Романтический эгоист - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Бегбедер cтр.№ 12

Четверг

Короткая стрижка – единственный недостаток Анны Гавальда; [71] все остальное в ней мне нравится. Мы проводим сравнительный анализ своих жизней и в итоге не доедаем ужин. Она пьет коку и разводится. В ее возрасте я занимался тем же. В «Камбодже» нас узнали, но я все-таки заплатил по счету. Она вдруг нашла разрешение всем моим неутоленным желаниям:

– Подумаешь, дело, Оскар, принимай бром, и все тут!

И жизнь моя превратится в нескончаемую военную службу, освобожденную от сексуальных обязательств.

Суббота

На днях зашел к Людо, чтобы оказать ему моральную поддержку на полднике в честь дня рождения его дочери. Дети орали так, что мы покинули поле боя и скрылись в ванной, чтобы забить косячок. Но его двухлетняя дочь нас засекла и вознамерилась во что бы то ни стало пробраться в нашу вип-зону (где мы сидели на бортике ванны и вздыхали о собственной юности, которая развеялась как дым). Она закатила жуткую истерику и, истошно визжа, принялась колотить в дверь, но мы выдержали осаду. Через некоторое время Людо все-таки прикрикнул на нее:

– Софи, успокойся! Если ты не прекратишь орать, пойдешь туда, откуда вышла!

По какому такому праву человек считает, что может делать все, что захочет, под тем лишь предлогом, что ему два года?

Среда

Ариэль Домбаль поверяет мне Ключевой Секрет Совращения. Есть фраза, позволяющая склеить где угодно какую угодно телку, при условии, что она молча скучает. Послав в ее сторону парочку томных взглядов, надо подойти поближе и прошелестеть ей на ухо:

– У вас отсутствующий вид, но от вас ничто не ускользает.

Говорят, получается. Я не осмеливаюсь спросить у Ариэль, не так ли к ней подкатился Бернар Анри-Леви? [72] … Но должен признаться, мне ближе более прозаический метод Пьера Бенишу:

– Мадемуазель, не хотите ли прокатиться на «мерседесе»?

Суббота

Уэльбек озаглавил свой теоретический манифест о поэзии «Оставаться живым». Я думаю, что тому, кто когда-нибудь напишет теорию жизни в лучах славы, придется озаглавить ее «Оставаться нормальным». Селебрити – ненормальное состояние, но общество требует от звезд, чтобы они оставались нормальными. Таким образом, создается впечатление, будто единственная цель знаменитостей – таковыми не выглядеть. Великих мира сего узнаёшь не в лицо (они либо плохо выбриты, либо скрываются за очками или шапочкой), а по их преувеличенной любезности. Они явно перебарщивают, часами жмут вам руку, делают вид, что вы им чертовски интересны… И тут вы начинаете подозревать, что этот тип явно кто-то известный, а то с чего бы это он так старался «остаться нормальным». «Звезды» все время извиняются за свою знаменитость. Какого-нибудь самодовольного мудака узнаёшь по его подчеркнуто любезной манере держаться, по тому, как он интересуется вашей говенной жизнью, задает вдумчивые вопросы и делает вид, что выслушивает ответы. Если звезда так звездит (долго и заинтересованно говорит с человеком, который на хрен ему не нужен), то лишь для того, чтобы его собеседник потом всем рассказал, что тот «в жизни в сто раз клевее, чем по телику», тогда как этот маскарад доказывает только, что он «в сто раз расчетливее, чем нормальный человек». (Собеседник его больше никогда не увидит, факт его никчемного существования сотрется из памяти звезды минут через пять после незабываемой встречи, во время которой, кстати, вышеозначенная звезда ровным счетом ничего не слушала, поглощенная необходимостью улыбаться фотографам.) Привыкайте остерегаться любого человека, который вами интересуется, особенно если он знаменит. Я знаю, что говорю, я с детства крутышка.

Воскресенье

Мари Монтюир [73] смотрит, как я допиваю сорок вторую «Кайпиринью» в «Клозери». [74]

– Ты слишком много пьешь, – говорит она с упреком.

Но я не сдаюсь. И достойно отвечаю (торжественно воздев к небу палец):

– У вас ускользающий вид, но ничто у вас не отсутствует.

Понедельник

«Добрый вечер. У нас закончилось филе страуса», – сообщает мне трагическим тоном официантка в «Фарфалле» (Канны, набережная Круазет, 1), как только мы садимся за столик. Я думаю, все единогласно проголосуют за присуждение ей первой премии с поздравлениями Жюри за лучшую фразу недели.

Брызги джина воспламеняют взгляд воспоминаньем.

О. В. де Любич-Милош

Воскресенье

Многие читатели хотят знать, не привираю ли я, а если да, то в каком месте, в котором часу, где и с кем. Они не понимают, что, если я веду дневник от первого лица, это еще не повод говорить правду. Это не «правда через ложь» Арагона, а лживая правда автора дневника. Когда-то противопоставляли интимный дневник роману. Первый считался срыванием всяческих масок, последний – вымыслом. Поскольку с тех пор даже роман стал автобиографическим, я решил создать романизированный дневник. Рассказывать свою жизнь от собственного имени скучно, потому что слишком просто: рожа автора всем известна, понятно, кто говорит, всем все ясно. Это путь наименьшего сопротивления, и потом, столько гениев (равно как и бездарей) его уже прошли. Второе Я позволяет пойти в обход и превратить чтение дневника в игру в прятки. «Романтического эгоиста» можно определить следующим образом: это лего из эго. «Понедельник. Не Я. Вторник. Не Я. Среда. Не Я…» (привет Гомбровичу [75] ).

Понедельник

Неминуемая катастрофа: Земля погибнет, это раз. Непоколебимая уверенность: я тоже умру, это два. Вопрос на повестке дня: кто первый? Земля или я? Лучше бы Земля, потому что тогда и я там же буду. Если уж подыхать, так с музыкой. Любя себя, я очень рассчитываю на конец света. Не исключено, что все люди мне подобны; это объяснило бы тот факт, что они изо всех сил стараются ускорить Апокалипсис: чтобы не помереть в одиночку.

Вторник

Моя жизнь – это роман, основанный на реальных фактах.

Четверг

Люблю я свое несчастье. Оно составляет мне компанию. Порой, когда я временно счастлив, мне даже не хватает этой занозы. На хандру легко подсесть.

Пятница

В «Кастеле» встретил Франсуазу, ту самую красотку с Форментеры. Она сидела на ступеньке. Показала мне свой живот, плоский и загорелый, потом отказалась меня поцеловать. Лучший вечер за неделю.