Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Шнайдер cтр.№ 42

Вайнштейн разбудил Гринсона и рассказал ему эту историю.

— Это фантазия, которую она мне часто рассказывает. Воображение у нее бьет через край. Одна из них обычна для молодой женщины: она хочет лечь в постель с любым мужчиной, который похож на отца. Это ее главная фантазия на данный момент. Не беспокой меня по таким пустякам! Спокойной ночи.

Вайнштейн, достаточно сведущий в психоанализе, подумал, что эта фантазия может быть проекцией фантазии Гринсона. Много лет спустя он скажет: «Мне больно думать об этих двоих. Мне кажется, Ральф был более зависим, чем Мэрилин». Мильтон Рудин говорил о муже своей сестры: «Он все время боится, как бы с ней чего не случилось. Сочувствие его погубит».

Через несколько дней Гринсон сообщил Мэрилин о своем предстоящем отъезде в Европу. Он не сообщил ей, что одна из причин поездки — встреча с Анной Фрейд в Лондоне. На следующих сеансах Мэрилин не сказала ни слова. Психоаналитика не удивило ее отчаяние, он воспринял этот кризис как возобновление давних тяжелых страхов быть покинутой. Зависимость Мэрилин усилилась, и этот отъезд буквально разрушал ее. Хильди была не против того, чтобы ее муж несколько отдалился от пациентки, которая одна теперь составляла почти всю его клиентуру. «Жена боится оставлять меня дома одного, — сказал Гринсон одному из друзей. — Мне надо бы поместить Мэрилин в психиатрическую больницу. Это было бы безопаснее. Для меня. Для нее это означало бы смерть».

Психоаналитик колебался между желанием уехать и остаться с ней. Он сказал ей об этом. В конце месяца, ранним субботним утром, Мэрилин постучалась к нему задолго до обычного времени своего пробуждения:

— У меня поставили водонагреватель, и слесарь сказал, что полчаса не будет воды. Я пришла помыть волосы.

— Пожалуйста, если хотите. Но почему так рано?

— Питер Лоуфорд должен заехать за мной и отвезти меня в Палм-Спрингс, там я встречаюсь с президентом Кеннеди, чтобы провести с ним выходные.

Она помыла волосы, вернулась к себе, ей сделали укладку, и в течение нескольких часов она одевалась и красилась, чтобы вновь превратиться в Мэрилин. Лоуфорд шагал взад-вперед по коридору. Мэрилин вышла из спальни в черном парике поверх прически. Она уходила от Гринсона с мокрыми волосами, веселая, как ребенок, счастливая тем, что оставила своего спасателя в тревоге.

Если она хотела помешать Гринсону ее покинуть, то вряд ли могла придумать лучший сценарий. Эти выходные представляли именно ту ситуацию, которая повергала психоаналитика в тревогу. Ему представлялось, что Мэрилин вновь позволяет себя эксплуатировать; его тревожило, что она придает своей связи с Кеннеди несоразмерно большое значение. Гринсон сразу же написал Анне Фрейд, что уже не уверен в своем отъезде в Европу. Он предпочитал видеть в своем расставании с пациенткой только техническую проблему, но вынужден был признать, что это испытание обещает стать болезненным и для него. Мэрилин могла достичь подлинной независимости, но могла и погрязнуть в регрессе, что испортило бы его отдых. Гринсон не знал, как пережить все эти треволнения. Он надеялся, что она не умрет от его отъезда; его мучили обида и чувство вины. Вайнштейн уговаривал Гринсона не уезжать, ведь психоаналитик стал центром жизни актрисы, от которой зависела постановка фильма. В таких обстоятельствах его отъезд удивлял и тревожил.

Несколько лет спустя Гринсон напишет в своем «Трактате»: «Для многих пациентов выходные или перерывы между сеансами приравниваются к утрате предмета любви. Перерыв на выходные приобретает значения разлуки, отделения, разрыва, разъединения или расторжения связи.

Пациент ведет себя так, как будто потерял предмет любви. Тогда выходные равноценны отвержению со стороны психоаналитика. Но для пациента простое знание расписание аналитика на этот период может послужить заменой его присутствия. Здесь мы касаемся проблемы контрпереноса, которая будет рассмотрена подробнее в томе II».

Ральф Гринсон так и не написал второй том своего «Трактата».

Нью-йоркский друг Мэрилин, поэт и писатель Норман Ростен, с женой приехали в Голливуд, где должны были работать над фильмом. Мэрилин сразу же позвонила им.

— Сегодня воскресенье, пойдем к моему психоаналитику. Я хочу вас ему представить. Я сказала его жене, что мы придем.

Ростен колебался:

— А можно?

— Он замечательный человек, и вся его семья тоже. Они вам понравятся, и вы им тоже.

— Что мы будем делать? Говорить о тебе?

— Сколько угодно, только не при мне. Я сейчас перезвоню.

Через несколько минут она сообщила им, что они не только приглашены, но и могут остаться послушать камерную музыку:

— Камерную музыку, только подумайте! И не в какой-нибудь камере, а в прекрасной гостиной!

Знакомство прошло несколько натянуто.

— Мой друг, поэт, и его жена, чудесная женщина. Они прекрасная пара.

Гринсон и Хильди были гостеприимны, интеллигентны, непринужденны. Мэрилин устроилась в уголке, также держась весьма естественно. Она и впрямь была как будто у себя дома. Пришли другие музыканты, собрался квартет. Гринсон играл Моцарта как увлеченный и страстный любитель, скрывая немало фальшивых нот вдохновенной выразительностью.

После концерта Норман напомнил Мэрилин о вечеринке в Нью-Йорке, на которой они слушали игру русского пианиста Эмиля Гилельса, три или четыре года назад. Она тогда была в вызывающе открытом платье. Повернувшись к своему спутнику, Мэрилин шепнула; «Не волнуйся, Норман, никто не знает, кто ты такой». Вспоминая этот эпизод, она проговорила одновременно печально и весело:

— Да, это всегда так. Когда ты слушаешь музыку, никто не знает, кто ты такой. Они не придут за тобой.

Ростен не понял этой последней фразы. Он отвел психоаналитика в сторонку:

— Она выздоровеет? Лечение продвигается успешно?

— Метод, которым я пользуюсь для ее лечения, может показаться вам странным, но я твердо верю, что именно лечение должно приспосабливаться к больному, а не наоборот. Мэрилин не подходит чистый психоанализ. Ей требуется психотерапия одновременно аналитическая и поддерживающая. Я позволил ей приходить к нам в гости и войти в число друзей семьи, потому что чувствовал, что в своей жизни она нуждается в переживании, которое восполнит недостаток привязанности, мучивший ее с детства. Возможно, вы думаете, что я нарушил некоторые правила, но если все пойдет хорошо в ближайшие несколько лет, возможно, Мэрилин сможет перейти к настоящему анализу. Сейчас она еще не готова. Я чувствую себя вправе сказать это вам, потому что она считает Гедду и вас своими лучшими друзьями, и кто-то должен в некоторой степени разделить со мной ответственность. Я поговорил с ней об этом, и она разрешила вам это рассказать.