Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Шнайдер cтр.№ 5

Страница

Как и со своими страдающими шизофренией пациентками в Клинике имени Меннингера в Топеке, в лечении голливудских пациентов Уэкслер брал на себя очень активную роль и не довольствовался тем, чтобы просто находиться на заднем плане и молчаливо прислушиваться, как того требовал традиционный фрейдовский стиль. Он без колебаний указывал пациентам, что они должны делать — как в любви, так и в бизнесе. По-видимому, именно в этом подходе и нуждались такие хрупкие личности, как Дженнифер.

Хозяин показал выставку фотографий, отражающих вехи его карьеры: Уэкслер, везде Уэкслер, рядом с актерами и писателями, всеми известными личностями Лос-Анджелеса шестидесятых. Он поморщился при виде одной фотографии: сценаристка Лилиан Хеллманн, свернувшаяся на диване. Ни одной фотографии Ральфа Гринсона. Молодой коллега спрашивает его — почему?

«Я снял комедию о любви психоаналитика и пациентки, — отвечает Уэкслер. — Фильм «Мужчина, который любил женщин». А Роми, сам того не ведая, сыграл роль мужчины, который убивал женщин. Поймите меня правильно: он делал это из любви и для их же блага. Не знаю, стоит ли приводить подробности, но известно ли вам, что еще одна пациентка Роми умерла при невыясненных обстоятельствах через несколько лет после Мэрилин? Женское стремление к подражанию? Или актер репетировал роль фатального терапевта? Об этом я расскажу вам как-нибудь в другой раз. Ведь сегодня мой праздник». И он зашагал прочь.

Наконец появился гигантский именинный торт, а впереди шествовала Элейн Мей, бывшая комическая актриса, которая в свое время шокировала нью-йоркскую общественность тем, что вышла замуж за своего терапевта Дэвида Рубинфайна.

«Некоторые из вас знают, что Мильтон — не только именитый сценарист, но и психоаналитик», — начала Мэй. «Именитый» — это несколько преувеличено. Оба фильма, к которым Уэкслер написал сценарии, с треском провалились. «Может быть, некоторые из вас и не являются пациентами Мильтона, но всем, кто с ним встречался, становилось лучше».

Услышав последнюю фразу, Уэкслер напрягся. Он снова вспомнил о мае 1962 года, когда за несколько недель до смерти Мэрилин коллега Гринсон доверил ее ему, как домашнего зверька на время передают соседям, чтобы спокойно уехать на каникулы. «Иногда я задумываюсь, смогу ли продолжать с ней работать, — в отчаянии сказал Ральф. — Я стал узником этой пациентки. Я думал, мой метод ей подходит. Но дело в том, что она не подходит мне».

«Проклятый Ромео. Он-таки потерял свою Джульетту», — думал Уэкслер. Затем, после секундного колебания, под гром аплодисментов и афро-кубинские ритмы, бодрый восьмидесятилетний юбиляр решился разрезать гигантский торт-профитроль, специально для этого случая созданный дизайнером Клаасом Ольденбургом.

Норма Джин и Ральф. Между бедной необразованной девушкой из Лос-Анджелеса и обеспеченным интеллектуалом с восточного побережья не было ничего общего. Он — буржуа, воспитанный среди книг; она — девочка из рабочей семьи, повзрослевшая на съемочной площадке. Но они узнали друг друга с первой секунды. Он смотрел на нее, а она на него, как на потерянного, а затем вновь обретенного друга, призывно улыбавшегося. Но что-то бросало тень — что-то такое, что они отказывались видеть друг в друге. Послание судьбы: это твоя смерть вступила на сцену.

На первый сеанс Мэрилин приехала к своему последнему психоаналитику после трудного дня съемок, с получасовым опозданием. Доктор Гринсон заметил, что на ней были широкие брюки. Она сидела в кресле очень прямо, как будто ожидая кого-то в гостиничном холле.

— Вы опоздали, — произнес он.

Ему, любителю игры в шахматы, нравились дебюты, выбивающие из равновесия другого игрока.

— Я опоздала, потому что опаздываю ко всем, на все встречи. Я не только вас заставляю ждать, — ответила Мэрилин, задетая за живое.

Позднее, вспоминая об этих словах, Гринсон думал; первый сеанс всегда надо записывать. Все, что будет важно впоследствии, уже сказано на нем, пусть и между строк. Она продолжала, и в ее голосе грусть смешалась с гневом.

— С самого начала съемок Джордж Кьюкор насчитал тридцать девять потерянных съемочных часов. Я все время опаздываю. Люди думают, что это из наглости. А на самом деле — совсем наоборот. Я знаю кучу людей, которые вполне могут прийти вовремя, но только для того, чтобы, ничего не делая, сидеть и пересказывать свою жизнь или еще какие-нибудь глупости. Вы что, этого ждете?

Аналитик, которому уже доводилось лечить безумных актрис, был поражен нечеткой, тусклой манерой речи и отсутствием аффектов. Она говорила о болезненных переживаниях без боли. Она почти не реагировала — вероятно, приняла лошадиную дозу успокаивающих. Она казалась отстраненной, не понимала самых простых шуток и разговаривала бессвязно. Ей захотелось сразу же лечь на диван для проведения сеанса фрейдовского психоанализа, к которым она привыкла в Нью-Йорке. Встревоженный ее состоянием аналитик планировал обойтись без помощи дивана и предложил поддерживающую психотерапию лицом к лицу.

— Как хотите, — ответила она. — Скажу вам, что могу. Как говорить о том, что вас поглощает?

На этом сеансе он расспросил ее о событиях повседневной жизни. Она пожаловалась на роль, которую ее заставляли играть в ненавистном для нее фильме. На Паулу Страсберг, жену ее преподавателя актерского мастерства в Нью-Норке, которую она устроила репетитором на съемки и которая предпочитала ей свою дочь Сьюзен. На Кьюкора, который явно не любил ее и грубо обрывал.

— Он сказал мне эдак слащаво: «Каждый воображает себе, что он непохож на других, что в нем все уникально и неповторимо. Но невероятно, насколько каждый представляет собой эхо других, своей семьи, своего детства, которое придает ему форму и контуры». «Форму и контуры» — подумать только! Старый гомик! Что он понимает в этом теле, которым я зарабатываю себе на жизнь?

После долгой паузы Мэрилин рассказала о хронической бессоннице, чтобы оправдать прием наркотических препаратов. Она призналась, что часто меняет врачей, посещает одних врачей втайне от других. Она проявила поразительные познания в области психофармакологии. Гринсон узнал, что она регулярно принимает демерол (наркотическое обезболивающее, аналог морфина), пентотал натрия (средство для подавления нервной системы, использующееся и в анестезии), фенобарбитал, снотворное из группы барбитуратов, и амитал, а также барбитурат. Часто она вводила их себе внутривенно. Он возмутился поведением врачей и настоятельно посоветовал ей отныне лечиться только у одного врача, Гаймена Энгельберга, которому он обещал рассказать о телесных аспектах ее болезни.

— И он, и вы — нарциссические личности, и я думаю, вы найдете общий язык.

Наконец, Гринсон порекомендовал ей больше не вводить лекарства внутривенно и отказаться от демерола из-за катастрофических последствий в случае злоупотребления.

— Предоставьте мне самому решать, что вам понадобится.

Этот врач определенно сбивал ее с толку: он слушал ее, но не удовлетворял ее требования покоя, любви, приятия. Они расстались.

Страница