Анатомия чувств - читать онлайн книгу. Автор: Гайя Колторти cтр.№ 32

От досады у тебя все сжалось внутри, опять, как всегда, кто-то прерывает вас на самом важном месте. К счастью, Сельваджа была чудодейственным бальзамом, и теперь она делала тебе успокоительный массаж спины, поднимаясь вверх до линии плеч и спускаясь вниз до поясницы, а ты едва сдерживался, чтобы не дрожать и не вздыхать от удовольствия.

Она положила голову в выемку на твоем плече, и ты снова обнял ее. Вы повернулись под простынями, так что почти раскрылись — не то чтобы вас это сильно беспокоило, ведь теперь ваши тела были вам знакомы до мелочей — она села на тебя верхом, практически на лобок.

— Ты знаешь, что такая позиция может быть опасной? — провоцировал ты ее, заставляя смеяться, в то время как сам ласкал ее грудь и шею, не отрывая взгляда от ее лица.

— Ты не опасен, — сказала она. — Ты слишком устал, чтобы заниматься этим снова. — И она хлопнула тебя ладонью по груди.

— Ты действительно так думаешь? — Ты принял вызов и привлек ее к себе, чтобы поцеловать. — На твоем месте я не был бы так уверен.

Осязая ее, тебя снова охватило желание, которые надо было тут же, немедленно удовлетворить, иначе оно убило бы тебя. Она отрицательно покачала головой, но, когда она поняла, что ты говорил серьезно, посмотрела на тебя с удивлением и, вступив в самую приятную из всех видов борьбы, позволила тебе под конец продемонстрировать, насколько ты еще был опасен.

30

Около половины седьмого ты нехотя поднялся с кровати, прекрасно сознавая, как болезненно разрывать заклинание, которое связывало тебя с ней.

Остаток дня. Тебе не оставалось ничего другого, как провести его в муках разлуки, до тех пор пока вы опять не встретитесь во вновь созданном мире, населенном только вами двумя.

Вы вернулись домой к самому ужину. Тебе казалось, что под взглядами ваших родителей невидимая нить, связывавшая вас, немедленно порвется, треснет, лопнет, как слишком сильно натянутая струна.

В присутствии родителей Сельваджа, казалось, не обращала на тебя внимания, хотя всего какое-то мгновение назад, перед тем как переступить порог отчего дома, все ее внимание было сконцентрировано на тебе, ты был центром ее нового мироздания. Теперь же она как ни в чем не бывало накрывала на стол и болтала с мамой, рассказывая о вашей придуманной прогулке по Вероне. Несколько раз ты бросал ей многозначительные взгляды, она не замечала их, более того, тебе даже показалось, что ее раздражало твое ненужное откровение.

За ужином ты попытался найти под столом ее ноги, как делал это много раз в прошлом, но не нашел, потому что она скрестила их под стулом. Было ясно, она не хотела, чтобы ей досаждали. Ты подумал, что это поведение логично, вероятно, она предпочитала побыть наедине немного, собраться с мыслями.

Она поднялась в свою комнату сразу же после ужина, а ты подождал необходимое время, чтобы родители заснули глубоким сном, прежде чем подняться на второй этаж. Ты тихо постучал в дверь ее комнаты, не постучал даже, а поскреб.

Но она не ответила.

31

Вероятно, ночь не сделала для Сельваджи исключение, и утро, как говорится, оказалось мудрее. На следующий день она показалась тебе куда менее сконфуженной, чем накануне. Напротив, она излучала позитивную энергию благоволения ко всем и вся, что не преминула сразу же тебе продемонстрировать.

Вы только что завершили ваше четвертое совокупление за два дня в квартире на улице Амфитеатра и решили немного отдохнуть, бок о бок, в тишине, погрузившись каждый в свои личные размышления, и все же объединенные одной неистовой связью. В то утро вы встретились, как два изголодавшихся любовника. На плечах твоих горели следы от ее ногтей, и ниже по спине, не будем уточнять, где именно.

Вы решили оставить жалюзи закрытыми, экспериментируя, до какой степени в темноте можно лучше распознать профиль любомого человека и смаковать его аромат. Тебе всегда нравилось делать это именно таким образом, потому что потемки навевали тайну, какую-то торжественность, и слова любви, которые ты шептал сестре, казалось — нет, ты только послушай — имели больше смысла.

Обычно ты был куда молчаливее. Даже тогда, когда девушка нравилась тебе до смерти, ты ни в чем ей не признавался. Но с Сельваджей все обстояло иначе. Рядом с ней тебе нравилось время от времени наполнять атмосферу словами. Иногда ты боялся, что мгновения, проведенные с нею, могут показаться напрасными, пустыми, если не говорить ей о любви, о том, что прикосновение ее волос к спине, пока она покусывала тебя в шею, сводило тебя с ума, о том, что ее красота была подобна красоте античной богини. Наверное, Сельваджа воспринимала твои комплименты лишь как словесную прелюдию к эротической игре, не очень интеллектуальной и вовсе не обязательно возбуждающей. В некторые моменты ты определенно перебарщивал, хотя бродить в дебрях нелепой юношеской поэзии сподвигала тебя любовь.

Что до остального, бывали моменты, кода Сельваджа сама направляла тебя по пути исследования ее тела, а в другой раз, напротив, не придавала твоим потугам никакого значения — просто овладевала твоим ртом, изнуряя поцелуями, и ты подозревал, что делала она это только для того, чтобы ты заткнулся.

Да. Ты это всегда знал.

Когда же все заканчивалось, Сельваджа вставала с кровати, начинала одеваться, и вместе вы возвращались к повседневной реальности. Она, казалось, отрывалась от тебя не только физически, но и чувственно. Вдруг она начинала вести себя так, будто тебя не существовало, она игнорировала тебя, а если ты пытался приблизиться, то отстранялась. Казалось, что какая-то неизвестная алхимия связывала вас в моменты интимной близости, а в остальное время ей на смену приходило это странное равнодушие.

— Зачем ты меня мучишь? — спросил ты ее в то второе утро, проведенное в квартире на улице Амфитеатра.

Она бегло взглянула на тебя, прежде чем погладить по щеке. Ты поцеловал ее руку и сказал:

— Почему, когда мы вне этого дома, ты не замечаешь меня или отталкиваешь? Ты не хочешь, чтобы я был с тобой за стенами этой комнаты?

Она помолчала, прежде чем ответить тебе. Может быть, под покровом этого молчания она соглашалась, что это правда.

— Джонни, я никогда не говорила, что люблю тебя, — наконец произнесла она тоном, не терпящим возражений, даже без намека на раскаяние.

Она просто смотрела тебе в глаза и улыбалась, качая головой, будто говорила, что, в сущности, просто приятно проводила с тобой время.

Стоп. Значит, вот как. Она заставила тебя думать, что принадлежала только тебе, а сама обманывала тебя. Может быть, про себя она даже смеялась над твоей наивностью.

Ты был разбит. Уничтожен. Неподвижен.

— То есть как не любишь? — выдавил ты наконец вполголоса, боясь, что высокие тона могут спровоцировать непредсказуемую, даже катастрофическую реакцию. Теперь, когда ты балансировал на лезвии ножа, все могло произойти. — Ты хочешь сказать, что тебе нет дела до меня? Что я всего лишь бедолага, который спит с тобой? — твой голос дрожал. «Я, — кричал ты про себя, — нужен тебе только, чтобы заниматься сексом? Я для тебя что-то вроде игрушки?»