Аквариумная любовь - читать онлайн книгу. Автор: Анна-Леена Хяркенен cтр.№ 30

В постели я никогда не становлюсь безмозглым животным, изнывающим от течки и ни черта не смыслящим в том, что происходит вокруг. Никогда и ни с кем. Даже с Йоуни. Я не могу выдавить из себя тот гортанный крик, который, как известно, считается обязательным атрибутом хорошего секса. Ведь именно так кричат все страстные женщины во время секса?

Я не могу забыться ни на секунду, ни на миг, все время слежу за собой, слушаю свои приглушенные стоны, смотрю на свои бедра, с которых медленно сползает юбка, разглядываю треугольник волос внизу живота. Пытаюсь сосредоточиться на партнере и на процессе, но смотрю на все, словно со стороны, и всегда вижу только себя, изворачивающуюся в разных позах.

Только себя. И больше ничего.

Я стою у примерочной в магазине «Текстиль Кокколы» и слушаю, как Сеппо пыхтит за занавеской, натягивая на себя футболку. Через какое-то время становится тихо — наверное, разглядывает себя в зеркало.

— Ну и как там рукава? — спрашиваю я.

— Хреново. Торчат, будто крылья.

— Ничего, после стирки пригладятся.

— Ни хрена они не пригладятся.

Я заглядываю за занавеску. Сеппо стоит перед зеркалом и смотрит на рукава футболки, которые действительно топорщатся, как маленькие обрубки крыльев.

— Ну, давай их обрежем.

— Ты что, дура? Это ж новая футболка!

— Просто я уже больше не могу выбирать, свадьба начинается через пару часов, а мы все еще торчим в магазине.

Сеппо срывает с себя футболку и полуголый направляется к прилавку с наваленной кучей футболок и свитеров. Я разглядываю развешанные на вешалках шелковые кофточки, предназначенные исключительно для дородных тетенек. Обычно я очень непредсказуемо веду себя в магазинах. Я могу часами рассматривать какую-нибудь вещицу, все время помня о том, что у меня нет на нее денег и что я ни в коем случае ее не куплю, и вдруг я словно вижу со стороны, как я достаю кредитную карточку, как подписываю чек, как прижимаю заветный сверток к груди — и все как в замедленном кино, которое никто не в силах остановить.

Сеппо вытягивает из кучи темно-синий свитер и напяливает его на себя. На груди кроваво-красными буквами вышито «Horror» [8] , и чуть ниже — клыкастая пасть.

— Этот беру.

— Нет, не берешь! По-твоему, это можно надеть на свадьбу?

Сеппо делает вид, что не слышит, и достает деньги из бумажника.

— Этот возьмете? — мурлычет продавщица.

— Йес, — кивает Сеппо и протягивает ей деньги. Я вздыхаю и прислоняюсь к стене.

Церковь до отказа забита всякими дядюшками и тетушками, так что мы с трудом протискиваемся внутрь. Наша семья сидит в пятом ряду. Ханну Токола тоже среди приглашенных, хотя Ханнеле почти не общалась с ним после окончания школы. Он стоит рядом в белом костюме и галстуке. На мне — изысканное красное шелковое платье чуть выше колен, которое, правда, совершенно не соответствует моему душевному состоянию.

Мама сидит с торжественным видом. На ней выцветший национальный костюм, на шее — бронзовое украшение в виде ладьи, на голове — лента. Она смахивает на девушку из карельской деревни. У некоторых людей чувство стиля — в крови.

Неожиданно начинает играть музыка. Дверь открывается, и на пороге появляются Ханнеле и Осмо.

Белокурые волосы Ханнеле собраны на макушке, голову украшает длинная фата. На ней платье из тонкого тюля с глубоким вырезом в стиле магазина «Интим», и она даже отдаленно не похожа на невинную невесту. Я начинаю выть прежде, чем они делают первый шаг. Сеппо с возмущением смотрит на меня.

Они медленно и торжественно шествуют к алтарю. Взгляд Ханнеле устремлен в одну точку. По выражению ее лица сложно понять, о чем она думает. Они останавливаются перед пастором, который заводит привычную речь.

Я вновь думаю о Йоуни, о его взлохмаченной голове, о его нижней губе и о том, как он уплетает шоколадный пудинг, когда приходит с работы.

Когда я попросила его поехать вместе со мной, он сказал, что не выносит поездов.

— Давай поедем ночным, ты сможешь поспать, — предложила я.

— Я не могу спать в поезде. Мне всегда мерещатся всякие ужасы. Только закрою глаза, как в моей голове какой-то голос начинает твердить в такт колесам: пси-хи-атр, пси-хи-атр, пси-хи-атр…

Я скучаю по Йоуни так, что грудь наливается тяжестью.

Стол был накрыт в приходском доме. Отец Ханнеле произнес пламенную речь, после чего молодые разрезали свадебный торт. Ханнеле и Осмо сидели под навесом, сотканным из искусственных цветов. Ханнеле выглядела совсем как светская дама.

— Ауне говорит, у них и свадебное путешествие будет. Вроде как в Стокгольм едут, — сообщила мама, запихивая в рот целую булку. — Хорошо, когда молодые могут поехать отдохнуть. Мы-то с Тапани никуда не ездили. Разве что в Хапаранду через пять лет после свадьбы, да и то лишь потому, что двоюродный брат Тапани сошел с ума и надо было проведать его в больнице. Так что медовым месяцем это не назовешь.

— Будь добра, говори потише, — проворчал отец.

— А ведь мы бы тоже могли поехать куда-нибудь. Например, на Крит — мне бы там наверняка понравилось. Я бы пользовалась там огромным успехом, этакая белокурая северная красавица. Ах, как бы я там веселилась: туфли долой и айда танцевать сиртаки!

Мама трещала так громко, что можно было подумать, что она выпила для храбрости в ближайших кустах. Она встала и с пустой тарелкой направилась к столу с булочками и тортами.

— Да уж, темперамент у южан не то что у финнов, — сказал Ханну. — Банджо там всякие, танцы-пляски. А попробуй у нас в деревне станцевать фламенко… моргнуть не успеешь, как в кутузке окажешься…

Отец раскатисто захохотал. Шутки Ханну Токолы всегда приводили его в полный восторг.

— Я считаю, что человек просто обязан хоть раз в жизни побывать за границей. А то знаю я наших путешественников — съездят разок на озеро Сайма, насмотрятся лапландских открыток — и думают, что мир посмотрели. И ведь таких — большинство.

— Ну, не обобщай. Кое-кто все же успел побывать за рубежом, — возразил отец. Наверное, вспомнил эту нашу чертову поездку по Европе.

— Да уж, — сказала я. — Только чаще всего это безмозглые идиоты, которые трезвонят направо и налево, что хотят воспитать детей в духе интернационализма, а потом вывозят своих отпрысков раз в год куда-нибудь в Торремолино полюбоваться на обрюзгших финских алкоголиков.

— А ты, Ханну, был за границей? — спросил Сеппо, впервые за все это время открыв рот.

— Ну, на испанских курортах… Коста-дель-Соль и Торремолино.

— И он туда же! — усмехнулась я.

Ханну поспешно отхлебнул кофе и продолжил, опасаясь, что его кто-нибудь прервет: