Двенадцать детей Парижа - читать онлайн книгу. Автор: Тим Уиллокс cтр.№ 38

– Как и всякая настоящая игра, – заметила графиня.

Главарь банды хлопнул в ладоши, словно от удовольствия. Звук получился громким, как выстрел.

– Вам должно быть стыдно перед леди Карлой. Жоко, стул. Пепин, дай стул Жоко.

Парень по имени Пепин только что пробился через свору собак со стулом в руках. За ним шел Биго с оловянной чашей. Пепин протянул стул заклейменному, но тот даже не шевельнулся. Тогда Пепин посмотрел на Гриманда. Дымящаяся собака – одна из тех, кого достал меч Алтана Саваса, с глубокой раной на туловище, – на трех ногах проковыляла через порог и прислонилась к лодыжке Жоко, словно искала утешения. Парень пнул ее в грудь. Собака упала и жалобно заскулила. Мальчишки засмеялись.

– Пепин. И ты, Биго, тоже! – махнул им Инфант.

Он взял стул своей огромной рукой и театральным жестом поставил его перед Карлой. Потом поклонился и предложил ей сесть – тоже жестом. Опустившись на стул, женщина положила одну руку на живот, а другой перекинула на грудь длинную косу.

Отвесив еще один поклон – возможно, почти насмешливый, но итальянка не смотрела ему в глаза, – главарь шайки протянул ей чашу с вином. Она осторожно взяла ее:

– Благодарю вас.

– Вы получили стул и вино. Мы можем продолжить? – поинтересовался Гриманд.

– Это бедное животное помогло вам. И заслужило нечто большее, чем жестокость, – ответила графиня.

Предводитель воров расправил широкие плечи и нахмурился:

– Ты слышал, Жоко? Мы в долгу у подыхающей собаки.

Губы вора с клеймом дрогнули. Дверь дома была открыта, но он не знал, как в нее войти.

– Я ничего не должен собаке, – буркнул он в ответ. – Зато мне должны много. И долю Гоббо тоже.

– Двойная доля? На каком основании? Или вы с Гоббо написали завещания перед тем, как уйти на войну? Как воины Давида? – съехидничал главарь.

– Какого Давида? – не понял Жоко.

– Карла, знатная дама с юга, права, – продолжил Гриманд, не отвечая ему. – Эта собака сослужила нам хорошую службу, хотя и была всего лишь грязной дворняжкой. Точно так же, как лисы помогли Самсону против филистимлян.

Кувалда просвистела в воздухе и опустилась с такой скоростью, словно весила не больше мухобойки. Она с легкостью раздробила череп собаки. После этого Гриманд вновь посмотрел на Жоко:

– Ты знаешь, кем был Самсон?

Молодой человек поморщился от умственных усилий:

– Это его Иисус воскресил из мертвых?

– Нет, нет, – покачал головой Пепин. – То был Лазарь. А Самсон вышвырнул из храма евреев, ростовщиков, а потом обрушил крышу голыми руками.

– И филистимляне распяли его рядом с Иисусом, да? – предположил Биго.

Хор голосов начал предлагать самые разнообразные версии библейских историй.

– Теперь вы видите, как этим бедным детям нужен отец, – усмехнулся главарь.

Он обхватил свободной рукой боек кувалды и ткнул рукояткой в живот Жоко. Тот сложился пополам и стал хватать ртом воздух, не в силах издать ни звука. Голоса стихли.

– Теперь я покажу вам всем, почему вы должны слушать отца, – объявил предводитель шайки.

Он ударил Жоко кувалдой по ребрам, в том месте, где они соединялись с позвоночником, и Карла вместе с остальными услышала треск, а затем сдавленный стон.

– А теперь мы посмотрим, как Жоко ест собаку.

Король Кокейна обхватил затылок заклейменного парня своей громадной ладонью, подтащил его, ползущего на четвереньках, к мертвой собаке и ткнул лицом в ее неподвижную тушу.

– Ешь собаку, Жоко, пока в ней не завелись черви. Ешь. Кусай. Жуй. Глотай.

Молодой человек сопротивлялся, но главарь уперся кувалдой ему в поясницу, прижал его к земле, заставил открыть рот и грызть горелую массу розовой и почерневшей плоти. Клоки обгоревшей шкуры забивали ноздри, и Жоко приподнял голову, хватая ртом воздух.

– Жуй, дерьмо. Глотай свое угощение. Ешь, я сказал!

Жоко прожевал и проглотил горелое мясо.

Карла отвернулась. Эстель, повелительница крыс, тоже стояла неподалеку и наблюдала, как один человек унижает другого. Вся в крови и в саже, она напоминала тряпичную куклу, найденную на руинах разграбленного города. Крысиная подружка была единственной девочкой в этой жестокой компании, и итальянка недоумевала, почему они взяли ее с собой. Взгляд Ля Россы ничего не выражал, но сам факт ее присутствия делал происходящее еще более отвратительным. Девочка повернула голову и посмотрела на Карлу. Выражение ее глаз изменилось и стало понятным графине.

В них полыхала ненависть.

Карла поняла, что Эстель ревнует. Девочка видела в ней соперницу в борьбе за любовь Гриманда.

Итальянка в очередной раз почувствовала, как в животе у нее зашевелился ребенок – гибкий, нетерпеливый, любопытный. Она ощущала его интерес к внешней жизни, энергию, жажду приключений – качества, которые сама старалась в него заложить. Прижав ладонь к животу, Карла ощутила спинку и правое плечико ребенка. Ей хотелось успокоить его, внушить, что теперь неподходящее время для любопытства, что нужно еще немного подождать. Мышцы матки напряглись – снова начались схватки, и длились они дольше, чем предыдущие. Графиня чувствовала, как внутри ее тела зреют могучие природные силы, исходящие не от нее, а от земли, времени, божественной любви – силы, которым нет предела, которые не зависят от ее желаний и чувств и которым нет дела до возможностей ее организма.

Затем женщина положила руки на колени и закрыла глаза, хотя голову при этом не опустила. Ей удалось сдержать стон. Она не хотела отвлекать жестокую шайку от унижения Жоко и сосредоточилась на дыхании. Схватки ослабли, но напряжение осталось. Карла поняла, что уже не сможет полностью расслабиться до рождения ребенка – если она вообще до этого доживет. Путешествие началось, точнее, началась последняя часть пути, который она разделила со своим ребенком. По крайней мере, нужно в это верить. Итальянка подумала, что она вращается на колесе судьбы, остро ощущая жизнь и смерть и в то же время словно наблюдая за ними со стороны. Ей предстояло раскрыть не только свое тело, но и душу, ей нужно было подчиниться ребенку. Если он желает появиться на свет в мире демонов, значит, именно в этом мире она его выкормит. Если ей при этом суждено стать преградой для дьявола, она без колебаний встанет у него на пути. В храбрости она не должна уступать своему малышу – иначе им обоим не выжить.

Это действительно звучат отчаянные удары колокола? Или ей кажется?

Карла открыла глаза.

Жоко был полностью сломлен, он едва дышал. Гриманд отпустил его голову, наступил ногой ему на шею и выпрямился. Графине захотелось крикнуть: «Прикончи его! Убей!», и она содрогнулась от отвращения к самой себе. Главарь воров, словно услышав этот невысказанный крик, повернулся и вопросительно посмотрел на женщину: челюсти у него сжались с такой силой, что было слышно, как заскрежетали зубы. Его глаза горели жаждой убийства, и Карла даже засомневалась, не произнесла ли она эти слова вслух. Но нет. Гриманд взмахнул кувалдой, указывая на шайку юных подонков, которые после жестокой расправы над одним из их товарищей, казалось, еще больше восхищались своим предводителем.