Она передернула плечами, прогоняя мурашки страха, поднялась и, толкнув незапертую дверь, вышла из хижины. Несмотря на раннее утро, ветерок принес тепло. Огромный шар солнца на треть высунулся из-за горизонта, и к ее ногам побежала дорожка, мерцающая пурпурными искорками. Грузные облака, подбитые кровавым багрянцем, жались к туманному горизонту. Высоко над морем парила какая-то большая птица или птеродактиль.
Ранний час не был помехой для нуклеаров: целая компания соревновалась в стрельбе из лука. Они целились в полусгнившее дерево, торчащее из песка. Аня, сощурившись, присмотрелась, заметила среди лучников Каур.
«Чертова ведьма!»
Вчера Аня набралась решимости улучить минутку, чтобы поговорить с Олегом, ведь всегда кто-нибудь да мешал, но опять все пошло не так: темнокожая мутантка постоянно ошивалась вокруг него. Сперва держала его за руку, позже, возле огня, вообще самым бесстыжим образом жалась к парню. Когда костер догорел, то к Ане подошли двое нуклеаров, чтобы проводить в отведенный для ночлега домик; куда делся Олег, она не углядела, а спрашивать постеснялась.
Покусывая обветренные губы, Аня побрела по пляжу в сторону стрелков, решая, броситься ли с кулаками сразу или подождать, как будет развиваться ситуация.
― Здравствуй, Анна дочь Павла, — сказала Каур, посмотрев на соперницу спокойным открытым взглядом, и, как обычно, улыбаясь лишь краешком губ.
― Привет, — буркнула Аня.
Рядом с мулаткой, в окружении трех молодых людей стояла высокая худенькая девушка, с необыкновенно белой кожей, длинными серебристыми волосами и неестественно светлыми, почти прозрачными глазами. Таких Аня еще не видела, и невольно даже залюбовалась экзотической красотой этой пары, которая словно воплощала в себе День и Ночь.
― Здравствуй, меня зовут Илья, — дружелюбно кивая, проговорил низкорослый паренек. — А это Ромул, Витя и Ника.
Юноши поздоровались, а среброволосая нуклеарка улыбнулась и прошептала скороговоркой:
― Мне пора. Солнце встает. Спасибо за уроки и за то, что пожертвовали частью ночного бодрствования ради меня.
― Я тебя провожу, — поспешно проговорил Витя, русоволосый жилистый парень лет шестнадцати.
― Что за уроки? — спросила Аня, когда бледнокожая и ее ухажер скрылись из виду.
― Уроки стрельбы, — ответил Илья, — Нике тяжело, у нее ночное зрение плохое, а днем кожа быстро сгорает на солнце, она же альбинос, вот и приходится днем прятаться в интернате.
― Где? — изумилась Аня.
― Ну, в интернате... Это дом, где ухаживают за больными, кого не может вылечить даже шаман... Там они и живут все вместе, — заморгал паренек. — Вождь говорит, что это наследие прошлого мира.
― И у вас таких много?
― Одиннадцать.
― Вот, значит, как, — произнесла Аня тихо, раздумывая, стал бы кто-то в Лакедемоне возиться с безнадежно больными людьми.
― Но такие вещи случаются не часто, — вмешался в разговор Ромул; высокий, скуластый, с рыжеватыми волосами, спускающимися почти до плечей, он показался Ане симпатягой. — Если будешь есть лекарство из водорослей, которое дает шаман, то с тобой и с твоими детьми все будет нормально.
― С детьми... все хорошо... — эхом повторила Аня.
Она вдруг почувствовала себя невероятно счастливой. Она останется здесь с Олегом... и будет есть много водорослей, так что их ребенок непременно родится здоровым!
― А в Лакедемоне умеют стрелять из лука? — проговорила, будто промурлыкала, мулатка, прерывая мечтания Ани.
― Умеют!
― А у нас самая меткая Каур, — сказал парнишка. — А потом я.
— Лучше нас никто не стреляет! — заносчиво заявила Аня, вздернув нос.
— Давайте проверим? — предложил Ромул. — Устроим соревнование.
— Какой же будет приз? Просто так неинтересно, — Аня скрестила руки на груди.
— А на что обычно спорят в Лакедемоне? — мулатка, прищурившись, слегка наклонила голову.
― На волосы, — усмехнулась Аня, — с проигравшего состригают локон в том месте, на которое укажет победитель. Знаешь сколько у меня дома пучков волос? И женских, и мужских.
― Но тебе уже нечего ставить, — глядя на Анин ежик, невозмутимо заключила Каур.
― Я остриглась сама! — зло сверкнула глазами девушка, усмотрев намек в этих словах.
― А сыграйте на желание, — сказал Илья.
― Это как? Проигравший делает то, что захочет победитель?
― Нет, — Илья покачал головой. — Каждая загадывает желание, но никому не говорит. Кто побеждает, у того желание обязательно сбудется.
Девушка с сомнением хмыкнула.
― Эта примета всегда сбывается, — паренек протянул Ане свое оружие и три стрелы, которые вытащил из кожаного колчана. — Бери, он не хуже, чем у Каур. Цельтесь в ту корягу, которая рядом с морем, с расстояния в шестьдесят шагов.
― С шестидесяти? Не знаю... — Аня с сомнением посмотрела на незнакомый лук, провела пальцами по упругой тетиве, попробовала на прочность плечи, потерла ладонью рукоять.
― Но ведь лучше вас никто не стреляет, — вкрадчиво произнесла мулатка. — Что для тебя какие-то шестьдесят шагов.
― Идет!
― Тогда придумывай желание, — Каур встала на носки и, прогнувшись, потянулась, подняв руки.
― Оно такое же, как и у тебя, — надменно выцедила Аня. — Я знаю.
― В чем уверена, о том не загадываю, — невозмутимо парировала мулатка. — Вот что знаю я.
― Вы обе знаете, но не распознаёте, — хмуро проговорил Илья, но на его реплику никто не обратил внимания.
После того как отсчитали необходимое количество шагов и провели на песке линию, соперницы встали рядом.
― Мне нужно пристреляться, — Аня натянула тетиву.
Две стрелы ушли выше цели, третья недолетела, воткнувшись в мокрый песок. Лицо скуластого Ромула расплылось в саркастической улыбке, когда он протягивал девушке свой колчан.
― Я готова, — произнесла Аня, чувствуя возрастающее возбуждение. — Начинай первая!
Мулатка, крепко сжав лук, замерла, закрыв левый глаз, а зрачок правого расширился до предела, так что в этот момент он ничем не отличался от человеческого.
― Я Каур Разящая, — шепнула она и отпустила тетиву.
Послышался отрывистый свист, и стрела вонзилась в середину ствола.
Почти не целясь, Аня выстрелила следом: попадание!
― О-о-о, вот это техника, — Ромул почесал затылок, улыбка сползла с его лица.