Горькая радость - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 67

Чарлз долго молчал, хмуро поглядывая на пальцы сэра Отто, и вдруг встряхнулся, как собака, вылезшая из воды.

— Ах, Отто! Боюсь, что, кроме улыбок, вы от них ничего не добьетесь. Вы предвестник апокалипсических несчастий — уже сейчас ясно, что Великая депрессия больше всех затронула именно Австралию.

— Вы ошибаетесь: Австралия на втором месте. Больше всех пострадала Германия. Военные репарации разорили ее вконец. Франция жаждет крови.

— Франция и Германия переругиваются через Рейн уже две тысячи лет, а чем виновата Австралия, всего-навсего пытающаяся улучшить жизнь рабочего человека? Но, видимо, Лондон считает это непростительным легкомыслием.

Разочарованный Чарлз решил не задерживаться в Мельбурне. На следующий день он затемно отправился на вокзал, где сел на дневной поезд до Сиднея. Он был так расстроен, что чуть не забыл пересесть на другой поезд в Элбери-Вогонда, на границе штата. Виктория и Новый Южный Уэльс имели разную ширину рельсовой колеи. Во все времена и до обретения независимости, и после него австралийские штаты вели себя как самостоятельные государства. Сходя с поезда в Корунде, Чарлз подумал, что Австралия, подобно США, должна иметь население, соответствующее ее необъятным просторам. В реальности же все ее более чем скромное население было втиснуто в шесть огромных городов на побережье, оставляя пустынными миллионы квадратных миль внутренних территорий. Корунда считалась крупным городом, но там было всего 50 000 жителей.

«Но все же я чему-то научился», — подумал Чарлз, оглядывая по-прежнему заснеженную Корунду.

— Я так и не смог с этим разобраться, — сказал он Китти, удивленной и обрадованной его ранним возвращением.

Содержимое кофра осталось почти нетронутым, но Чарлз обзавелся камердинером, привезя с собой обходительного и невозмутимого субъекта по имени Коутс. Он просто переманил одного из лакеев «Мензиса».

— Коутс может поселиться в коттедже для прислуги на Бердам-роу и взять себе одну из старых машин. Он был просто счастлив поехать со мной.

— Еще бы, дорогой. У тебя он будет жить, как лорд. Расскажи мне о сэре Отто Колбаснике.

— А вот сэр Отто считает, что Коутс не должен жить, как лорд, — проговорил Чарлз, с наслаждением отпив немного виски. — Он настаивает на жесткой экономии на всех государственных уровнях, но поскольку у нашей больницы имеются собственные деньги, никакое правительство не заставит меня прекратить строительство. И лишить нас господдержки они тоже не смогут. Я буду получать ровно столько же, сколько другие больницы, ведь здравоохранение у нас финансируется государством.

— Но госбюджет пополняется за счет налогов, а если кругом безработица, то кто будет их платить? — возразила Китти.

— Найдется кому платить. Вся эта жесткая экономия нужна для того, чтобы каждое пенни шло на выплату иностранных долгов. Если слишком много занимать, непременно окажешься банкротом. Жесткая экономия — это всего лишь синоним банкротства. Мы станем беднее, а иностранные ростовщики — богаче.

— Иногда я тебя не понимаю.

— Просто я переживаю за страну. Когда я уезжал из Мельбурна, перед глазами у меня стояла картина, как мы с Отто сидим в смокингах в ресторане «Мензиса» за столом, уставленным изысканной едой и винами, а вокруг крутятся услужливые официанты. И Отто искренне считает, что он заслуживает лучшей жизни, чем какой-нибудь еврейский портной, весь день корпящий над шитьем и зарабатывающий гроши. И не важно, что в них обоих течет кровь Авраама — классовые различия святы. Отто уверен, что рабочий класс надо держать в черном теле, потому что достойной жизни он не заслуживает. Для него социальные перегородки несокрушимы, как каменная стена. Я не верю в руководящую роль пролетариата, потому что она отрицает индивидуализм и дает возможность государственным управленцам считать, что они всемогущи, тогда как в действительности они ни на что не способны. Но мир сэра Отто Нимейера тоже меня не устраивает, черт побери!

— Должна быть золотая середина, — проницательно заметила Китти. — Джеку Лангу вряд ли придутся по вкусу советы сэра Отто.

— Джек Ланг находится в оппозиции и ничего не решает. Он не обладает реальной властью, дорогая моя. Дальше будет только хуже. Остается надеяться, что правительство Скаллина не прогнется под сэра Отто.

— Джимми Скаллина может испугать даже бабочка. Он типичный оппортунист.

Да, иметь такую пылкую поддержку в лице собственной жены было бальзамом на израненную душу, но это не помогало решить главную политическую дилемму. Чарлз разрывался между идеями тори, к которым его предрасполагало его положение в обществе, и собственной убежденностью, что трудящиеся заслуживают уважения, что склоняло его на сторону социалистов. Поэтому он колебался, не решаясь примкнуть ни к одной из партий.

В результате Чарлз пришел к заключению, что порок всех существующих партий заключается в том, что они создавались для старого мира — уставшей, измотанной войной и обнищавшей Европы.

Значит, он должен создать новую политическую партию, которая отвечала бы интересам Австралии и не была скована теориями и практикой старого мира. Она объединит труд и капитал на принципиально новых основах и устранит искусственные барьеры между людьми. К примеру, почему, ну почему Бер Ольсен швырнул ему в лицо работу по связям с общественностью? Что не так с его социальными взглядами, если он считает такое занятие мошенничеством? Что лежит в основе этих необъяснимых противоречий? Пока он этого не поймет, ему рано нацеливаться на парламент. Он чувствовал себя невеждой перед лицом говорящего загадками оракула, которого олицетворял Бер Ольсен. Больше никаких заседаний и конференций! Только исследовательская работа.

Чарлз завел школьную тетрадь, куда записывал свои наблюдения, умозаключения и теории. Когда она закончилась, он поставил ее на полку и приступил к заполнению следующей, надеясь со временем иметь целую библиотеку своих трудов. Но все это в будущем, лиха беда начало.

— Ты со мной, Китти? — спросил он жену, возвратившись из Мельбурна. — Ты всегда будешь рядом?

В ее глазах блеснули фиолетовые искорки любви и гордости.

— Всегда и навечно, Чарли.

Поначалу это действительно было так. Если бы Чарлз сосредоточил свои усилия на больнице, сиротском приюте и прочих нуждах Корунды, произнесенное «всегда» выдержало бы испытание временем. Но когда зима сменилась весной, принесшей с собой благоухающее море цветов, их разговоры за столом и в любом другом месте стали все больше ограничиваться лишь одной темой — политикой. И Китти вдруг почувствовала растущее отвращение и к ней, и к политикам, и к амбициям Чарли.

В конце октября у Китти случился выкидыш. Семимесячный, вполне сформировавшийся младенец мужского пола родился мертвым, причем умер он еще в утробе.

— Не понимаю, — шептала она на больничной койке, заливая подушку слезами. — Все шло так отлично, я чувствовала себя прекрасно! И вот, пожалуйста!

Несмотря на потрясение, Чарлз Бердам успешно скрывал свое горе, в особенности от жены. Свои слезы, не менее горькие, он проливал дома, в одиночестве и под покровом ночи. Ему бы поплакать вместе с Китти, открыто разделяя ее горе. А так Китти решила, что он горюет гораздо меньше ее, и отнесла подобную скудость эмоций на счет его мужской толстокожести. В конце концов, у отца нет никаких контактов с еще не рожденным ребенком, так можно ли ожидать от него тех же чувств, что переживает мать, вынашивающая дитя?