Последний каббалист Лиссабона - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Зимлер cтр.№ 24

Я спускался по сонному нисходящему лабиринту древних лестниц и аллей. У церкви Святого Мартина меня остановил запах дыма. Я замедлил шаг и крадучись пошел вдоль беленой стены. Впереди лежала площадь Лойуш. Перед хрупкой галереей женского монастыря, рассыпая на толпу искры, полыхал костер, расцвечивая лица причудливой игрой света и тени. В центре площади, выстроившись в неровную линию, стояли новые христиане из Маленького Еврейского квартала, связанные по рукам и ногам морским канатом. Одежда на них висела лохмотьями, головы поникли от усталости. Никто не разговаривал. Бледные, беспомощно-усталые лица свидетельствовали о том, что их гоняли по городу много часов.

Мускулистые мужчины, вооруженные мечами и алебардами, не давали им двинуться с места. Я тихонько отошел назад и спрятался за осыпающейся стеной ближайшей таверны.

— Умоляю, не делайте этого!

— Убейте меня, если хотите, но не трогайте детей!

Сотни умоляющих голосов отдавались в голове, пока я выискивал в неверном свете факелов лица членов своей семьи. Будь благословенно Его имя, их там не оказалось. Но все равно я узнал всех связанных пленников, включая Соломона Эли, хирурга, и запечатлел их лица в памяти Торы.

Монах с крючковатым носом размахивал дымящимся серебряным кадилом и проклинал евреев на латыни.

Сколько уже человек из наших соседей погибло и обратилось в прах? Малыш Диди Молшо, о котором все мы думали, что он станет великим поэтом? Вырвали ли его судьбу из рук матери и…? Или Мурса Беньямин, позволившая мне когда-то за церковью Святого Винсента впервые взглянуть на святая святых каждой женщины? Ее ли роскошное тело было там, в бушующем пламени, положившем начало…? «Прошу, — взмолился я, — пусть никто не сгорит этой ночью». Однако между словами молитвы пустил росток вопрос: почему Он позволил так жестоко осквернить Свой образ?

Кузнеца Самуэля Биспо привязали к огромному каменному кресту в середине площади и готовились высечь. Не оборачиваясь, я сделал шаг назад, в темноту. Бешеные удары моего сердца, казалось, эхом разносились по пустой улице. Каким же малодушным трусом я был, бросив его и остальных пленников!

Сердце и поврежденная рука мучительно ныли, и мне было ужасно стыдно за собственный страх. Я присел у стены, чтобы перевести дыхание, моля о спасении. В ноздри ударил сладковатый запах. Подняв руку к лицу, я обнаружил, что кровь пошла носом. Кто-то бежит следом? Вскочив на ноги, я вжался в ближайший дверной проем и прислушался. Где-то капала вода. Я едва не умер от страха, когда над головой пронеслась летучая мышь, впорхнувшая в открытое окно на другой стороне улицы. Я снова сел. Закутавшись в рубища, на Praga do Limoeiro, площади Лимонного Дерева, между овец спали нищие. Один из них проснулся и взглянул на меня с глупым любопытством.

Срезав угол возле старой таверны с постоялым двором неподалеку от нашего дома, я спустился по ступеням мимо проклятого дома, в котором Исаак ибн Захин зарезал своих детей и покончил с собой после обращения. Вышел на аллею позади церкви Святого Мигеля. Будто остановившись после головокружительного падения кубарем с холма, я обнаружил, что бреду по площади Святого Петра. Под ногами валялись сотни головок лука и чеснока: перевернулся возок. Вокруг вывалившихся внутренностей обнаженного и обезглавленного тела шевелился живой остров черных крыс. Я помчался к дому. С тех пор как я побывал здесь больше полудня назад, вокруг почти ничего не изменилось. Ни души вокруг, все стены вымазаны дерьмом, лавки разграблены, двери и ставни разбиты вдребезги. У входа в здание нашей школы висело тело: доктор Монтесиньош. Кто-то кровью нарисовал ему на груди крест. Изо рта торчал золотой соверен: должно быть, смелому еврею положили в рот монету, чтобы он смог оплатить переезд на пароме через Иордан. Одна из сандалий соскочила с ноги, зацепившись пяткой за сучок олеандра. Я забрал ее.

Я пробрался к дому, проскользнул в ворота. Две курицы, вырвавшиеся из курятника, с квохтаньем бродили по двору, выклевывая что-то между камней. Лимонное дерево было срублено. Про себя я произнес предписание, касающееся вырубания плодовых деревьев во время осады, изложенное во Второзаконии: «Если долгое время будешь держать в осаде какой-нибудь город, чтобы завоевать его и взять его, то не порти дерев его, от которых можно питаться…» Потом позвал громким шепотом.

— Синфа, Иуда, Эсфирь…

Я почти произнес вслух имя дяди, но вставшая перед глазами картина — распростертое на полу холодное бескровное тело — заставила сжать губы. Стоило мне взяться за ручку двери, как Розета серым призраком спрыгнула со стены рядом со мной. Вишенки, висевшие у нее на шее, пропали.

— Постой, — прошептал я ей.

Но как только дверь приоткрылась, кошка прошмыгнула в дом.

— Мама… Эсфирь… — тихо позвал я.

Ночной мрак затаил дыхание.

Очаг на кухне давно остыл. Я ощупал плитку на полу. Она была влажной. Кровь? Я поднес пальцы к глазам. Всего лишь вода. Я порезался о кончик упавшего ножа, чертыхнулся, потом благословил Того, кто вложил силу в металл. Пробираясь к комнате, где жил вместе с Иудой и Синфой, я держал нож перед собой. Погладив их холодные пустые постели, я прошептал молитву об их безопасности. Кое-как доковыляв до маминой комнаты, я тихо позвал ее, нащупал кончиками пальцев аккуратно застеленную кровать. Накинул ее одеяло на плечи, чтобы унять дрожь. Куда они могли подеваться?

В моем сундуке снова порылись воры, но у меня все еще оставалась поношенная одежда, полученная в наследство. Скинув с плеч одеяло и сняв тяжелую абу Аттара, я натянул пару отцовских льняных штанов и одну из рубашек старшего брата. В сундуке дяди обнаружился старый шерстяной плащ. Неужели я остался один, наследником всех его вещей, обязанным рассказать его историю?

Подойдя к дому Фарида, я шепотом позвал его отца, Самира. Громкий стук шагов за стеной заставил меня пригнуться. Когда я выглянул из укрытия, то увидел двоих мужчин, вооруженных мечами. Они вертели головами, осматривая двор.

Внезапно подошвами ступней я ощутил три удара по плитке пола. Еще один. Затем четыре. Это был Фарид: он выстукивал сигнал откуда-то из задней части дома. Я пробрался через его комнату на кухню. Потная ладонь схватила меня за руку. Мы поцеловались, а потом я долго обнимал Фарида, пока его безмолвные рыдания не просочились сквозь кожу прямо в мое сердце. Но нельзя было позволять эмоциям взять верх, и я бережно отстранил его.

— Я никого не могу найти, — сказал я ему на языке жестов.

Я думал рассказать ему о дяде, но решил приберечь знание о его смерти, словно так оно становилось ложным. Ведь мой учитель был мощным каббалистом. Мог ли он наслать такую иллюзию?

Фарид принялся бессвязно, резко жестикулировать, а я не привык быстро понимать слова, которые он выстукивал на моей ладони.

— Помедленнее, — взмолился я.

— Когда пришли христиане, я пытался сбежать из Маленького Еврейского квартала, — рассказывал он. — Но их было слишком много. Как туча саранчи. Я вернулся и спрятался. Краем глаза видел Иуду. Только его. Отец Карлос бежал с ним по улице Святого Петра. Они скрылись в его церкви. Я пытался позвать, но мой голос…