Любовь под облаками - читать онлайн книгу. Автор: Вера Ветковская cтр.№ 45

— Да, как мы, — проронила Галя.

Олег действительно был очень удивлен, когда Галя заявила, что намерена провести отпуск в глухой деревне Воронежской области, в доме, где нет удобств, со свекровью соседки, с которой, насколько он знал, особо близких отношений не было. Галя, конечно, человек экстравагантный, но это слишком.

Он даже разыскал карту Воронежской области, довольно подробную, нашел на ней полустанок, где останавливался поезд, райцентр, от которого, по словам Гали, рукой подать до той деревушки, но самой ее на карте не оказалось.

— Что ты там будешь делать? — недоумевал Олег. — Ни телевизора, ни книг... Цивилизацией, судя по всему, и не пахнет.

— Вот и хорошо, — оживилась Галя. — Мне люди осточертели. Я все время на людях. Я ими уже перекормлена. Можешь ты это понять?

— Это я понимаю, — отозвался Олег, — но все равно меня мучает подозрение...

— Какое подозрение? — испугалась Галя.

— Да ты просто хочешь сэкономить наши деньги. Зачем, Галка? Мы с тобой не так бедны, чтобы не позволить себе хоть раз в году полноценный отдых...

— Но ты в этом году тоже поехал в глухую деревню, — уличила его Галя.

— Я — другое дело, я с сыном...

— А я сама с собой... Мне самой себя будет вполне достаточно...

Чтобы окончательно убедить Олега в том, что она в самом деле едет в деревню, Галя даже взяла билет на поезд «Тихий Дон». Она знала, Олег обязательно захочет ее проводить: от этого ей действительно не удалось отбояриться.

Галя вышла из поезда на первой же остановке, в Калуге: потеряв два лишних часа, пересела на электричку в Москву и поздней ночью оказалась наконец у Вацлава.

Вацлав изо всех сил старался придать себе обычный, независимый вид, но из него так и била неудержимая, мальчишеская радость, чистейший восторг.

Он, как сумел, подготовился к их встрече.

Прибрал квартиру, прикупил несколько тарелок. «Раз уж тебе это так необходимо», — прокомментировал он. В нескольких литровых банках стояли белые и красные гладиолусы... Купил вина, торт, буженину, пиццу и — что самое удивительное — вручил Гале пачку денег.

— Изо всех сил старался удержать себя, чтобы не потратить. — Всем своим шутливо-скорбным видом он намекал на величину принесенной им во имя любви жертвы. — Раз уж тебе необходимо сносное питание... Пересчитай, хватит нам тут на месяц?

— Хватит, — совершенно счастливая, сказала Галя.

Под столом на кухне стояли два старых телевизора — «Рекорд» и «Юность», очевидно кем-то выброшенные.

— Да, — подтвердил Вацлав. — Один я притащил с нашей помойки, другой — с соседской... Будем смотреть телевизор, чтобы ты время от времени от скуки не сбежала...

— А они показывают?

— Ну да! — фыркнул Вацлав. — Но у меня они станут показывать!

Галя решила, что это шутка, но утром, открыв глаза, увидела Вацлава, сидящего на полу с отверткой в руках. Оба телевизора уже были разобраны на детали.

— Неужели ты рассчитываешь что-то сделать? — Подперев голову ладонью, Галя с удовольствием наблюдала за его движениями.

— Сделаю, — коротко ответил Вацлав.

— У тебя есть техническое образование?

— У меня есть талант и опыт. Я всей нашей общаге магнитофоны чинил. Даже преподаватели ко мне обращались... Один доцент, владелец японской аппаратуры, особенно убивался, после того как меня отчислили... Ребята говорили, он заступаться за меня ходил... У меня золотые руки, я тебе еще не говорил?

— Как-то не упоминал.

— Золотые. При желании я могу самолет собрать. Ты меня еще не знаешь...

— Это точно, — согласилась Галя.

К вечеру телевизор, рожденный из «Рекорда» и «Юности», действительно заработал.

Первое, что увидела Галя по питерскому каналу, было лицо Федора Ступишина...

— Стоп! — Она схватила Вацлава за руку. — Не переключай. Это мой одноклассник, помнишь, я тебе о нем говорила, тот, который хотел мне раскрыть глаза на нашу державу...

— Теперь он их раскрывает миллионам телезрителей, — добродушно заметил Вацлав. — Ничего мужик, хорошее лицо... Ты уверена, что это он?

— Конечно, Федор изменился, но это он... Вруби звук.

— Да брось ты. Что, еще не наслушалась всех этих разоблачений и обличений? Они все этим занимаются, сейчас все подались в правдолюбцы. Тот парень, из-за которого меня из университета выгнали, тоже, между прочим, с экрана не слазит. Где только все они были раньше...

— Федор и раньше так думал, — вступилась Галя.

— Думать — не говорить, — пожал плечами Вацлав, — за думы в тюрьму не сажали... Это все сплошной самообман. Якобы очищение. Это внешнее очищение, если только, конечно, и оно имеет место, если это не очередная провокация — каждого из нас надо изнутри промывать. Каждого. Только уж не знаю чем, какой такой светоносной истиной. Но что не этой — точно. Кому это теперь нужно — Бухарин, Лысенко... Это чтобы в самих себя не заглядывать...

— Как это — кому? — возмутилась Галя. — Мне нужно! Должна же я знать настоящую историю моей родины!

Вацлав хмыкнул:

— Да? И что ты для себя выяснила? Какой же была история?

— Она была кровавой, — сказала Галя.

— Чтобы это знать, телевизор не нужен, — заметил Вацлав. — Достаточно одной сегодняшней газеты, чтобы прочитать в ней всю историю человечества... Держись подальше, Галя, от всей этой суеты с правдой-маткой. И насчет родины не проявляй сугубой озабоченности. Твоя родина — я. И я тебя отсюда однажды увезу.

— Куда это? — поинтересовалась Галя.

— Куда обещал, на виллу, поближе к океану. Только сначала мне ею надо обзавестись, а потом я тебя увезу.

— Я тоже хочу принять участие в выборе виллы для себя...

— Положись на мой вкус, — серьезно заявил Вацлав. — Будь спокойна, я не подведу нас обоих... Главное в этом деле — пейзаж из окна, горизонт, облака, отсутствие новостей... так называемых... Ты только подожди немного, ладно?

— Ладно, — засмеялась Галя.

На другой день Вацлав сказал:

— Тебе сегодня придется немного поскучать без меня. Приезжает мой учитель из Феодосии.

Галя навострила уши.

— И мне надо его встретить, — продолжал Вацлав. — Это не займет много времени.

— Ну да, не займет, на Казанский вокзал переться, — жалобно сказала Галя.

— На Курский. Часа три поскучаешь...

— Значит, твоему учителю тоже ничто человеческое, вроде курорта, не чуждо?

— Не чуждо, — равнодушно подтвердил Вацлав.