Охота полуночника - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Зимлер cтр.№ 94

Можете говорить что угодно про миссис Холли, но она очень любила своего сына. Я думаю, это был единственный человек, которого она действительно любила. Мы предполагали, что она ужасно завоет, и никто не ожидал той жуткой тишины, в которой она подползла к своему сыну и положила голову на его окровавленную рубашку. Глаза его все еще были открыты, но она и не подумала их закрыть. Она не хотела, чтобы он окончательно умер.

Впервые в моей жизни я пожалела белого. После того, как пришел и ушел доктор Лиделл, я на цыпочках вошла в комнату миссис Холли и очень ласково спросила, не принести ли ей лимонада с миндальными пирожными, которые испекла Лили.

Она подняла на меня такие красные глаза, что я подумала — она втерла в них кровь своего мертвого сына. Я испугалась. Она смотрела на меня так, словно я смеялась над ней. Самым отвратительным голосом, какой я когда-либо слышала, она произнесла:

— Уноси свои черные ноги из моей комнаты, черномазая, или я прикажу содрать с тебя кожу, засолить тебя и четвертовать.

Когда убивают плантатора в Южной Каролине, все белые начинают дрожать, даже если сидят прямо возле своих каминов. Они понимают, что убийство может быть делом рук негра, который мечтает о свободе. Такого, например, как, мистер Денмарк Визи. Он был проповедником, и его повесили за попытку поднять мятеж в Чарльстоне в 1822 году. Однажды он появился в Ривер-Бенде, и все почувствовали его силу и мощь.

— Просто черная молния, — так описывал его папа, и я думаю, что под этим подразумевалось очень многое.

Поэтому, когда несколько сотен тысяч негров каждую ночь думают о мщении, ничего удивительного, что белые не могут спать спокойно. Они думают, что, раз начавшись, убийства будут продолжаться, пока последний из них не окажется на улицах Чарльстона в луже собственной крови, а хищные птицы будут выклевывать их глаза. Возможно, они правы.

Но эта смерть означала и кое-что другое. Это доказывало, что на Ривер-Бенд пало ужасное проклятие. Громче всех говорила об этом сама миссис Холли. Она почти перестала одеваться. Большую часть времени она в халате сидела в своей комнате, стараясь забыться, раскладывала пасьянсы и утешалась ромом.

На этот раз мистер Джонсон не стал утруждаться и перемеривать расстояние от окна до земли, потому что Большой Дом был построен не из резины и вряд ли мог стать ниже или выше. Что до лестницы, то она по-прежнему была заперта в первом амбаре, а ключ находился у мистера Джонсона.

Двадцать четыре фута от окна до земли… Маленький Хозяин Генри умер в двадцать четыре года… Лили, Ткач и некоторые другие рабы решили, что это совпадение означает: наконец-то в Южной Каролине появилась божественная справедливость.

Мистер Джонсон был в бешенстве, потому что никто из нас не знал, кто это сделал, но пороть на этот раз никого не стал. Он решил сначала выяснить, кто станет новым хозяином. Возможно, он также боялся призрачного убийцы.

Что бы он себе ни думал, но они с миссис Холли начали строить планы, как покинуть Ривер-Бенд. Кроу подслушал, как они обсуждали это через две ночи после смерти ее сына.

На этот раз правосудие Южной Каролины нашло себе жертву, хотя мы узнали об этом только через три дня после случившегося. Мы слышали, что беглый раб по имени Хилтон был пойман дозором, когда переходил вброд восточный рукав Купер-ривер, там, где она соединяется с Френч Квотер Крик. Собаки могли бы потерять его след, но он утопил башмак в иле на берегу реки. Можно сказать, что судьба его там и настигла. Моя мама называла это судьбой черномазого — я хочу сказать, любые подобные вещи, например, то, что ваш башмак падает с ноги в самый неудачный момент. Мама была единственным известным мне человеком, который видел судьбу черномазого в тот самый миг, когда она вперивала в вас свой соколиный взгляд.

О том, что произошло, нам рассказал Кроу, который услышал все от тети Бесси. Хилтона, едва не утонувшего, вытащили из реки патрульные. В его кармане нашли серебряные часы и заявили, что они наверняка принадлежали Маленькому Хозяину Генри. Ни один черномазый не может иметь такую красивую вещь, если только он не украл ее.

Они линчевали его на большом старом дубе, потом перерезали веревку, привязали его за ноги к лошади и так притащили его на Черри-хилл. Пять или шесть миль его тащили по дорогам, усеянным камнями, и когда бросили тело возле хижины его бедной матери, на его окровавленном лице не осталось ни одной целой косточки.

Думаю, вы можете сказать, что материнство должно быть самым тяжким крестом в жизни, потому что его мать встала рядом с телом на колени и попыталась собрать его в единое целое.

Не могу представить себе ничего более низкого и греховного, чем это: совершить такое надругательство над человеком и потом отдать его матери.

И никто в патруле не знал или не хотел знать, что серебряные часы подарил ему отец.

Мой папа сказал мне, что такие люди слушаются только Гиену и выполняют ее распоряжения. Папа иногда говорил подобные вещи. Почти никто в Ривер-Бенде не понимал его, но я понимала.

Несколько дней спустя всю ночь лил дождь, и папа до рассвета танцевал перед Большим Домом. Он так промок и устал, что я подумала — он упал прямо в грязь. Я обняла его, он закрыл глаза и прошептал:

— Просто хотел убедиться, что они еще не отняли у нас танцы.

Мы все знали, что в Южной Каролине не было справедливости, но я все продолжала надеяться, что она должна быть. Мне кажется, что именно в этих мыслях и был источник всех моих бед.

После похорон Маленького Хозяина Генри миссис Холли переехала в свой городской дом в Чарльстоне и больше ни разу не появилась в Ривер-Бенде. Она не пригласила мистера Джонсона присоединиться к ней. Думаю, он ее устраивал лишь до тех пор, пока рядом не было никого другого. Говорили, что она каждый вечер играет в карты с другими вдовами и выигрывает достаточно, чтобы оплатить столько рома, сколько может выпить.

Миссис Холли умерла через пять месяцев, по словам докторов — от малярии. Но по слухам, она просто допилась до смерти.

Не думаю, что кто-нибудь может прожить долго, если сердце так переполнено горем.

Мистер Джонсон вымещал крушение своих надежд на нас. Три месяца подряд нас пороли даже за то, что мы чихали в неподходящий момент.

Он и на мне нарезал полосок. Впервые в жизни. Папа в тот день отправился на рынок в Чарльстон.

Должно быть, мистер Джонсон воспользовался отсутствием папы, чтобы выплеснуть на меня всю ту ненависть, которую он копил в своих драных карманах долгие годы. Я сама подтолкнула его к припадку, сказав, что полевые рабы могли бы работать лучше, если бы трубы в их хижинах были сложены из кирпича, а не из глины.

— Черномазая, что за дурь ты придумала на этот раз? — спросил он.

— Если бы они были из кирпича, они бы не расплывались каждый раз, как идет дождь, а в хижинах у рабов держалось бы тепло, несмотря на самый сильный ливень. Возможно, тогда они смогли бы спать целую ночь подряд. — И вот тут я совершила ошибку — посмотрела на него в упор и спросила: — Вы когда-нибудь пробовали работать от восхода до заката, проспав всего пару часов, мистер Джонсон?