Забытый язык - читать онлайн книгу. Автор: Эрих Фромм cтр.№ 44

Да, никто другой не виновен в том,

И тебя, мой друг, я один убил,

Я, – один лишь я. Слуги верные,

Уведите в глушь поскорей меня —

Вознесен был я, – стал ничем теперь.

. . . . .

Да, ведите в глушь безрассудного,

Что и сыну дал смерть невольную,

И тебе, жена! О несчастный я!

Здесь – убитый мной, там – убитая!

Страшной тяжестью, нестерпимою

На главу мою рок обрушился.

Теперь мы можем ответить на те вопросы, которыми задавались вначале. Действительно ли в центре мифа об Эдипе, как он представлен в трилогии Софокла, – преступление Эдипа, заключавшееся в кровосмешении? Является ли убийство отца символом ненависти, причина которой – ревность? Если еще можно было сомневаться в ответе, прочтя трагедию «Царь Эдип», то к концу «Антигоны» вряд ли останутся какие-либо сомнения. Не Эдип, а Креонт терпит поражение в конце трилогии, и вместе с ним – принцип авторитарности, господства человека над человеком, господства отца над сыном, господства диктатора над народом. Если справедлива концепция матриархального уклада в обществе и религии, то вряд ли можно сомневаться, что Эдип, Гемон и Антигона представляют древние матриархальные принципы равенства и демократии и противостоят Креонту, представляющему патриархальные принципы господства и подчинения [74] .

Прежде чем закончить толкование мифа об Эдипе, следует рассмотреть еще один аспект. Хотя конфликт между Эдипом, Антигоной и Гемоном, с одной стороны, и Креонтом – с другой, отражает древний конфликт между принципами патриархата и матриархата, в особенности его элементы, сохранившиеся в мифах, его следует понимать в контексте политической и культурной ситуации во времена Софокла и в контексте его отношения к этой ситуации.

Пелопоннесская война, угроза политической независимости Афин, и чума, охватившая город в начале войны, способствовали возрождению старых религиозных и философских традиций. Нападки на религию, случавшиеся и раньше, достигли наивысшего размаха в учении идейных противников Софокла – софистов. Софокл противостоял в особенности тем софистам, которые не только выступали за деспотию с интеллектуальной элитой во главе, но также считали этически оправданным принцип неограниченного эгоизма. Этика сверхчеловека-эгоиста, которую проповедовали софисты этого направления, их безнравственное учение, по своей сути противоречили философии Софокла. В образе Креонта Софокл воссоздал представителей этой школы софистов, и монологи Креонта напоминают их речи даже по стилю и по способу выражения [75] .

В споре с софистами Софокл по-новому выразил смысл древних религиозных традиций, в которых главными были идеи любви, равенства и справедливости. «Религиозное мировоззрение Софокла… прежде всего связано не с официальной религией государства, а с теми побочными силами, которые всегда были ближе к народной вере, чем аристократы Олимпа, и которые снова приходили на помощь, когда люди обращались к ним перед лицом опасности Пелопоннесской войны». [76] В этих «побочных силах», отличных от «аристократов Олимпа», легко узнаются богини матриархата. Итак, мы видим, что взгляды Софокла, выразившиеся в его трилогии об Эдипе, следует рассматривать как сочетание его противостояния современному ему софизму и приверженности древней религии, а не религии богов Олимпа [77] . Во имя того и другого он утверждает, что достоинство человека и святость человеческих уз нельзя подчинять негуманистическим, авторитарным требованиям государства или эгоистическим измышлениям софистов [78] .