Дом с привидением - читать онлайн книгу. Автор: Анна Михалева cтр.№ 4

Но как бы там ни было, отец пожалел двоюродную племянницу и пригласил в собственный дом, дабы она подлечила израненную душу. А Балуева на всякий случай с эстрады убрали, чтобы глаза не мозолил. Переселение Лидки в их дом было сродни первому въезду французского посольства в Москву — она притащила из своей городской квартиры все, от чего не смогла отказаться. Отказаться она не смогла от многого. Начиная с косметических тампонов и заканчивая живописным полотном художника Дюралева, без которого, по ее заявлению, она не могла плодотворно работать. Чем помогала ей эта бездарная мазня, которая скорее могла напугать, чем вдохновить, никто так и не понял, но картину повесили, несмотря на то что кошмар этот имел немалые размеры.

Кроме того, после развода несчастной жене досталась главная ценность рухнувшего союза — директор Балуева — Вован Паршин. Он как раз и был тем самым «мальчиком непристойного поведения», что почему-то совершенно не смутило Лидку. Она вцепилась в него мертвой хваткой, перевоплотила в своего литературного агента и, разумеется, притащила с собой. Таким образом, для Лидки, ее литературного агента и всего остального скарба пришлось высвободить часть дома, ту самую с отдельной дверью в сад, в которой раньше обитали Виола с мужем. Сестра стиснула зубы, но смирилась — благо дом большой и места всем хватило.

А Лидка ушла в уединение: она жила по своему, только ей известному распорядку, иногда запиралась и никого к себе не пускала, иногда вообще уезжала в Москву денька на два, — словом, то, что о ней всегда забывали, имело вполне объяснимые причины. Когда столько народу в доме, лучше маячить на глазах, а то рано или поздно не позовут ужинать. И вовсе не по подлости душевной хозяев.

— Ты думаешь, Виктория изменилась? — мечтательно спросил Серега и перевернулся на живот, подставив солнцу шоколадную спину.

Цвет его загара был потрясающим.

— Не особо, — хмыкнула Сашка и улыбнулась.

Викторию она обожала. Ее все обожали. В ней было все, что только могло восхищать, поражать, шокировать до обморока. С мужчинами при ее появлении в обществе чаще происходило последнее, ну или близкое к тому. Во всяком случае, если уж она почтила собрание своим присутствием, то собрание падало к ее ногам безоговорочно. Она была богиней от рождения. Сашка, глядя на нее, всегда удивлялась, как одни и те же родители могли произвести на свет такого обыкновенного мужчину, как ее отец, и такую уникальную женщину, каковой была Виктория. Конечно, черты их лица имели некоторую схожесть, но и только.

Саша запомнила Викторию такой, какой та появлялась на торжествах и приемах, которые устраивал ее отец. Однажды она явилась в черном длинном платье с глубоким вырезом на спине — вот этот образ и запал Сашке на всю жизнь. Виктория была воплощением грациозности — каждое ее движение, каждый поворот головы был исполнен женственности и изысканной утонченности. Она была будто из конца XVIII века. Взмах ее руки походил на взмах лебединого крыла. Ее огромные черные глаза — глубокие и влажные — хранили чуть скрытую задумчивостью печаль, даже когда она весело смеялась.

Она неизменно держала в тонких пальцах сигарету в длинном дамском мундштуке, которая источала легкий аромат. Виктория была очень красива: тонка, нежна и, на удивление, при такой внешности умна и талантлива. Она была искусствоведом, и для своих молодых лет уже весьма известным. В основном она занималась сюрреализмом в живописи. Специализировалась на творчестве Сальвадора Дали в период его союза с группой французских сюрреалистов. Контактировала с западными искусствоведами, часто бывала в Париже и Мадриде. Слишком часто для тех лет. Теперь она работает в крупном американском журнале, является консультантом по европейскому искусству и имеет свой раздел, где в основном пишет про интерьерные новинки.

То, что молодая перспективная Виктория так уронила свою честь искусствоведа, спустившись на низменный обывательский уровень, было вторым ударом для семьи. Первый удар она нанесла родным за год до того, выйдя замуж за ничем не примечательного фермера из штата Техас. Впрочем, фермер оказался не таким уж заурядным — все-таки он не крупный рогатый скот разводил и не картошку выращивал, а содержал ферму племенных жеребцов. Но для Аркадия Петровича — брата Виктории — он так и остался фермером. Мамонов был в ярости и почти два года не разговаривал с сестрой. Та заняла выжидательную позицию.

И не зря — спустя время Аркадий Петрович сильно затосковал и сам поехал в гости, прихватив с собой обеих дочерей для моральной поддержки. Детям и муж тетушки, и ее образ жизни очень понравились. Сэм оказался вполне приличным парнем, симпатичным к тому же. Он крепко стоял на ногах, курил дорогие сигары и вкладывал капиталы в акции перспективных компаний. Словом, был довольно зажиточным американцем. Не миллионером, но все-таки богатым.

Виктория при нем осталась прежней Викторией. Ну, может быть, слегка сменила стиль, стала чуть проще. Словно с нее слетел налет изысканности. Для Аркадия Петровича этого было вполне достаточно, чтобы возненавидеть своего заокеанского деверя. Он его, конечно, признал, но без восторга. Под конец визита, который длился два с половиной дня, он почтил его своим рукопожатием. И не более того. Прощался он с ним все равно сквозь зубы. Так что вполне понятно, почему Сэм не поехал к нему в гости. Он сослался на болезнь какого-то жеребца-трехлетки, которого во что бы то ни стало нужно вылечить до его премьерных бегов. Виктория вынуждена была лететь в Россию одна.

Ее здесь все очень ждали. Вся семья без исключения. Даже Виолин муж, который, по мнению Александры, должен был испытывать некоторую неловкость. Борис, муж сестры, — раньше был преданным и не таким уж бесперспективным поклонником Виктории. Последний год перед своим бегством она будто окончательно остановила на нем свой выбор, но что-то у них не сложилось. Хотя что могло случиться… В общем-то, все сходились во мнении, что Борис Виктории подходит как никто: и экстерьером, и прочим. Что касается внешности, то он был высок, строен. Был до недавнего времени, но теперь довольно прилично распух, особенно в нижней части, и уже не производил впечатления поджарого интеллектуала, а скорее походил на интеллектуала с пухлой задницей, что гораздо менее эстетично. Но в тот год он все еще был хорош собой. Тогда у него даже не намечалось той прогрессирующей лысины, которая теперь захватила весь его затылок. Черты лица Бориса и сейчас остаются привлекательными, хотя определить природу этой привлекательности просто невозможно. Казалось бы, ничего привлекательного нет ни в небольших серых глазах, ни в крупном с мясистым кончиком носе, ни в прямой линии рта, выдающей упертость характера, ни в подбородке, разве что ямочка, разделяющая его на две половинки. Может быть, это и есть изюминка его лица, которая так нравится женщинам.

Так вот, после того как Виктория покинула Россию, Борис как-то уж слишком быстро переключился на Виолетту. А с какой стати той понадобился «б.у.» жених, Сашка так и не поняла. При сестре он сильно изменился, уже через год превратившись в какое-то недоразумение во плоти. Теперь у него все из рук валилось, ни на что он не был по-настоящему годен, все, за что ни брался, портил. Один раз попытался гвоздь в стену вбить, так размозжил себе молотком палец. К тому же он был старше Виолы на целых 15 лет! И все-таки она приняла его скоропалительное предложение. Может быть, тут сыграл роль возраст. Все-таки Виоле было уже почти тридцать, а достойного мужчины на горизонте так и не появилось. В общем, они поженились.