Мария, княгиня Ростовская - читать онлайн книгу. Автор: Павел Комарницкий cтр.№ 136

— Возможно, мы были неправы. Следовало рискнуть и направить войско на помощь Киеву, как того просил князь Михаил.

Стены покоев, отведённых княгине Елене, были обшиты дубом, но ей всё казалось, что холод, источаемый каменной кладкой, проникает сквозь деревянную обшивку, медленно и упорно просачивается под одежду… Холодно… Как холодно…

Елена зябко передёрнула плечами, кутаясь в меха.

— Мавра!

— Здесь я, матушка!

— Кликни, пусть камин растопят. Холодно мне чего-то.

— Сейчас, сейчас, матушка… Как не холодно! Вот же придумали немцы камины эти, и наши на них глядят! То ли дело наша русская печь — один раз истопил и весь день тепло… А эти-то камины, прости Господи — токмо угас огонь, глядь, уже зуб на зуб не попадает. Хоть истопника на цепи возле каждого камина этого держи, ей-богу…

Елена улыбалась сквозь слёзы, слушая бесхитростную болтовню няньки. Верная служанка по мере сил старалась развлечь госпожу, чуя неладное. Елена Романовна слушала вполуха. Она-то знала, почему так холодно. Не в камине дело…

Михаил Всеволодович как в воду канул. Говорят, в угорской земле он… Что долго так?

А вести с востока приходили одна другой страшнее. Полчища поганых спалили Киев, мать городов русских. Но этим не органичились — растеклись по всей земле русской, вылущивая города один за другим, точно голодная белка шишку. После Колодяжина была надежда, что задержит их надолго Данилов, но поганые обошли его, не опасаясь, и ударили прямо в сердце Волыни. Как там держится Владимир в осаде? Простоит ли?

Истопник, невысокий коренастый мужичок с аккуратно подстриженной бородкой уже разжигал огонь, используя для этого восковую свечу.

— Если угасать станет, матушка княгиня, — с явным польским акцентом сказал он, — так я мигом добавлю дров, только кликни!

— Спасибо, Андрей.

Раздался стук в дверь, и вслед за тем властный голос:

— Можно к тебе, сестра?

— Заходи, Василий!

Сводный брат Елены, Василий Холмский, широким шагом вошёл, и истопник согнулся в поклоне.

— Выдь-ка! — велел князь слуге. Проводив его взглядом, сел, пододвинув к себе скамеечку ногой.

— Дурные вести, Елена. Владимир пал.

Княгиня сжалась, не мигая глядя на брата.

— Вот думаю я: не отправить ли тебя в Краков, к Кондрату?

Василий смотрел хмуро.

— Решай сама, Елена Романовна. Не муж я тебе, сама ты княгиня.

— Думаешь, возьмут поганые город сей?

Василий усмехнулся.

— А чего тут думать? Киев пал, не чета Холму… Завтра к вечеру тут вражьи разъезды будут, послезавтра осадный обоз. Ну, ещё день машины стенобитные ставить будут. А там сколько стены простоят… Так что решай прямо сейчас. Ежели ехать надумаешь, надо собираться немедля…

— Ежели Холм возьмут поганые, так отчего Краков не взять им? — Елена решительно тряхнула головой. — Нет, не поеду. Здесь останусь. От судьбы не уйти, Василий.

Князь задумчиво глядел мимо сестры.

— Что ж… Возможно, и права ты.

Она приближалась, легко ступая — так, как в той невозвратной юности, когда Никита был ещё безусым парнишкой, встречавшим суженую свою в укромном месте…

«Ну как живёшь ты, Никитушка?»

Лицо Фовры тоже было юным, девчоночьим. Большие тёмные глаза смотрят прямо в душу.

«Никак не живу, Фовра»

«Не называй меня так. Тут нет имён…»

«Так и у меня теперь нет» — усмехнулся Никита. — «Прозвище мне теперь Убитый»

Глаза жены печальны.

«Потерпи, Никитушка. Скоро встретимся мы все вместе»

Никита во сне медленно покачал головой.

«Не пустят меня к вам, лада моя… Убивец я нынче, тать проклятый. Гореть мне в геенне огненной»

Теперь уже жена покачала головой

«Нет, Никитушка. Хватит с тебя и той геенны»

Так сказала, что рванулся Никита сильно, и разом проснулся.

В яме было темно и смрадно, воняло кислой овчиной, прелыми портянками и тяжёлым духом давно не мытых мужичьих тел. Где-то капала вода, храпели на разные лады разбойники. Бывший хлебопашец осторожно перелез через ноги напарника по ночлегу — разбойники спали «валетом», по двое на одних грубо сколоченных полках-нарах. В яме было не видно ни зги, но Никите казалось, что неошкуренные брёвна перекрытия давят на макушку. Он на ощупь нашёл лестницу, приставленную к лазу, и выбрался наружу.

Снег на крохотной поляне, где было устроено тайное убежище лесных татей, заметно осел. Весна, подумал Никита… Опять весна. Вот только пахать землицу нынче ему не придётся.

…Он пришёл в себя от жара. Хата Никиты жарко пылала, как, впрочем, и другие дома — угоняя двуногую добычу, монголы зажгли деревню. Голова гудела, как колокол, на затылке запеклась кровь — очевидно, удар железного шипастого шара пришёлся вскользь и сорвал кожу вместе с волосами. Видимо, это и обмануло монголов, не ставших спешиваться и добивать упавшего. Убитый и убитый…

Преодолевая тошноту, смерд встал на четвереньки. Мысли в голове были мёртвые, вялые, перебивались неистовым звоном в ушах. Неподалёку виднелись голые женские ноги, торчащие из-за забора. Похоже, соседка пыталась убежать… Ещё чуть дальше в луже крови валялась совсем молодая девчонка с распоротым животом, соседская дочка Одарка. Самого соседа видно не было, или убили где-то подальше, или угнали в плен, ведя на верёвке…

Крыша родной хаты обрушилась, подняв тучу искр, и Никита успел ещё подумать — может, успели мои угореть, пока не начало припекать… И вновь потерял сознание.

Бывший крестьянин прибился к разбойникам, промышлявшим грабежом одиноких путников и мелких обозов. Главарь шайки довольно охотно принял крепкого молодого мужика. Нынче и для разбойников наступили тяжкие времена, многие померли, кого-то убили, а малым числом вообще не прокормиться — ватага должна быть сильной…

Никита вздохнул, осторожно двинулся в лес — атаман без слов бил в ухо тех, кто пробовал ходить по большой нужде вблизи от логова. Где-то в ветвях завозился часовой, но голоса не подал — за это атаман отпустил бы уже не одну оплеуху… Конечно, вряд ли кто-то пойдёт в лес под утро, но бережёных и Бог бережёт…

Никита горько усмехнулся. Бог бережёт… приходят же на ум такие глупости!

«Фовра, слышь? К тебе хочу я, и к детям нашим»

— Ставить машины с четырёх сторон. Ломать стены непрерывно, и сделать не меньше восьми широких проломов. Сколько дней уйдет у тебя на это, мастер Ли?

Китаец, склонившийся до земли перед Повелителем Вселенной, приподнял голову.

— Стены этого города каменные, о Повелитель. Мне нужно семь дней, не считая сегодняшнего.