Царица печали - читать онлайн книгу. Автор: Войцех Кучок cтр.№ 43

Страница

Регина теперь понимает, почему чесался глаз и снилась мать. Когда она оказалась у кладбищенских ворот, она еще не знала, но подумала: если несчастью суждено случиться, то пусть уж лучше с ней будет это несчастье, такова, видать, судьба. Прошла вдоль рядка, где торговали хризантемами: все такие невзрачные, прихваченные морозом, осыпающиеся при малейшем движении, подумала, что и от нее самой остался один стебель — только сломать и выбросить на помойку, и подумалось ей, что она уже готова на самое худшее из несчастий, так уж пусть случится то, чему суждено; боже сохрани, чтобы с дочкой что случилось, ей еще жить да жить, вот только от мужа от этого отделаться. Регина не дождалась внуков и, видимо, не дождется, ну и тем более надо балбеса этого прогнать, детей у них нет, которые переживали бы их разрыв, так что надо разводиться, зачем столько лет отравлять жизнь друг другу, зачем жить рядом, если ненавидишь человека. Регина сказала бы дочке, что она думает о ее муже, но каждый раз дочка обрывает ее и говорит: «Ой, мама, а ты знаешь, сколько теперь стоит развод? А ты знаешь, как бы это ухудшило мои позиции на фирме? Нас там считают образцовой парой…» Регина сказала бы дочери, что такой невенчанный брак у Бога за брак не считается, этого брака перед Богом никогда не было, а стало быть, и развода не будет, если бы только могла вклиниться в монолог дочери: «…и это теперь, когда я вдвое больше его зарабатываю, мне развестись? Чтобы он на мне висел? А ты, мама, знаешь, что он не даст согласия? Ты так говоришь, потому что не знаешь, что я ему еще была бы обязана платить. Ты, мама, вообще много чего не знаешь, да и какие разговоры на эту тему могут быть с тобой по телефону». Проходя мимо торговцев, сливаясь с кладбищенской толпой, Регина подумала и устыдилась своей мысли: хорошо, что нет внуков, потому что, если бы они были, она вся испереживалась бы о них после дурного предзнаменования, хорошо, что их нет, иначе она умирала бы от тоски, целыми днями рассматривая фотографии, в ожидании их звонка или того часа, когда она сама могла бы позвонить, ладно, хорошо, она согласна, чтобы не слишком часто, а то дочка будет сердиться. Входя на кладбище, Регина подумала, что невозможно состариться больше, чем тогда, когда чувствуешь, что ты уже слишком стара для внуков; она подумала: для детей можно быть слишком старой, приходит возраст, когда уже рожать опасно, ее дочь уже в таком возрасте, поэтому в ее жизни никогда не было настоящего счастья, думает Регина, ее дочь никогда не знала материнства, поэтому она так часто впадает в депрессию, несмотря на карьеру, несмотря на положение, несмотря на то, что столько людей от нее зависят. Дочь Регины часто — все чаще — чувствует себя ненужной, хотя надеялась, что, будучи полезной и загруженной каждый день с утра до вечера, она отвлечет внимание от бесполезности той части души, которая служит женщине для вынашивания жизни, той части души, которая хочет делиться, отделить от себя частичку и выпустить ее наружу; дочь Регины приумножает богатство фирмы, тем самым умножая свои доходы, но она никогда не решилась приумножить жизнь, этой самой простой вещью она пренебрегла, на протяжении многих лет втолковывая матери: «Я никакому давлению не поддамся, а ребенка себе заведу, когда поживу в свое удовольствие, ты, мама, какая-то несовременная, как будто совсем не знаешь, что для ребенка нужно созреть». Но к тому времени, когда дочь Регины созрела для материнства, когда впервые почувствовала, что для одной ее жизни в ней слишком много места, что можно было бы и приумножить жизнь, она уже давно испытывала отвращение к мужу, они давно спали порознь, что уж там говорить о любви. И тогда дочь решила, что родит ребенка только от того, кого будет любить, пусть один вечер, пусть мгновение, и уже готова была найти такого человека, если бы не мужская интуиция опротивевшего мужа, давно опротивевшего, некогда столь любимого. Было время, когда дочь Регины любила мужа как раз за его интуицию, за то, что он всегда заранее знал о всех ее чувствах, умел их назвать уже тогда, когда она едва-едва догадывалась об их появлении, — и этой своей интуицией он воспользовался, когда дочь Регины решила родить от другого, и предупредил ее, просветил, этот опротивевший ей муж, руководствуясь своей мерзкой интуицией, что он заранее осведомился у юристов; когда она только еще была в преддверии предчувствия, что хочет родить ребенка, он уже разговаривал с юристом и в тот вечер прибег к веским правовым аргументам, чтобы убедить ее, что такой оборот событий сломает ей карьеру, а тем самым и жизнь, он убедил ее, что она слишком привыкла к комфорту, чтобы стать матерью-одиночкой. А тем самым убедил дочь Регины и в том, что он для нее самый омерзительный изо всех людей, убедил, что она ненавидит его так сильно, как могла бы любить своего не рожденного и не зачатого еще ребенка. Теперь дочь Регины слишком стара для детей. Прокладывая себе путь по кладбищенской аллее через людскую реку, Регина поняла, что старость — это еще не последний этап жизни перед смертью, что и у старости есть свой конец, от смерти ее отделяет что-то вроде зала ожидания, это когда человек слишком стар, чтобы иметь внуков, и знает, что у него уже не осталось сил радоваться внукам, что сейчас он мог бы только до смерти опечалиться тем, что они у него есть, так что легче печалиться тем, что их у него нет. Регина поняла, что такие мысли приходят к человеку только на пороге смерти, когда он становится старше собственной старости, по которой начинает тосковать так же, как по молодым годам, как по детству, потому что теперь он знает, что старость — это тоже жизнь, один из ее этапов, и что жизнь прошла.

Регина слышит объявление об отправлении поезда, старается перестать плакать и вспоминает, как, затертая толпой, она с трудом сообразила, в какой части кладбища оказалась; сначала она пыталась из-за фигур высмотреть нужный сектор, а потом нужную аллейку, а потом березку-ориентир и отсчитать нужное количество надгробий, чтобы добраться до мужниной могилы, ей показалось, что люди задевают ее чаще, чем обычно, а то и вовсе больше не видят ее, — и только сейчас до нее дошло, что все правильно, что она добралась-таки до зала ожидания, что она больше не принадлежит ни миру живых, ни миру мертвых, Регина подумала, что ее приход на кладбище нечто неуместное, и действительно: для того чтобы стоять среди живых над могилами, она уже слишком мертва, а для того, чтобы так носиться со своей жизнью над могильной плитой, была слишком неживой, она подумала, что, может, это как раз тот самый единственный случай стать идеально невидимой: и кладбищенские толпы не замечают ее, и подземная толпа к ней равнодушна. И тогда она испугалась, что ее покойники могут не заметить ее присутствия, муж и мать опечалятся, что она не пришла их проведать, потому что нет ее среди живых, но и среди мертвых ее тоже нет, она могла оказаться для них невидимой, неощутимой, испугалась и прибавила шагу, заглядывая в лица проходивших мимо нее людей, ища в этих лицах подтверждение собственной материальности, хотя бы мимолетной встречи с чьим-нибудь взглядом; все напрасно — никто на нее не смотрел. Если бы кладбище не было так далеко от дома, наверняка многие узнавали бы ее, приветствовали поклоном или, может, простым прикосновением к полям шляпы, как это делал ее муж, когда они, гуляя по городу, проходили мимо знакомых; он умел делать это так элегантно, его прикосновение к шляпе могло заменить собой целую приветственную речь, одного лишь этого благородного жеста было достаточно для обмена любезностями, разговора о здоровье и политике. Муж Регины со временем пришел к мысли, что «в определенном возрасте не стоит вообще вдаваться в разговоры со случайно встреченными ровесниками», он посчитал, что «каждый такой случайный разговор непременно превращается в перечисление болезней и обсуждение врачей», счел, что «если уж нет здоровья, то и разговаривать не о чем, а если здоровье есть, то что о нем говорить», и с той поры он стал избегать случайных разговоров, заменял их тонким и выразительным движением руки, прикосновением к полям шляпы — движением, которым так восхищалась Регина; она гордилась и была счастлива, что этот видный господин идет с ней под руку, что этот элегантный мужчина и есть ее любовь, верность и честь и что он не расстанется с ней до самой смерти. Сегодня, в течение всего пути вглубь некрополя Регина напрасно ждала приветствия, никто здесь не знал ее, никто не мог сегодня развеять ее сомнения, а она не осмеливалась остановить кого-нибудь из текущей в двух направлениях реки, остановить и спросить: «Простите, я все еще здесь, не так ли?» Да, смелости ей не хватало, ведь она могла и не получить ответа, что было бы равнозначно ответу отрицательному. Лишь позже, уже после всего, когда она расплакалась и присела на лавочку, а кто-то из прохожих остановился и спросил, не нужна ли помощь, Регина прониклась уверенностью, что даже если ее уже почти нет, то печаль ее настолько сильна, что пробивается в мир живых и обращает на себя внимание, что даже если она уже мертва, то скорбь ее живет за двоих.

Страница