Искушение временем. Книга 3. Соблазны бытия - читать онлайн книгу. Автор: Пенни Винченци cтр.№ 95

Оказалось, у него были ужасные долги, которые он безуспешно пытался погасить.

– Тогда почему ты молчал? Почему не сказал мне сразу? Я бы тебе помогла их заплатить, взяла бы для тебя заем или сделала то, что ты хочешь. Ты же знаешь, я действительно не трясусь над деньгами. Единственно, что меня угнетает… Я ведь почувствовала твой обман.

– Да, теперь я понимаю. Нужно было тебе сказать. Но мое финансовое положение не шло ни в какое сравнение с твоим. Представь, как тяжело мне было бы говорить о подобных вещах. То я говорю тебе о своей любви и предлагаю выйти за меня замуж, а через несколько минут вдруг завожу разговор о деньгах, и ты узнаешь, что мне нужна весьма крупная сумма. Наверное, лучше было бы так… Прости, я очень виноват перед тобой. Прости, дорогая.

Как всегда, он излагал мысли в ее ключе, показывая почти сверхъестественное понимание ее чувств. Барти охватило раскаяние. Она обняла Чарли, стала извиняться за свои слова и просить, чтобы впредь он ничего от нее не таил. Он обещал.

Долгов у Чарли было на несколько тысяч долларов. Он предложил Барти вернуть эти деньги; не сразу, конечно, а постепенно. Она не согласилась, сказав, что это глупо и она счастлива ему помочь. После этого какие-либо попытки разделить их финансы показались бы неуместными и оскорбительными.

У Чарли оставалась чековая книжка их совместного счета, и хотя своих долгов он больше не оплачивал, экономнее в тратах не стал.

Невзирая на слова о прощении, Чарли так и не простил Барти тот «допрос с пристрастием». Он брал реванш, обильно тратя деньги не на себя, а на девочек. Он намеренно водил Дженну и Кэти в места, которые не нравились Барти: в дорогие рестораны, на фильмы для взрослых. Это он надоумил их изменить внешность, чтобы обманывать билетеров. Чарли великодушно разрешал им не делать домашних заданий и не заниматься музыкой, покупал им украшения и одежду не по возрасту. Словом, покупал их внимание.

И это было ужасно. Барти потратила столько сил, внушая Дженне, что той не удастся беспечно катить по жизни на незаработанных деньгах. Дочь привыкла к этой мысли, и теперь Чарли безжалостно ломал достигнутое за восемь (если не десять) лет воспитания.

Но больше всего Барти тревожила податливость Дженны соблазнам жизни. Глупо, конечно, было ждать от двенадцатилетней девчонки фраз вроде: «Нет, Чарли, я не пойду в кино. Мне нужно делать уроки». Крохотная часть души Барти надеялась на такой ответ. А тем временем она теряла Дженну, чувствуя, как дочь неотвратимо отдаляется от нее.

В один из дней, когда они гуляли по Центральному парку, наконец-то вдвоем, Дженна взяла ее под руку и сказала:

– С Чарли нам стало гораздо веселее. Раньше придешь из школы – дома такая скучища. Ты вечно на работе, с Марией особо не поговоришь. А Чарли так отлично заботится о нас. Он делает все, чтобы мы только не скучали.

Ну как на это возразишь?

Было еще одно обстоятельство, о котором Барти прежде даже не задумывалась. Теперь, когда Чарли и Кэти жили вместе с ними, они с Дженной практически не оставались вдвоем. Прежде они были очень близки, невзирая на стычки. Они привыкли говорить обо всем: от уроков Дженны до списков бестселлеров, от планов сделаться альпинисткой или лихой наездницей до планов Барти приобрести «Даблдей». Они всегда обсуждали, где проведут праздники, которых – Барти теперь это понимала – было совсем мало. Рождество у них всегда являлось особой темой. Дженна обожала тесные семейные компании. Оглядываясь назад, Барти удивлялась, сколько маленьких радостей было в их прежней жизни. Коробки с едой из китайских ресторанов, которые они приносили домой и с аппетитом уплетали в гостиной. Телевизионные комедии, над глупостью которых они смеялись. Катание на велосипедах по Центральному парку. Чем старше становилась Дженна, тем больше Барти говорила с ней о Лоренсе, считая, что дочь должна получить ясное представление о своем отце. Барти старалась быть честной и рассказывала не только о любви, щедрости, уме и талантах Лоренса, но и о его тяжелом характере и желании подчинять всех себе. Не умалчивала она и о неуправляемых вспышках гнева.

Помнится, как-то вечером они сидели в гостиной, прижавшись друг к другу, и слушали бетховенскую Пятую симфонию. Барти решила, что Дженну пора приучать к серьезной музыке.

– Совершенных людей не существует, – сказала Барти. – Ты любишь не придуманный идеал, а живого человека, какой он есть. Знаешь о его недостатках и все равно любишь. Никогда не забывай об этом, Дженна. Никогда.

Что ж, Чарли не был идеалом, а любовь, какую Барти испытывала к нему, быстро исчезала.

На Пасху они решили поехать в Саутгемптон. Почему бы и нет? Барти пыталась найти убедительные причины для отказа и не могла. Она долго выжидала, не решаясь предложить поездку туда. Девчонки ее опередили, и чем ближе становилась Пасха, тем больший ужас вызывала эта затея в душе Барти. Это будет их первая поездка туда в статусе мужа и жены, и Чарли уже не примешь как гостя. Она все-таки попыталась соблазнить девочек лыжным курортом, но они и слышать не хотели. Только Саут-Лодж.

– Там так здорово, – щебетала Дженна. – Сейчас дни теплее. Можно будет покататься на лошадях. И вообще, здорово поехать туда настоящей семьей.

Когда ехали, Барти с каждой милей становилось все хуже. Причину она прекрасно знала. Дженна с Кэти болтали и хихикали на заднем сиденье, распевая песенки из репертуара Фрэнка Синатры. Чарли иногда встревал в их разговор, затем поворачивался к Барти и начинал обсуждать пасхальные развлечения. Он предлагал устроить охоту за пасхальными яйцами, уроки верховой езды. Наконец он спросил, почему бы им не устроить торжество для соседей и не отпраздновать их супружество.

Барти ощущала внутри узел, который становился все туже. По дороге она несколько раз останавливалась и скрывалась в туалете бензозаправочных станций и придорожных ресторанов. Ее мучили позывы на рвоту. Она боялась, что не выдержит и закричит, особенно когда Чарли предложил торжество для соседей. Барти лишь месяц назад решилась сообщить Миллзам о своем замужестве, чувствуя, что и им будет не по себе от приезда нового хозяина в дом Лоренса Эллиотта. В дом, куда после разрыва с Барти Лоренс не пускал никого.

Они приехали ко времени чаепития. Мистер Миллз стоял на дороге, ожидая их появления.

– Поздравляю вас, сэр, – произнес он, пожимая Чарли руку. – И вас, мисс Миллер, тоже поздравляю.

Барти мысленно поблагодарила его за то, что не назвал ее миссис Паттерсон.

Она пила чай с девочками, когда вниз спустился Чарли, весь белый от ярости. В таком состоянии она видела его всего один раз.

– Я могу поговорить с тобой? – спросил он.

– Конечно.

Барти опустила чашку, ощущая позывы на рвоту. Она уже знала, о чем будет разговор.

– Не здесь.

Барти молча последовала за ним. Дженна с Кэти переглянулись и по взаимному согласию вышли из дому и по лужайке направились к берегу.

Чарли вошел в гостиную. От гнева его глаза стали почти черными.