Полночная чума - читать онлайн книгу. Автор: Грег Кайзер cтр.№ 14

— Я знаю, — произнес он.

Чайлдесс поспешил встать между ними.

— Вы отдаете себе отчет в том, что будет, если это выйдет за стены больницы? Я имею в виду не только чуму, но и разговоры.

На этот вопрос ответил седовласый Холден.

— Разумеется, доктор, мы понимаем. И мы готовы к сотрудничеству, уверяю вас.

— Черт побери эту медсестру, — буркнул Тадвелл себе под нос, однако Бринк его услышал.

— Если бы не она, вас бы уже через пару дней не было в живых, — заявил он. — Так что поблагодарите Господа Бога за то, что она у вас работает.

— Доктор Бринк, — обратился к нему Чайлдесс, — мы должны найти для вас мыло. И чистую одежду. Так что ступайте и примите душ, — он кивнул Фрэнку. — Я пока сделаю кое-какие звонки, а потом мы поговорим.

Бринк оставил трех англичан, а сам направился вниз по лестнице. У него имелись вопросы к дочери рыбака. Прежде всего ему хотелось бы знать, откуда взялись эти люди со следами уколов на руках. И она была единственной, кому он мог задать эти вопросы.

Свернув за угол покрытого линолеумом коридора, Бринк увидел констебля. Тот стоял, прислонившись к стене рядом с соседней дверью, и курил. Значит, там лежит эта девушка. Бринк взял из правой руки в левую небольшой металлический поднос, на котором под белым лоскутком лежал шприц, а рядом с ним ампула. Было слышно, как они негромко звякнули, стукнувшись друг о друга.

Полицейский кивнул и, когда Бринк подошел ближе, поздоровался.

— Медсестра, она… — начал было он, но это уже не имело значения, поскольку дверь по другую сторону коридора с грохотом распахнулась, и из-за нее вылетела медсестра. За ней последовал металлический поднос, остатки пищи и, скользнув по гладкому линолеуму, остановились у стула, на котором нес свою вахту полицейский.

— Pere? Pere? Mais ou est done, mon pere? [5] — раздался из-за двери женский голос. Затем последовали крики — пациентка требовала, чтобы ее пустили к отцу, а в следующее мгновение она — вернее, ее голые ноги, ибо это все, что успел разглядеть Бринк, — уже выскочила в коридор и набросилась на полицейского. Она явно не рассчитывала увидеть за дверью стража порядка. Одного шлепка было достаточно, чтобы тот уронил свою сигарету. Не успел он и глазом моргнуть, как девушка уже схватила его за мундир, почти под самым горлом, кулаками упираясь полицейскому в подбородок. Впрочем, в следующую секунду она повернулась и посмотрела на Бринка.

— Je souhaite parler a mon pere, [6] — произнесла она.

У нее было скуластое лицо — волевое, как бы сказала его сестра, встреть она эту особу, а нос — чересчур широк, даже для такого лица. Полные губы, тонкая, грациозная шея, которая исчезала за воротником платья, скорее не платья даже, а бесформенной хламиды, с заплатой на рукаве и слишком тесной в плечах. Волосы у девушки были темные и коротко остриженные, примерно на уровне ушных мочек.

— Vous etes la fille du pecheur? — спросил Бринк. — Этот рыбак ваш отец?

— Да, мы рыбаки, — ответила она по-французски, и Бринк ее понял. — Мне нужно поговорить с моим отцом, — повторила она свое требование.

— Он болен, — ответил Бринк. Полицейский слегка дернулся, пытаясь освободиться из ее хватки, и что-то пробормотал — что именно, Бринк не понял, тем более что полицейский тут же умолк.

— Вы… вы… — было видно, что девушка хочет у него что-то спросить.

— Я врач, — ответил Бринк. — Я осматривал вашего отца.

Он посмотрел на констебля, затем на нее.

— Отпустите его, и мы поговорим.

Бринк успел заметить, что у нее зеленые глаза. Девушка кивнула, отпустила полицейского, который тотчас принялся жадно глотать ртом воздух и шатаясь вернулся к своему стулу. Девушка в защитном жесте выставила вперед руки, как будто на тот случай, если полицейский захочет взять реванш. Стоя примерно в метре от нее, Бринк попытался рассмотреть ее поближе. В целом она производила впечатление здорового человека. У нее не было признаков лихорадки, дыхание в норме, никакого кашля.

— Прошу вас, — произнес Бринк и мотнул головой в сторону ее палаты. Она кивнула, и он последовал за ней. Когда же он поставил поднос на небольшой столик, села на край кровати. Стульев в палате не было.

Вытащив из волос палец, на который она машинально их наматывала, девушка положила руки на колени и переплела пальцы — получилось подобие небольшого щита. Она опустила голову и посмотрела в пол, затем вновь подняла глаза и пристально посмотрела на Бринка.

— Что с моим отцом? — спросила она, слегка наклонив голову.

Внешне она производила впечатление сильного человека. Такой можно сказать правду. Несколько секунд она сидела молча, чем-то напоминая ему Кейт. Нет, в ней не было ничего особенного, за исключением зеленых глаз, однако то, как эта особа посмотрела на него, тотчас заставило Бринка вспомнить Кейт и ее знаменитое упрямство.

— Он болен, — сказал Бринк. — Очень болен.

Девушка продолжала в упор рассматривать его.

— Сегодня вечером, может быть, завтра, — произнес Бринк, стойко выдержав ее пристальный взгляд. Наконец она кивнула и негромко произнесла по-французски:

— Et alors il va mourir bein?

Смысл ее слов не сразу дошел до Бринка.

— Да, — подтвердил он. — Он умрет.

— Я хочу посмотреть на него, пока он жив, — сказала девушка.

Бринк покачал головой.

— Слишком опасно. Вы можете заразиться.

— Я уже больна, — возразила она и посмотрела на сложенные на коленях руки. Впрочем, она лгала. Вид у нее был здоровый.

— Неправда, вы не больны.

— Прошу вас, позвольте мне поговорить с ним, всего одну секундочку, ну пожалуйста, — она подалась с кровати вперед, и Бринк не сумел ей возразить. Он задержал взгляд на полоске белой кожи у нее на шее — в том месте, где сама шея исчезала за воротником ее старенького платья.

— Вы ответите для меня на кое-какие вопросы? — спросил он. Ответом стал ее колючий взгляд. Ее глаза напомнили ему глаза старинной бронзовой статуи, позеленевшей от времени. — Ответите на мои вопросы, и я позволю вам посмотреть на него. Но вы должны сказать мне правду.

Девушка медленно кивнула, и ее пальцы, что лежали сплетенными у нее на коленях, наконец, разомкнулись.

Она поведала ему, откуда она. Рассказала, как они с отцом нашли евреев, как посадили их в лодку, как они плыли и как ее отец свалился с лихорадкой и орал на воображаемого врага. Это было большой ошибкой, erreur monumentale, добавила она, со странным выражением на лице, которое Бринк не сразу разгадал. Сначала оно показалось ему печальным. Нет, не просто печальным, а убитым горем. Впрочем, одного она сказать ему не могла — почему евреи заболели. Когда он спросил у нее про врача, или медицинскую сумку или иголки, она ответила, что ничего даже близко похожего не видела, и, по всей видимости, сказала правду.