Сиротка. Дыхание ветра - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи cтр.№ 87

— Смотри, Киона, у меня есть плюшевый мишка! — воскликнул он. — Ты вернулась не понарошку? Папа вчера говорил, что нет. Как здорово!

— У меня в Робервале есть такой же мишка, как у тебя. А мама подарила мне этот браслет.

Луи с восхищением заметил на запястье Кионы два витых золотых обруча.

— Я часто буду возвращаться, — тихо донеслось до него.

В няниной комнате больше никого не было, но дверь осталась открытой. В коридоре раздались шаги, появилась Лора с озабоченным выражением лица.

— Мой маленький, ты что, хочешь томиться здесь весь день? Луи, сегодня Рождество. Я пригласила к нам Маруа, чтобы ты смог поиграть с их дочкой. Идем, мое сокровище. Не стоит плакать. Вижу, что здесь кто-то плакал, правда?

— Мама, я больше не плачу, — заявил Луи, потрясенный тем, что произошло. — Кионе не нравится, когда я плачу.

— А кому это может нравиться! — раздраженно бросила Лора. Однако, чтобы не задеть чувствительного мальчика, он сочла нужным добавить: — Киона права. Она славная девочка. Давай скорее. Папа проголодался.

Лора вытащила Луи на лестничную площадку. Мальчик в нетерпении огляделся. Он внимательно осмотрел коридор первого этажа, гостиную, где возле зажженной елки стоял накрытый стол. Кионы нигде не было. Как ни странно, он не стал задавать родителям вопросов. С наивной убежденностью своих пяти лет он посчитал, что это волшебство.

«Киона приходила тайком только ко мне, ни к кому другому!»

Ему рассказывали, что у крылья у ангелов сотканы из света. Он представил, как Киона взлетает в небо сквозь снежные хлопья. Его устраивало такое объяснение. Оставалось лишь ждать ее возвращения…

Роберваль, среда, 27 декабря 1939 г.

— Мимин, дорогая, поезд вот-вот тронется. Иди домой, к детям!

— Нет, я хочу быть с тобой до конца, — вздохнула Эрмин. — Боже мой, как мне будет тебя не хватать! Мне очень нравится, когда ты, как и Киона, называешь меня Мимин. Тошан, я готова отдать все на свете, чтобы ты еще побыл здесь.

Крупными хлопьями падал снег. Ледяной ветер гулял по перрону робервальской станции. Тошан обнимал жену за талию, плотно прижимая ее к себе. Он чувствовал, как Эрмин, несмотря на теплую меховую куртку, дрожала от холода.

Пассажиры, толпившиеся у состава, садились как придется, в любой вагон. Кричали «до встречи», «прощай», махали руками. Эрмин страстно обняла мужа, словно желая насытиться, пока он еще здесь.

— Мы были очень счастливы в эти дни и эти ночи — сказал он ей на ухо. — Держись, дорогая, может, мне удастся вернуться раньше. Не отчаивайся! Уделяй побольше времени детям и продолжай петь!

Эрмин, не в силах смириться с его отъездом, едва сдерживалась, чтобы не расплакаться, как ребенок.

— Нам так и не удалось поговорить! — пробормотала она. — Мне столько надо было тебе рассказать, а время пролетело так быстро.

Тошан кивнул, с любовью глядя на нее. Как прекрасна Эрмин! Белоснежную кожу лица подчеркивал отороченный черным мехом капюшон, розовые губы на холоде стали ярче, в голубых глазах читалось трогательное волнение.

— Если бы можно было взять тебя с собой! — с нежностью в голосе сказал он. — На время занятий я бы прятал тебя в своем шкафчике, а вечером бы отпирал и переносил на походную кровать. Это было бы мне утешением после всех изнурительных упражнений, которые нас заставляют делать: ползать по снегу, бегать, вести рукопашный бой, переносить боеприпасы. Но здесь тебе намного лучше, да и дети рядом.

— Я знаю, милый. Главное, береги себя и вспоминай обо мне. И не забудь, я должна знать, когда тебя отправят в Европу.

Голос Эрмин дрогнул. Она ждала какого-нибудь чуда. Подумала, ужаснувшись собственной мысли: «Как бы мне хотелось, чтобы сломался паровоз или чтобы по радио объявили, что война закончилась. Или даже чтобы Тошан сломал ногу! Лишь бы он остался со мной, с нами!»

Начальник станции дал свисток и махнул флажком. Тошан разомкнул объятия. Они с Эрмин в последний раз поцеловались.

— Я не прощаюсь, дорогая! — воскликнул он, отступая к вагону. — Помни, что ты мне пела утром. «Ничего не бойся, ты в сердце моем до самой моей смерти».

— Нет, не говори так! — воскликнула она. — До свидания, любимый, до свидания!

Состав потихоньку тронулся. Тошан махал рукой из окна. Эрмин беззвучно и горестно плакала, не в состоянии пошевелиться и помахать в ответ.

«Я не прощаюсь, любовь моя! — думала она. — Да, мы были счастливы. И мы с Талой позаботились, чтобы ничто тебя не тревожило».

Эрмин плакала, не пытаясь сдержать слез. Поезд ушел, и муж больше не мог ее видеть. «Ты не знаешь, кто убил нашего славного Дюка. Закария Бушар. Ты даже не подозреваешь, сколько я пережила после того, как на меня напали. Но Тала права — так намного лучше. Ты бы метался, решая, продолжать служить в армии или защищать нас».

Она медленно удалялась от станции, погруженная в свои мысли, и незаметно для себя оказалась на бульваре Сен-Жозеф. «Время летело поразительно быстро. Как нам было хорошо, когда все мы, собравшись на кухне, болтали и ели те блюда, которые готовила твоя мать. Конечно, дети не отходили от тебя. Вы сражались, закидывая друг друга снежками, а вчера мы все вместе прогулялись к озеру. И ты, мой милый, пускал блинчики по воде — к удивлению Мукки. Мари и Лоранс, преисполненные гордости за отца, хлопали в ладоши. Да, твоя мать была права — ни к чему было портить тебе радость. Нашу радость!»

Вечером, после ужина, они вновь получили возможность побыть вдвоем, и это было чудесно, а Тала проследила, чтобы ничто не нарушило их уединения. Эрмин очень хотелось рассказать Тошану о том, что ее мучило, но она всякий раз останавливалась. «Все-таки я обмолвилась, упомянув Киону. Сообщила о том, что пригласила ее в Валь-Жальбер, но и только!»

Тала решила, что не стоит упоминать при Тошане о загадочных видениях Кионы и ее странностях. «Это слишком встревожит его, — уверяла ее индианка. — И кроме того, Эрмин, мы будем вынуждены рассказать об этих людях, которые хотят отомстить».

Голова раскалывалась от мыслей, слезы Эрмин высохли. Тем не менее, когда она вошла в дом, ей вспомнилась встреча с Тошаном после разлуки, полный нежности вечер сочельника, и горло перехватило. Навстречу ей выбежал Мукки.

— Мамочка, ну как? Папа уехал?

— Да, мой маленький, — тихо ответила она, снимая куртку.

Ее обступили Мари и Лоранс, прижались к ней. Это принесло настоящее утешение: ее обожаемые дочки становились все более ласковыми с нею. Подошла Киона.

— Вы все возвращаетесь в Валь-Жальбер? — спросила она с серьезным видом.

— Да. Перед тем как отправиться на станцию, я зашла на почту и позвонила своим родителям. Онезим Лапуант приедет за нами в середине дня.