Русское братство - читать онлайн книгу. Автор: Николай Чергинец cтр.№ 44

Вслед за ним наверх вылетела папка под крокодиловую кожу с молнией из желтого металла. Черт побери! Знакомая вещь! Да ведь это папка Колешко.

Степаненко свесился в люк и протянул руку уже стоявшему на столе Губерману. Тот, к его удивлению, протянул вначале пиджак. Степаненко схватил пиджак и в сердцах швырнул его обратно, вцепился в руки Губермана и стал тащить его наверх. В любую секунду убийцы могли открыть огонь из предбанничка или же просто швырнуть в помещение гранату через разбитое выстрелами окно.

Но Губерман, по-звериному осклабившись, вырвался из рук Максима, нагнулся, схватил пиджак, что-то вытащил из внутреннего кармана и только тогда протянул руки вверх. Степаненко немного позже понял, почему бизнесмен возился с пиджаком. Он достал из него небольшую, толстенькую замызганную от частого и длительного уже употребления записную книжечку, которую и держал в руках, когда Степаненко стал тащить его вверх.

Ну до чего же грузен был Губерман! Будь он полегче, Степаненко запросто выхватил бы его из люка. Но пока он тянул его, раздалась шипящая, словно плюющаяся автоматная очередь. Ноги, таз, даже живот Губермана, все еще остающиеся в полуподвальном помещении, были прошиты пулями.

Степаненко почувствовал: по телу Бориса Исааковича пробежала ужасная конвульсия. Он стал почему-то в три раза тяжелее, но Степаненко все же втянул несчастного бизнесмена наверх. Тот судорожно вцепился в него, широко раскрыв рот от боли и удивления.

Степаненко быстро оценил ситуацию. Ясное дело, они станут добивать Губермана, чтобы быть уверенными в его смерти. Кроме того, им не нужен свидетель, то есть он, Степаненко. В любой момент кто-либо из бандитов мог показаться или в окне, или войти на первый этаж через известную им дверь. Ведь это они совсем недавно ходили по первому этажу!

Надо уходить, уходить через окна, выходящие в заросший внутренний двор: высокая крапива и лебеда заглядывали внутрь оконных проемов.

Степаненко, не выпуская пистолет, ухватил Губермана под обе руки и потащил его к окну. Но дотащить не успел. В окне, расположенном с торца здания, как раз над входом в полуподвальное помещение, мелькнула тень, и в следующее мгновение раздался уже знакомый сталистый, харкающий звук.

Губерман дернулся в его руках, прошитый еще одной очередью, а Степаненко, бухнув наугад из пистолета в сторону окна, инстинктивно залег за обмякшее тело бизнесмена, прикрываясь им как своего рода защитным барьером.

Это было нехорошее движение, эгоистическое — прятаться за другим, но в тот момент Степаненко не был способен ни размышлять, ни давать моральные оценки собственным поступкам.

Жуткий, мертвящий страх овладел им, когда раздалась автоматная очередь и он мгновенно понял, а скорее позвоночником почувствовал: в пустой гулкой комнате, на голом, скользком, недавно выкрашенном, с еще не совсем высохшей краской полу перед шестью или восемью настежь распахнутыми окнами он отличная мишень. Тем более мишень, что в руках пистолет с пустой обоймой — при последнем выстреле затвор с клацающим звуком отошел в заднее крайнее положение.

Но все это Степаненко сообразил, а, вернее, вспомнил потом. В данный момент, ощущая конвульсии умирающего бизнесмена, он понял, что в любой момент из любого из окон могла ударить автоматная очередь. Максим отвалил Губермана от себя, быстро перезарядил обойму и несколько раз выстрелил по окнам, не давая противнику возможности высунуться.

Степаненко еще намеревался добраться до люка, возле которого лежала знакомая папка с молнией из желтого металла, но шальная очередь заставила его вновь залечь за Губермана.

Пули прошли верхом. Степаненко выстрелил в окно, опять наугад, для острастки нападавших. Бизнесмен кончался, с хрустом сжимая в ладони записную книжечку. Степаненко вырвал ее из рук бизнесмена, в два прыжка достиг окна, оперся ладонью на подоконник и прыгнул в заросший крапивой внутренний дворик. Он не думал о том, что мог оставить отпечатки пальцев на этом чертовом подоконнике (или думал, но выбора у него не было — надо было на что-то опереться, не нырять же вперед головой на какую-нибудь кучу битого кирпича). Времени на раздумывание не было. Он спасал собственную жизнь.

Сиганув через дворик, Степаненко переметнулся через забор и очутился в густом вишняке. Он присел и осмотрелся. Недалеко стоял старый дом, расположенный посередине глухого, заросшего сада. От улицы усадьба отгорожена высоким, почти двухметровым дощатым забором.

Степаненко приник к щели, чтобы понаблюдать за домом, откуда он только что убежал.

Вот в глубине комнаты мелькнула фигура одного из бандитов. Вот он настороженно выглянул в окно. Стандартное настороженное лицо. Славянин, блондин.

Выйти из дома наружу, во дворик, бандит не решился. Неинтересно ему с автоматом наперевес охотиться за убежавшим свидетелем по городским дворикам.

Бандит скрылся в окне, через секунду раздался одиночный лязгающий звук.

«Добили! Губермана добили…» — мелькнула мысль.

Степаненко обошел дом, направился в глубину сада. Найдя обомшелую калитку со скрипучими завесами, Степаненко осторожно выглянул. Видны одни только заборы. Не улица, а проулок. И никого нет. Только далеко на улице, куда выходит проулок, вышагивают обычные, ничего не подозревающие прохожие. Степаненко быстро пошел прочь от места убийства. Вышел на Тимирязевскую и поспешил к своему автомобилю.

По дороге он много раз оглядывался, заглядывал за заборы и только после того, как убедился, что он вне поля зрения бандитов, сел в машину и завел двигатель.

Вот это влип! И потом — следует ли ему сообщать в милицию?! Ведь в конце концов менты запросто могут взять его след! Черт! И пули, выпущенные из пистолета, найдут. Вот так наследил.

Степаненко выехал на центральную улицу Арсеньевска и только тогда почувствовал: сидит в чем-то мокром. Посмотрел вниз, макнул пальцами под бедрами, поднес к глазам — кровь! Его собственная кровь!

Скорее всего пуля, пробив еще живое тело Губермана, зацепила и его. Горячий кусочек металла пробил штанину и вошел по касательной под кожу. Степаненко ощупал пулю. Есть, сидит, гадина… Крови вроде бы немного, но брюки пропитались ею, кровь стала стекать на сиденье.

«Куда теперь? Отправиться к старикану?! Но я весь в крови. Старухи на скамеечке у подъезда сразу обратят внимание… Связать с убийством проще простого… Нет, не так надо делать…»

Он проехал мимо поворота к дому старика, выехал на трассу. Перед постом ГАИ свернул на первом попавшемся повороте — если менты его остановят, то беды не миновать.

Дорога привела в дачный кооператив. Маленькие, аккуратные домики с крохотными ухоженными участками. Дальше пошла деревня, за деревней запруженная небольшая речушка. Поставил машину боком к деревне, вышел из машины, снял брюки и стал полоскать в воде.

Пуля, сидящая под кожей, стала беспокоить. Ее можно было выдавить, заставив ее идти тем путем, по которому она вошла под кожу. Но это будет адская боль. Степаненко взял из бардачка карманный нож, подержал над огнем зажигалки, подождал, чтобы лезвие остыло. Вспорол кожу… Ага, пуля еще глубже… Сделал надрез. От боли в глазах потемнело. Концом лезвия выковырял пулю. Она оказалась на удивление маленькой. Маленькая металлическая гадина… В глазах потемнело еще больше, стало подташнивать.