Остров Локк - читать онлайн книгу. Автор: Том Шервуд cтр.№ 64

Сильно хрустнули позвонки, но существо не двинулось. Я снова взмахнул деревянным мечом и снова ударил, и в полутемноте увидел проступившую в шее красную полосу, и в третий раз ударил, точно в эту полосу, и голова отскочила.

Вдруг что-то стало происходить. Пала вязкая невидимая вата какого-то неизъяснимого оцепенения, и всё замедлилось, и потянуло в сон, в сон… Горячо вспухло за ушами, захотелось лечь и не двигаться. Краем глаза я увидел, как слева медленно ложатся на пол люди. С усилием, просто пробороздив взглядом воздух, я опустил глаза вниз и тут снова увидел то . Руки у существа заканчивались не человеческими кистями, а узкой костью, из которой росли длинные крючковатые пальцы с загнутыми острыми когтями. И видимая мне его рука медленно, но упрямо ко мне двигалась. Меч мой был опущен остриём вниз, и я налёг всем весом на меч, который вдавился деревянным остриём в самый центр кости с пальцами. И всё равно, под этим весом, царапая и скрипя кончиком прошедшего насквозь меча по утоптанному до каменной твёрдости полу, рука с когтями тянулась ко мне! И, едва не коснувшись ноги, замерла.

Крикнула невидимая птица. Исчез морок.

Я выпустил меч, вышел из хижины. Со всех сторон смотрели на меня глаза, с неверием и страхом, с тоской и отчаянием.

“Я жизнь отдам за эти несчастные глаза!” – пронёсся во мне порыв. Зашуршал позади и встал возле меня старик, и заговорил что-то, но я не мог слушать.

Я разобрал стену своей хижины и сделал гроб, и мы с Кларком положили в него Гвендолин, и закопали в песок – до прибытия корабля. И Кларк не мог больше говорить. Онемел навсегда.

Всё шло по-прежнему, но первый месяц каждый день все островитяне старались оказаться рядом со мной, чтобы тревожно, украдкой, взглянуть на мои пальцы. Я не совсем понимал, в чём тут дело, но интуитивно почувствовал, что должен сделать. Однажды я пришёл к ним, притихшим и замершим, поднял вверх на всеобщее обозрение руки и произнёс:

– Вот большой белый человек. Нгоро-Нгоро не влез в него. Нгоро-Нгоро умер.

Тут же несколько человек вскочили в пирогу и понеслись с этой вестью к соседнему острову.

Вот так, джентльмены. Представляю, о чём вы сейчас думаете. Признаться, я и сам склонен рассматривать происшедшее как плод аберрации [64] моего воображения, сокрушённого смертью Гвендолин и болезнью. Но только как быть с возникшей вдруг у меня способностью видеть в полной темноте, кошмарной моей особенностью, и, уж поверьте, не единственной? Как быть… Как быть…

Поздней ночью я и Клаус сидели в моей маленькой, личной каюте, которую я сам, кстати, увидел впервые. Стол был загромождён растительной пищей. Салаты из водорослей, просто свежие травы, грибы, орехи, сок, фрукты. Я ел и пил только то, чем угощал гостя. Сбоку был приставлен ещё небольшой круглый столик, на котором лежали подзорная труба, Крыса, увеличительное стекло, сплющенная пуля, жемчужины. Теперь я кропотливо плёл паутинку рассказа, а Клаус внимательно слушал. Особенно внимательно после того, как я потряс его воспоминанием об Одноглазом – странном грузчике из Бристоля, который во время одного из своих снов как будто поменял сердце и душу и, помимо прочих своих превращений, перестал питаться мясом и рыбой.

Под утро моё повествование, наконец, сплелось в заключительную фразу:

– Вот, наверное, и вся история про неведомый остров Локк, таинственный и чудесный. Уговорите ваших туземцев переехать туда, пусть даже на короткое время. Остров приобретёт население, оно, в свою очередь – настоящий лес, привычную работу и возможность забыть ужас Иуга-э-Дугу. Если вы, мистер Клаус, поселитесь на Локке, то каждый из нас, и вы, и я, сохранит собеседника, а ваша жизнь к тому же приобретёт смысл и ценность.

– В чём же, по-вашему, этот смысл заключается?

– Вы имеете представление о картинах, гравюрах и живописи вообще?

– Разве вы забыли про Бременскую библиотеку?

– Прекрасно. Вы станете художником, и не просто каким-нибудь, а неподдельным. Настоящим мастером. Я привезу или перешлю к вам из Англии холсты, кисти, краски – словом, все атрибуты мира этих людей. Кроме того, куплю и перешлю вам, какие удастся, картины – из тех, что способны тревожить и впечатлять: для образца. Ну а помимо всего этого, на Локке у вас будет такое редкое и бесценное для любого мастера обстоятельство: одиночество. Я вам передам свою хижину – местечечко светлой силы, где виделся мне однажды потерявшийся ангел.

– Но для чего же, мистер Том, для чего надобно мне становиться художником, да ещё мастером?

– Для того, чтобы однажды написать и сохранить для людей портрет вашего ангела, мистер Клаус.

– Вы имеете в виду…

– Именно. Я говорю о Гвендолин.

Клаус оказался из тех людей, которые если уж принимают решение, то действуют уверенно и быстро. Ему не было нужды уговаривать туземцев. Он обронил лишь слово, и всё племя, прихватив свой бедный скарб, влезло в шлюпки и прибыло на “Дукат”.

Мы разместили их в каютах среднего яруса и в тот же день подняли паруса.

Как в старое доброе время, два года назад, наши корабли шли в паре – “Африка” и “Дукат”. Прекрасная погода, спокойный океан, фигурки матросов на вантах [65] . Веселье, смех, гулкий топот по палубе. Но мучила меня одна мысль, гадкое и злое предчувствие. Если всё идёт как и тогда, то где-то впереди нас должно ждать испытание, какое-то тяжёлое и мрачное событие?

Оно и случилось. Не ураган на этот раз, нет. Между Мальдивами и Чагосом нас догнали два галеона. Может быть, мы пересекли их курс случайно, а может – они следили за нами от самого Мадраса, – неизвестно. Повисла над палубой тяжкая тишина, запрыгали взгляды по парусам – крепок ли ветер, может, успеем дойти до Чагоса. Всё-таки территория британская, отстоимся у форта, под защитой береговых пушек. Но что ветер! Он один и тот же – как в их парусах, так и в наших. “Дукат” бы ушёл от них, парусное вооружение у него мощное, и дно новенькое, гладкое. А вот у “Африки” дно заросло ракушками, и это заметно сдерживало ход. Галеоны нас настигали, упрямые и зловещие. Мы уже видели, что на их мачтах не подняты флаги.

– Что пираты – это понятно, – сказал стоящий рядом со мной на корме Давид. – Вот только вопрос – они дикие или с патентом?

– В чём разница? – спросил я.

– В настроении, сэр, – ответил мне не Давид, а подошедший Бариль, спокойный и как-то даже странно довольный. – Если это команда, скажем, французов с их официальным королевским патентом на грабёж чужих судов, то у них настроение на работу, если так можно выразиться, и милосердие. Там есть какие-никакие, но всё же офицеры, и им ещё возвращаться домой с ответом и отчётом о том, что ими совершено. Можно надеяться, что женщин не тронут и пленных пощадят. Но с ними справиться труднее: на галеоне, как правило, сотня орудий и военный отряд помимо команды. Дикие же пираты – они числом поменьше, их канониры похуже, но настроены они – на глумление и убийство. Эти, если дорвутся до абордажа – не оставят в живых никого, за исключением матросов, которые согласятся перейти к ним.