Мария, княгиня Ростовская - читать онлайн книгу. Автор: Павел Комарницкий cтр.№ 108

— Сколько мы потеряли?

— Пока неизвестно, великий хан. Думаю, тысяч пять или шесть.

— Проклятый Магаил!

Крики и лязг железа на том берегу стихли. Менгу хорошо было видно, как урусы ловят монгольских коней, как бродят вдоль берега пары воинов, добивая раненых монголов, как подбирают своих раненых… Впрочем, судя по всему, потери урусов смехотворны. Ну, может быть, с полсотни убитых, да сотни две-три раненых…

Боевые ладьи, закончив свою работу, развернулись против течения и начали становиться на якорь, как раз чуть дальше досягаемости монгольских стрел. А вот славные нукеры от воды теперь старались держаться подальше — все уже усвоили, как далеко бьют тяжёлые урусские луки и тем более самострелы.

— Проклятый Магаил! — ещё раз повторил Менгу. — Ладно… Хорошо. Он мне ответит за это. Ноган, как называется родной город Магаила? Всё забываю эти урусские названия.

— Чурнагив, великий хан,

— Ну так мы идём к Чурнагиву! Сюда мы вернёмся позже, когда замёрзнет река.

— …Нельзя медлить!

Владыка Иосиф поджал губы. Нет, до чего всё-таки варвары эти русские князья, и Михаил Всеволодович (и даже отчество нехристианское, кстати) не исключение. Тут дел по горло, доходы владычной казны упали безобразно, а он всё о своём… Однако надо его успокоить.

— Я понимаю твою озабоченность, великий князь. Я уже в третий послал письмо в Константинополь, в коем испросил у Патриарха всея церкви святой соизволения на Крестовый поход против татар. Но ответа пока нет.

— Год нет ответа! — взорвался Михаил, не выдержав наконец. — Да были ли письма сии?!

— Уж не хочешь ли ты сказать, князь, что я лгу? — тоже возвысил голос владыка Иосиф.

— Что я хотел, то сказал! Время, последнее время уходит для отпора захватчикам! Или ты хочешь, чтобы всю Русь постигла судьба Владимира да Рязани? Враг у ворот Киева стоит!

— Все мы в руке божьей! — владыка величаво встал. — Оборона земель, то светских властей забота, и твоя в первую очередь, Михаил Всеволодович! Церковь же святая должна печься об умножении благочестия в землях сих!

— Да ты слышишь ли себя, что говоришь?! — Михаил окончательно вышел из себя. — Какое благочестие?! Вот придут татары сюда, они тут такое благочестие учинят!!

— А ну не сметь так разговаривать с владыкой! — с греческим акцентом произнёс вдруг секретарь.

— Чего? — князь Михаил будто на невидимую стенку налетел. — Что. Ты. Сказал?

— А ну тихо! — владыко Иосиф повернулся к секретарю. — Ушёл отсюда! Прости его, великий князь. От излишнего рвения и любви к сану моему обмолвился он.

Но Михаил Всеволодович уже улыбался.

— Значит, вот как… Тогда так сделаем. Я велю составить обращение, а ты его подпишешь, владыко. Нет, лучше так. Ты сейчас подпишешь мне дюжину пергаментов, а уж текст после вставим.

— Не будет этого!

— Тогда конец разговора, — князь повернулся и, не прощаясь, вышел из покоев владыки.

Иосиф обернулся к секретарю, выглянувшему из-за портьеры.

— Я велел тебе говорить?

— Прости меня, великий! — секретарь склонил голову. — Не удержался, видя, какое непочтение проявляет к тебе этот варварский вождь.

— Не забывай, что он всё-таки хозяин здешних мест и правитель этого города.

— Никакой варварский правитель не вправе хулить тебя, владыка! — горячо заговорил секретарь. — Разве что сам великий базилевс константинопольский, да и то под вопросом!

— Ну ладно, ладно, — смягчился Иосиф. — Значит, так… Из покоев моих на двор отныне не выходить, по нужде ходить в ближний нужник. Ты видел, как он улыбался? Поверь, Евстигней, я не хочу, чтобы тебя засунули в мешок и замучили в каком-нибудь вертепе княжеской тайной службы.

Шаги по каменным плитам гулко разносились под сводами замка. Епископ Бертольд шёл степенно и важно, сопровождаемый четвёркой охранников — двое шли впереди, двое сзади, самим видом своих закованных в сталь фигур пресекая всякие мысли о неуважении к священной особе.

В главном зале уже сидели две дюжины высших рыцарей ордена, которые при появлении епископа дружно встали. Вежливо поздоровавшись со всеми — а с магистром ордена за руку — Бертольд воссел на своём законном месте. Воины охраны встали по сторонам высокого кресла с резной спинкой, которое вполне можно было назвать троном.

— Я собрал вас, господа, чтобы обсудить одно важное дело. Как вам уже известно, русские земли подверглись нашествию диких народов, именуемые тартар. В точности это событие и было описано в священном писании, кстати — на головы народов безбожных, не признающих или извращающих великое учение Христа, обрушится гнев Божий в виде нашествия совсем уже диких народов, исторгнутых прямо из чрева преисподней. Но то дела Господа нашего, мы же должны извлечь из этого пользу нашему святому делу.

Епископ обвёл всех горящим взором.

— Настал час нести свет истинной веры в земли диких руссов, как ранее мы принесли его сюда. Вот только вопрос — с кого начать? С Новгорода или Полоцка? Мы все ждём вашего слова, великий магистр.

Магистр немного помедлил с ответом.

— Нападение на Брячислава сейчас возмутит Литву. По моим сведениям, князь Миндовг готовит войско для похода в Смоленск, там освободился княжеский престол. Это в наших интересах, столкнуть лбами русов и литовцев. Если же мы двинем войска на Полоцк, всё выйдет наоборот — они объединятся…

— Хорошо, господин магистр. Значит, первый удар придётся нанести по Новгороду.

— Прежде всего по Пскову, ваше святейшество.

— Разумеется. Да будет так! Амен!

«Здравствуй, сестрица моя любимая и единственная. Вот выдалась свободная минутка, и оттого пишу тебе письмо.

Хотела послать тебе немного серебра или мехов куньих на нужды обители, да раздумала. Пошлю-ка лучше пару возов жита, пожалуй. Знаю я, что сейчас у вас хлеб дорог весьма, так и никакого серебра не напасёшься…»

Перо вдруг дало кляксу, и Мария расстроенно воткнула его в деревянную подставку с отверстиями. Взяла другое, хотела макнуть в чернильницу и задумалась.

Да, прошедшая зима в Ростове была тяжкой. Но всё-таки не такой страшной, как в разгромленных татарами (все уже привыкли к этому слову) городах. Там, где ещё теплилась жизнь — в Суздале, Владимире, Переяславле — люди жили в ямах и погребах, уцелевших после пожара. О том, чтобы поднимать пожарище, пока не было и речи — мало кто из мужиков и взрослых парней уцелел в страшном побоище, отроков же и молодых девок увели в полон. Те же, кто уцелел, во многом опустили руки. Пожары, сжиравшие по полгорода, случались и раньше, но тут было совсем не то. Можно перенести потерю всего имущества, но если к этому погибла вся семья, муж и дети, то как жить? И вообще, нужно ли это — так жить? Зачем, для чего?