День "Б" - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Бондаренко cтр.№ 3

Черчилль в задумчивости отложил бумагу, прошелся по кабинету.

— Представим себе, что начнется в Советском Союзе, когда русские танки, ворвавшиеся в Белоруссию, будут встречены не цветами, а гранатами и снарядами?.. Когда власть в республике возьмет национальное правительство, а местная армия вступит в бой с красными?.. Великого кормчего охватит паника! Из-под его контроля выйдет одна шестнадцатая его империи! Белорусы защищают свой демократический строй!.. Это же прекрасный повод, чтобы…

— …чтобы вместе с Соединенными Штатами объявить войну дяде Джо? — радостно продолжил генерал Габбинз.

Черчилль усмехнулся.

— Вы, дорогой Колин, читаете мои мысли. Произвести в Германии переворот, стремительным броском пройти Европу и вместе с денацифицированным вермахтом ударить по Советам, чтобы наконец избавить мир от красной чумы, — что может быть превосходнее?

Мензис и Габбинз с улыбками переглянулись. Оба были известны как фанатичные противники коммунизма. Габбинз даже успел повоевать в России на стороне белой армии. А мысли, озвученные сейчас Черчиллем, не были для шефов британской разведки новостью. Операция под кодовым названием «Рэнкин» уже давно в тайне готовилась Генеральным штабом Великобритании.

— Так что, как видим, у нашей маленькой Белоруссии достойная миссия, — воодушевленно заключил Черчилль. — Ей, разумеется, предстоит пасть в неравном бою с большевизмом, но пасть с честью. И дать casus belli всему демократическому миру. Поэтому мы дадим коллаборантам то, что они просят…

Премьер-министр остановился напротив Габбинза. Генерал невольно выпрямил спину.

— Спецоперацию поручаю вам, Колин. Вы должны будете лично подобрать проверенных бойцов, которым предстоит высадиться в тылу противника, недалеко от Минска. Ориентировочная дата высадки — конец июня этого года. Так что времени у вас вполне достаточно. По всем вопросам обращайтесь непосредственно ко мне. И да поможет нам Бог!

Мензис подался вперед.

— С вашего позволения, сэр, я немедленно извещу белорусскую сторону о нашем согласии.

— Извещайте, — величественно кивнул Черчилль.

Погода в Берлине выдалась отвратительной — с неба, плотно укрытого серыми облаками, то и дело сочился мелкий, противный дождь. Но жители немецкой столицы давно уже радовались любому ненастью. Это означало, что сегодня налета англо-американской авиации не предвидится.

Рейхсминистр оккупированных восточных территорий обергруппенфюрер СА Альфред Розенберг был погружен в невеселые мысли. По мере того как германские войска покидали захваченные в начале войны чужие земли, компетенция его ведомства неизбежно сужалась. К тому же нацистские руководители на местах нередко вели себя довольно строптиво, предпочитая решать вопросы с Гиммлером, а не с ним, Розенбергом. «Неужели настанет тот час, когда под моим началом совсем ничего не останется?» — подумал Розенберг и сам ужаснулся своим раздумьям.

Огромным усилием воли он заставил себя вернуться к реальности. Он сидел в небольшом уютном кабинете, на круглом столе дымились чашечки с настоящим кофе. Серое, наводящее тоску небо скрывали плотные шторы на окнах. На Розенберге был двубортный коричневый мундир с петлицами рейхсляйтера — высшее звание в партийной иерархии нацистской Германии, которое имели только 24 человека. Рядом с Розенбергом сидели статс-секретарь министерства Готтлоб Бергер, в сером мундире со знаками различия обергруппенфюрера СС, и его заместитель, курировавший рейхскомиссариат «Остланд», оберштурмбаннфюрер СС Петер Кляйст. Напротив нацистских функционеров сидел невысокий худощавый мужчина лет тридцати пяти, в скромном темном костюме довоенного покроя. Это был представитель Белорусской Центральной Рады, Михась Супрун.

— О чем мы с вами говорили, герр Супрун?.. Ах да… — продолжил Розенберг. — Так вот, я хочу подчеркнуть, что фюрер высоко ценит усилия белорусского народа в борьбе с большевизмом. Именно этим объясняется тот факт, что 25 февраля из состава рейхскомиссариата «Украина» были выделены четыре района, а из состава генерального округа «Литва» — Вильно. Все они вошли в состав Белоруссии… Кроме того, в самое ближайшее время фюрер намерен выделить генеральный округ «Вайсрутениен» из состава рейхскомиссариата «Остланд». Вы больше не будете подчинены Риге, где сидит этот надутый индюк Лозе. — Розенберг поморщился, не скрывая раздражения, — глава «Остланда» Лозе относился к нему крайне пренебрежительно. — Белорусы будут сами решать стоящие перед ними проблемы и задачи.

— Естественно, под чутким руководством группенфюрера СС Готтберга, — вставил Кляйст.

— И с подчинением непосредственно мне, — договорил Розенберг.

Худощавый мужчина застенчиво кивнул и проговорил по-немецки:

— От лица свободных белорусов я благодарю вас, господин рейхсминистр, за добрые новости и теплый прием. Будьте уверены, что наша страна и впредь будет отстаивать идеи великого фюрера.

— Счастливого возвращения домой! — произнес Розенберг, вставая. — Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер! — поспешно ответил Супрун.

Когда гостя проводили, рейхсминистр вновь тяжело опустился в кресло и одним нервным глотком допил остывший кофе. Бергер похрустел пальцами.

— Фюрер и впрямь думает выделить Вайсрутениен в отдельный комиссариат? — осторожно спросил он.

— А что еще остается делать? — пожал плечами Розенберг. — Мы обязаны хоть как-то остановить продвижение русских на Востоке. Поголовная мобилизация в вермахт может быть сорвана белорусами. А вот предоставить им возможность самим воевать с большевиками, естественно, под нашим контролем — это вполне реально. Плюс иллюзия независимости, самостоятельности. Собственная «армия», якобы «правительство»… Пусть славяне тешат свое самолюбие.

— М-да, — покачал головой Бергер, — три года назад вы рассуждали совсем не так.

— Живите настоящим, дорогой Готтлоб, — тусклым голосом проговорил Розенберг. — 1944 год — не 1941-й.

Худощавый мужчина в сером плаще и шляпе неторопливо шел по одной из центральных улиц Берлина, Кайзер-Вильгельм-штрассе. Дождь не переставал моросить. У витрин магазинов стояли подавленные, молчаливые очереди за хлебом. Рабочие Организации Тодта и Имперской Рабочей службы заканчивали разборку руин жилого дома, разбомбленного вчера. Навстречу то и дело ковыляли на костылях инвалиды. Серые, словно подернутые пеплом лица людей и такие же серые, угрюмые дома кругом. На стенах домов — плакаты, призывающие работать для победы и тщательно следить за светомаскировкой во время бомбежек.

Миновав Домский собор, Супрун свернул на Люстгартен — просторный плац перед музеем Фридриха-Вильгельма III. До войны здесь грохотали парады штурмовиков, но теперь площадь была пуста. Только пожилая учительница рассказывала небольшой группе малышей о чем-то, указывая на здание музея. Да еще статуи на мосту Шлоссбрюкке словно вели невидимую битву с кем-то, воинственно занеся мраморные мечи и копья.