было б меньше. Она бы еще раз пять вышла замуж и развелась, сыграла б в сотне плохих фильмов, побила бы очередного любовника гитарой-укулеле, сама получила пару фонарей, съездила б на Багамы, переспала с парой-тройкой президентов и боксеров, обрюзгла бы, остриглась, поболела, задружила с гомиками, занялась благотворительностью, накаталась бы вдоволь в кресле-каталке.

– Разве плохо?

– Для нее хорошо, для нас – не очень.

– Почему это? – спросил Марк, который не всегда поспевает за моими мыслями.

И Вирус в унисон любимому из хозяев гавкнул. Поставил мне, нелюбимому, на вид: негоже, мол, языком-то зазря трепать.

А мне хотелось. Еще, как минимум, тысячу двести раз.

– Чтобы стать мифом, надо вовремя умереть, – сказал я, – Лучше рано, на взлете славы. Или можно, как Модильяни – вначале умереть, а потом прославиться.

– Он художник? – уточнил Марк.

– Да, уж, не кукольник, – сказал я и не сумел сдержать вздоха.

Вообще-то, я был разочарован. Скучно открывать скучные тайны. Лучше бы их не открывать. Лучше б умирали они вместе с владельцами, а мы могли бы воображать себе что-то прекрасное.

Глупости, от которых веселее жить. Ногами дрыгать.

Антон сказал, что у покойного Андрюшки была «любопытная история».

Было что-то очень правильное в том, что записной московский модник и моды знаток позвонил мне, когда я был в раздевалке. Меж дребезгливых кабинок, в декорациях умеренной красы, в окружении мужчин статей весьма скромных я разговаривал с человеком, для которого одежда, внешность – look – были не функцией, а смыслом. «А в петлице у него сейчас пурпурная бутоньерка», – подумал я, глядя на здоровенный леопардовый зад полуголого юноши, который, согнувшись, копался в своем пластиковом кульке.

Юноша-туша хрустел пластиком, а, вот, тайны, которые поведал мне Антон, не хрустели.

И в этом было что-то неправильное.

– Некое дарование было, – сообщил Антон, – его изделия пользовались спросом. Более того, в этой сфере у него было определенное реноме.