Римский орел - читать онлайн книгу. Автор: Александр Мазин cтр.№ 94

После соответствующих изъявлений благодарности за спасение дочери (где она сама, интересно?) и соответствующих «не стоит благодарности» со стороны Черепанова сенатор Гордиан принялся за дело. То есть за «обработку» Геннадия, целью которой было доказать, что он, сенатор, замечательный человек и лучший друг кентуриона.

Не будь Черепанов выходцем из лицемерного двадцать первого века, он вряд ли устоял бы. Впрочем, и в двадцать первом сенатор, несомненно, имел бы успех, потому что красноречие его было выше всяких похвал, а внешность, безусловно, располагающая и мужественная. Высокий, отлично сложенный сенатор, в отличие от многих своих «коллег», не пренебрегал физкультурой и не злоупотреблял обжорством: налегал в основном на фрукты. Зато, по словам того же Трогуса, слыл в Риме большим любителем женщин.

Вдобавок патриций оказался неплохим психологом и довольно быстро определил, что его «охмуряж» работает вхолостую. И с ходу сменил имидж.

– Однако ж все это пустые слова, – заявил он. – Хотя не скрою, что ты, Геннадий, мне по-человечески симпатичен. И весьма интересен как личность. Ибо ты для меня – загадка.

Черепанов вежливо улыбнулся.

– Моя дочь кое-что рассказала о тебе. – Сенатор пригубил поднесенное слугой вино, качнул головой – не то.

– Она достаточно умна, чтобы не считать дикарем любого, кто скверно говорит по-латыни. Но ее слишком увлекла твоя мужественность, чтобы заподозрить в тебе двуличие. – Сенатор отпил из другой чаши и благосклонно кивнул: хорошее вино, можно подавать.

– Двуличие?

– Да, именно так. Два лица. Как у бога Януса [164] (Черепанов в очередной раз пообещал себе выкроить время и поплотнее заняться римской мифологией.) И меня, скажу откровенно, более интересует твое второе лицо. Позволь спросить тебя… – Тут сенатор разразился длинной фразой на незнакомом Черепанову языке. Он сумел уловить только одно слово: «Ардашир». Имя повелителя Парфии.

Высказавшись, сенатор с большим вниманием следил за реакцией Черепанова. Реакция, естественно, была нулевой.

– Что ж, – с некоторым разочарованием резюмировал Гордиан, – вижу, ты меня не понял. Следовательно, ты вряд ли являешься лазутчиком Ардашира. Но коли так, то я даже и предположить не могу, чьи интересы ты представляешь.

– Свои, – честно ответил Черепанов. – И моих друзей.

– И кто же твои друзья?

– Пожалуй, Максимин Фракиец относится к их числу, – подумав, произнес Геннадий. Сенатор рассмеялся.

– Ты умеешь говорить правду, – признал он. – И при этом не говорить ничего. Ты понравился императрице.

Черепанов пожал плечами.

– Она не любит твоего друга Максимина. К тому же она очень умна и хитра, как волчица. Она увидела в тебе возможную альтернативу Фракийцу.

– Не понял?

– Гай Юлий Вер Максимин – лучший полководец Рима. Но он слишком независим. И слишком любим своими легионерами. Мамея увидела в тебе того, кто способен стать конкурентом Фракийцу. Ты достаточно талантлив и решителен для этого.

И у тебя есть понятие чести. Если тебя возвысить, ты будешь предан ее сыну.

– Но Максимин верен императору Северу! – возразил Черепанов. – Я это вижу!

– Ты прав. – Сенатор улыбнулся. – Гай Юлий предан императору Северу. Септимию Северу. Тому, кто поднял и возвысил его самого. В нынешнем Августе он видит лишь правнука Септимия. Мамея это знает. И ее сын тоже. Но они вынуждены доверять ему. Потому что за Фракийцем – преданные лично ему данубийские легионы. А Максимин – он далеко не глуп и очень тщательно следит, чтобы эта сила оставалась силой и стояла именно за ним. И стоило нашим Августам попытаться лишить его этой силы, удержав легионы на востоке, как Фракиец немедленно принял меры. Сразу несколько германских племен вторглись в наши западные провинции. Как только в легионах об этом узнали, там моментально начались волнения. Тогда Максимин явился к императору и потребовал, чтобы данубийские легионы вернули с востока домой. И император вынужден был уступить.

– Я не думаю, что вторжение варваров было организовано Максимином, – заметил Черепанов.

– Я тоже так не думаю, – мягко произнес Антонин Антоний. – Но так думает Мамея. Поэтому сейчас наши Августы озабочены тем, чтобы ослабить влияние Фракийца и перетянуть германцев на свою сторону. Хотя бы федератов.

– Но я – человек Максимина! – возразил Черепанов. – Он дал мне это. – Черепанов щелкнул по золотому кольцу кентуриона. – И он подталкивает меня вверх по лестнице. Разве нет?

– Да. – Сенатор улыбнулся. – Сейчас все выглядит именно так. Но вчера во всеуслышание было объявлено, что ты – не варварский вождь, принятый на службу Максимином, а «успешный результат политики императора по мирной романизации варваров». Улавливаешь разницу?

– У тебя отличное вино, сенатор, – сказал Черепанов. – Все, что ты хочешь получить, – высшего качества, да?

– У меня самое лучшее вино, какое только можно достать в империи, – поправил Антонин Антоний. – Не «очень хорошее», а «самое лучшее». Я беру только самое лучшее, кентурион. Я понял твой вопрос.

И отвечу на него. Да, я заинтересован в тебе. Ты человек, который менее чем за год сумел стать заметной фигурой в Риме исключительно благодаря своим личным достоинствам. Еще до того, как я увидел тебя, я услышал о тебе много хорошего – от моей дочери.