Юность Екатерины Великой. "В золотой клетке" - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Свидерская cтр.№ 8

После ухода супруга в комнату вошла Крузе, она сделала реверанс перед Екатериной и сразу затараторила:

– Я восхищаюсь нашей матушкой-императрицей, ее мудростью: согласитесь, она поступила как настоящая мать! Объяснила Петру Федоровичу, в чем смысл его проступка и какое наказание ждет! Истинно матушка, любящая детей своих!

Крузе крутилась перед Екатериной, пытаясь вызвать ее на разговор. Но маленькая княжна спряталась за чтением книги и демонстрировала полное безучастие к словесному фонтану восхищения императрицей. Только Крузе не унималась, и Екатерина решила, что дама специально прислана к ней: Елизавету интересует ее мнение. Нужно было дать достойный ответ.

– Ее Величество поступила как мать, которая ругает детей для их блага! А вы, Ваше Высочество должны были оба поклониться и ответить: «Виноваты, матушка!», как должно детям неразумным, и все – она бы остыла и простила вас сразу! – щебетала Крузе.

– Я настолько была смущена поступком великого князя, растеряна и напугана гневом нашей императрицы, что, видит Бог, не могла найти слов и повиниться перед нею, – пролепетала Екатерина, скромно опуская взгляд в распахнутую книгу. – И единственное, что могла в тот момент сделать – молча стоять и краснеть, слушать и внимать словам матушки-императрицы. Чтобы не вызвать ее дополнительного расстройства и гнева.

– Запомните мои слова, Ваше Высочество: «Виновата, матушка!» Всегда их говорите, ежели государыня сердиться начнет. Позвольте вас покинуть? – довольная разговором Крузе поклонилась и вышла. Екатерина не сомневалась, что она побежала доложить о разговоре императрице.

«Какие простые слова, а ведь я не раз их слышала, даже вот недавно камердинер так сказал, и гнев Елизаветы сразу поутих. Видно, это волшебные слова в России? Недаром существует поговорка «Повинную голову меч не сечет». Достаточно повиниться и тебя простят? Нужно запомнить».

Наследник Елизаветы любил музыку, а больше всего – играть на скрипке. При дворе была необычайная скука, и для развлечения он организовывал концерты днем, на которые собирался весь Малый двор. Петр Федорович решил не изменять привычкам и устроил небольшой концерт. Екатерина любила балы, она хорошо танцевала. Но вот такие самодеятельные концерты у нее вызывали раздражение и скуку, к тому же проходили они в дневное время, когда в летнюю жару нестерпимо тянуло спать. Так и в этот раз, демонстративно подавляя зевок за зевком, великая княгиня тихо выскользнула из комнаты, прикрыла дверь и поспешила к себе. В покоях стояла тишина, летали с жужжанием мухи. Крузе в этот день уехала к дочери, и в покоях никого не было. Читать не хотелось, в окно смотреть тоже. Екатерина открыла дверь в большую залу Летнего дворца, решив посмотреть, как далеко продвинулись художники, что работали над росписью потолка. Зал был в строительных лесах и пуст, очевидно, работники ушли на обед. Екатерина задрала голову вверх и залюбовалась участками уже обновленной росписи. Держать так голову оказалось неудобно, и занятие ей быстро наскучило, великая княгиня пошла к себе. Но внезапно тишину прорезал скрип в противоположной стороне. В приоткрытую дверь выглянул камергер наследника – Андрей Чернышев.

Екатерина обрадовалась: Чернышев был приятен в общении. Она вернулась к себе, махнула ему рукою, подзывая.

Чернышев, не скрывая испуга от неловкого положения, робея, все ж подошел.

– Сударь, скоро ли вернется императрица? – начала невинный разговор Екатерина, стоя в своей комнате и держа дверь полуоткрытой.

– Ваше Императорское Высочество, впустите меня в комнату, тут очень шумно, – попросил Чернышев, рукой опираясь на дверь. Екатерина перехватила инициативу и удержала порыв молодого человека.

– Нет. Мы можем говорить только так, – она уже была и не рада, что позвала его.

– Я давно хотел вам сказать, что вы – предмет моего обожания, я не могу жить без вас, каждое поручение вашего супруга к вам я принимаю как дар – я могу видеть, слышать вас… Это такое счастье! Не гневайтесь на меня. Я ваш покорный слуга!

– Немедленно прекратите! Вы меня компрометируете!

– У меня нет сил скрывать свои чувства к вам!

Екатерина оглянулась и увидела: дверь в комнату была открыта, но она ее закрыла, когда пришла. Скорее ощутила, чем заметила непонятное шевеление за портьерами.

– Держите себя в руках, сударь! Прощайте! Мне не следует слушать такие речи! – она резко захлопнула дверь и обернулась: в комнату вошел камергер Петра – граф Дивьер. Екатерина всегда подозревала этого человека в слежке за Малым двором.

– Ваше Императорское Высочество, великий князь заметил ваше отсутствие и желает вас видеть, – камергер вежливо поклонился.

– Благодарю вас. – Екатерина прошла в покои супруга, гадая, насколько случайной могла быть встреча ее с Чернышевым и последующее появление графа Дивьера.

Вечером великий князь пришел в спальню необычайно возбужденный – красные пятна украшали его лицо.

– Представляете, у меня забрали трех камер-лакеев, наших верных братьев Чернышевых. Прямо в передней им зачитали приказ о зачислении их поручиками в полк рядом с Оренбургом. Я ничего не понимаю! Я привык, что моих любимых слуг забирают и меняют, тасуют людьми как картами в колоде, но Чернышевых! Я не выдержал и пошел к императрице, а она еще не вернулась. Я не смог спасти своих солдат!

На следующий день Петр, когда они были на ужине у императрицы, прошептал Екатерине:

– Боюсь, наша тайна раскрыта! Тайная канцелярия арестовала: Румберга, Долгова, Леонтьева.

– Амуниция и оружие спрятаны хорошо? – побледнела Екатерина.

– Надеюсь. Не будут же они обыскивать мои покои?!

– В вашем присутствии не посмеют, а в отсутствие им никто не помешает, если кто из доносчиков не донесет.

– О тайнике знают Чернышевы.

– Ой-ля-ля…

Тем временем в кабинете Елизаветы всесильный канцлер Бестужев зачитывал специальные инструкции новому обер-гофмейстеру наследника князю Василию Аникитичу Репнину – генерал-губернатору Санкт-Петербурга, который был огорошен новым назначением, а потому от растерянности не слишком внимательно вслушивался в читаемые инструкции:

– …Для соблюдения должного себе респекта всякой пагубной фамильярности с комнатными и многими другими служителями воздерживаться имеет. Мы повелеваем их в пристойных пределах содержать. Никому из них не позволять с докладами, до службы их не касающимися, и иными внушениями или наущениями к Его Высочеству подходить и им всякую фамильярность, податливость, притаскивание всяких непристойных вещей, а именно: палаток, ружей, барабанов и мундиров и прочее – накрепко и под опасением наказания запретить…

«О, Господи, помилуй! – перекрестился Репнин. – Прям тюрьма!» – и прослушал следующую фразу, но поднатужился и услышал остальное, отчего генерала прошиб холодный пот.

«…Великой княгине должно быть прилежно применяться более покорно, чем прежде, со вкусами мужа, казаться услужливой, приятной, влюбленной, пылкой даже в случае надобности, употреблять, наконец, все свои посильные средства, чтобы добиться нежности своего супруга и выполнить свой долг…»