Пленница кукольного дома - читать онлайн книгу. Автор: Надежда и Николай Зорины cтр.№ 69

Тем ужаснее подействовала на него ситуация с Мариной. Бедный Димка, он совершенно не ожидал такого удара. Столько лет жил в покое и радости, в полной гармонии с самим собой, со мной и со всем миром, а тут на тебе! Удар ниже пояса.

Процесс разрушения счастья и покоя начался две недели назад. Димка пришел с работы с огромным пуком васильков, из чего можно было понять, что он не только не предчувствует никакого удара, но и пребывает в самом беззаботном состоянии духа, в самом небесном настроении. Я не вышла в прихожую его встречать, не выразила радости по поводу букета, никак не отреагировала на его «Привет, Динка, что поделывала без меня?» — сидела, отвернувшись к окну, и трагически молчала. Не дождавшись от меня ни ответа ни привета, Димка смущенно сунул цветы в вазу, вымыл руки и пошел на кухню готовить ужин. Он долго возился, хотя ужин был самый немудрящий — яичница с ветчиной и сыром, надеялся, наверное, наивный мой брат, что мрачное настроение у меня тем временем улетучится, и все у нас опять будет здорово. Потом мы ели: Димка нарочито весело рассказывал о том, как провел день, я сохраняла трагическое молчание. В середине какой-то очередной шутки я его перебила:

— Все это безумно интересно, но, видишь ли, Димочка, у нас жуткие неприятности.

Димка уронил вилку — кусок ветчины сорвался, скакнул по столу к моей тарелке, Димкины глаза посинели в предчувствии горя. Маленький дурачок, он и не представлял, что горе это — смертельное!

— К-какие неприятности, Динка? — чуть-чуть заикаясь, спросил Димка (знал бы он, о чем пойдет речь, наверное, вообще бы языка лишился).

— Жуткие, я же говорю. Помнишь, когда-то давно я сняла самоубийство Ольги?

— Помню… Но ведь это было давно. Разве теперь…

— Тот фильм был моим первым. Первая запротоколированная смерть, первая кинохроника убийства.

— Зачем ты вспоминаешь о нем сейчас, Динка? Все прошло, все сто лет назад закончилось. Ты же знаешь, это был просто фильм… фильм о несчастном случае… нет, не о несчастном случае, о самоубийстве, она ведь сама тогда… Я не виноват в ее смерти, Динка, она сама!

— Сама-а… — протянула я и растянула губы в гримасе плача. — Она сама, как и все остальные. Фильм о самоубийстве Ольги — первый фильм. Ты его тогда продал, да?

— Что значит первый? О чем ты, Динка?

— О том, что с десятым не повезло. Ты использовал не тот материал — он вышел из-под контроля, нарушил с такой любовью созданный тобой сценарий.

— Какой сценарий? Какой десятый? Я ничего не понимаю! — Вот тут мой братец забеспокоился всерьез: подумал, что я окончательно сошла с ума.

— Сценарий убийства, разумеется, — продолжала я его добивать. — Я нашла диски, Димка, теперь я все знаю. Ты все время делал фильмы, та ситуация с Ольгой натолкнула тебя на идею снимать самоубийства на продажу. Мы ведь все годы жили на вырученные от твоих кинематографических упражнений деньги, да? Я даже знаю, как ты все делал — использовал молекулу смерти. — Тут я ему подробно описала принцип производства фильмов и доведения клиентов до кондиции, кое-что, правда, пришлось повторить дважды, чтобы он лучше понял и запомнил — соображал он в тот момент туго, так был испуган и потрясен.

— Динка, но ведь это же бред какой-то! Я никогда ничего подобного не делал! — взмолился Димка.

Тогда я подвела его к компьютеру, вставила диск с последним фильмом о самоубийстве Максима Алдонина — с натуральным, документальным фильмом. А потом, когда Димка немного пришел в себя, дала ему просмотреть сценарный, искусственно выведенный, с молекулой смерти, и, почти издеваясь, попросила найти отличия. Существенным, впрочем, было только одно отличие — то, что настоящий Максим переслал по электронной почте искусственный фильм и письмо. Но бедный мой братец так с горя отупел, что не сразу смог его найти, пришлось подталкивать и наводить его на нужную мысль.

— Как видишь, теперь я совершенно в курсе всего.

— Динка! — Он обнял меня, крепко-крепко прижал к себе. — Прости меня, Динка, я все упустил, упустил! Бедная моя девочка! Что же теперь делать?

— Что делать? — Я истерически — лжеистерически — расхохоталась. — Ты у меня спрашиваешь, Димочка? У меня? Зачем ты спрашиваешь? Чтобы снять с себя ответственность? Чтобы потом с пеной у рта мне доказывать, что опять произошел несчастный случай?

— Что ты, Динка!

— Я знаю, знаю! Ты ее убьешь! — Я разрыдалась.

— Кого? Успокойся, Динка! Ну не надо, не надо, не плачь!

— Ты прекрасно знаешь кого — Марину Перову. Я знаю… я нашла… я все про тебя теперь знаю… — Я щелкнула мышкой. — Видишь, ты уже и адрес ее раздобыл. Думаешь, я не понимаю, зачем тебе ее адрес? Чтобы убить, чтобы убить! У тебя ведь нет другого выхода, да, Димочка?

Тут Димка начал страшно бледнеть, прямо на глазах — он понял, к чему я клоню, о чем прошу.

— Нет, Динка, нет! Мы найдем другой выход! Даже не думай о подобном! Не смей так думать! — взвизгнул он. — Не смей! Не смей! Не смей!

Димка сам впал в истерику и потому ужасно испугался за меня, потому потащил меня в ванную, поставил под душ, включил ледяную воду, чтобы привести в чувство.

А потом мы лежали, обнявшись, — так уже было много-много раз. А потом…

За Натальей я наблюдала уже несколько дней. Лучшую кандидатуру для моей цели и придумать было сложно: пила она, не просыхая, и всем, кто проявлял к ней хоть какой-то интерес, тут же начинала рассказывать о своих несчастьях. Во всех бедах винила свою сестру. В тот день она с самого утра сидела в баре «Альбатрос» недалеко от своего дома. Марину выписали из роддома, а ребенка оставили, что тоже было мне на руку. При помощи своего заветного ключа-вездехода я проникла к Марине в квартиру. Она спала, хоть был день в разгаре — четыре часа. Все работало на меня, сам черт помогал мне. Или бог решил наказать их всех, и потому закрыл глаза на происходящее и не вмешался? Не знаю. Я почти не волновалась: чтобы не думать о том, что мне предстоит сделать, повторяла про себя свою любимую фразу: «Мы просто снимаем кино»… Я действительно его снимала — за несколько дней до этого, когда Марина еще была в роддоме, я по всей квартире расставила камеры. Так что убийство было полностью заснято — для того чтобы доказать потом, если милиция все же доберется до нас, что убийство совершила я, а не Димка.

Когда с Мариной было кончено, я включила обогреватель и направила на нее, чтобы сбить экспертов с толку о времени наступления смерти. Вызвонила Димку с работы, все ему рассказала — разумеется, билась в истерике и обвиняла во всем его. А потом мы «вместе» придумали план, как перекинуть стрелки на Наталью. Я сказала, что, «когда следила за ним», видела их вместе сегодня в «Альбатросе» — чтобы он долго не искал Наталью, не терял драгоценного времени.

Димка справился, отлично справился со своей нелегкой задачей — чисто сработал. И потом держался молодцом. И даже когда позвонил отец, не побежал в ванную пилить себе вены. Не мог он себе этого позволить! Кто бы тогда взял вину на себя, когда приедет милиция?