Сиротка. Дыхание ветра - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи cтр.№ 168

Мужчины замолчали. Но через полчаса племянник старой Берты вновь взялся за свое:

— И все же, Дельбо, эти парни, которых мы тащим с собой, это же наши враги! Мне казалось, что они более страшные. Если спросить их, что они думают о жителях Лондона, который бомбили в ночь с четверга на пятницу, они бы не стали сентиментальничать.

— Понимаю, но ведь Лондон бомбили не эти.

— Ты, бедняга Дельбо, становишься романтиком. Тебе повезло, получил хорошее задание, но теперь баста. Придется ходить строем. Лейтенант, который позволил тебе полгода разгуливать по лесам, остался в Цитадели. Тута перед тобой уже никто не станет лебезить, хоть ты и женат на хорошенькой дамочке, распевающей шансонетки!

Тошан вцепился в руль, стиснув зубы.

— Гамелен, для приятеля ты слишком зол на язык! Предупреждаю тебя, больше ни слова о моей жене. Лучше помалкивай. Я хоть и ношу форму, но в душе немного дикарь.

— Я тебя достаю? Ты шутишь, что ли? — с показным испугом зачастил Гамелен, но мрачный взгляд, который он метнул на Метиса, свидетельствовал об обратном.

Воцарилась относительная тишина, нарушаемая рокотом мотора и лязгом рессор.

К месту назначения прибыли в сумерках. Пленные под надзором солдат вылезли из грузовиков. Суровая красота бескрайнего пейзажа произвела сильное впечатление на этих чужестранцев. Одуревшие от долгого пути, они молча с тревогой оглядывали темную лесную чащу, реку с ее стремительным течением и бараки, где им предстояло жить в ближайшие месяцы.

Тошан увидел того юного немца, который прежде привлек его внимание. Бледный, с дрожащими губами, он потерянно уставился в небо, окрасившееся закатными красками, на пламенеющие облака. Он беззвучно шевелил губами, будто молился. В сердце Метиса возникло глубокое сострадание. Он остро ощутил, как тяжело положение несчастного узника, и на миг прикрыл глаза. «Храни его Господь!» — подумал он.

Запах влажной прогретой за день земли напомнил Тошану о его прежнем одиночестве; когда он бродил в поисках работы, нередко его обдавали презрением или прогоняли прочь из-за цвета кожи, отливавшей медью, из-за длинных волос. Внезапно ему захотелось бежать отсюда, вновь обрести индейскую душу и чудесную молодую жену, безгранично любимую несмотря на колоссальные различия между ними.

Этой ночью Тошан спал плохо, его донимали и комары, и храп Гамелена. На рассвете он окончательно проснулся и стал думать о тех, кто был ему дорог: об Эрмин, Мукки, Лоранс и резвушке Нуттах, о своей матери и Кионе. Он принялся вспоминать их по очереди, со всеми достоинствами и недостатками. Отчего-то это было мучительно и горько. В этом году он впервые не смог провести вечер у костра на их лужайке возле Перибонки.

Прошло три недели, на протяжении которых Метис становился все более мрачным и подозрительным. Он избегал выискивать взглядом среди пленных юного светлоглазого немца. От Гамелена Тошан узнал, что его зовут Хайнер и даже среди своих товарищей по несчастью он является чем-то вроде козла отпущения из-за своей плаксивости и привычки звать мать по ночам. Последняя подробность добила Тошана.

Когда все началось, он не смог действовать, без раздумий подчиняясь приказам. Это случилось ранним сентябрьским утром. Реку заволокло плотным туманом, скрывшим и кромку елового леса. Почти все обитатели лагеря — немцы, англичане и квебекцы — сидели за завтраком, который, как обычно, состоял из кофе и пресных галет.

Гамелен, Тошан и еще один солдат стояли на вахте, они были вооружены. Вдруг с порога одного из бараков кто-то крикнул:

— Там! Стреляйте!

Заключенный, ловя ртом воздух, бежал под спасительную сень деревьев, пригнувшись, чтобы не угодить под пули. Тошан с его орлиным зрением, обостренным интуицией, по худощавой фигуре, особенной форме головы и манере двигаться, узнал юного Хайнера.

Гамелен тотчас поднял винтовку.

— Нет, опусти! — сердито крикнул Метис. — Нельзя стрелять в спину!

Другой солдат помедлил, колеблясь. Затягивая время, он бросил окурок и растоптал его.

— Не могу поверить, — проворчал Гамелен. — Вы просто тряпки! Этот тип сбегает из лагеря…

Он хотел открыть огонь, но Тошан заставил его опустить оружие.

— Сжалься над ним. Все равно он далеко не уйдет, даже если его не найдут, здешняя зима его прикончит.

В темных глазах Гамелена сверкнул неистовый гнев. Он плюнул.

— Кретин несчастный! Не рассчитывай, что я стану покрывать твой поступок. Я донесу капралу, что ты помешал мне выстрелить в сбежавшего боша.

— Да говори все, что хочешь! Я не стану исполнять обязанности палача.

Их соперничество вновь ожило. Когда-то давно они столкнулись на льду озера Сен-Жан в сумасшедшей гонке на собачьих упряжках, где каждый делал ставку на свою сноровку. Тогда выиграл Метис. В этот раз он вновь одержал победу, но оценить это было некому.

Четверть часа спустя Тошана вызвали к капралу. Должно быть, он был весьма красноречив — дар, унаследованный от матери, — поскольку вместо порицания получил задание поймать беглеца и незамедлительно доставить его в лагерь. При этом к нему предусмотрительно приставили солдата-англичанина. Со свирепой усмешкой на губах Тошан углубился в лесную чащу, протаптывая путь по земле, где на его глазах рождалось и умирало столько его соплеменников.

Валь-Жальбер, суббота, 26 октября 1940 г.

Эрмин прибыла в Валь-Жальбер, как и каждую субботу по возвращении в Роберваль. Облокотившись на подоконник в гостиной, она любовалась багряной листвой кленов на окрестных холмах. Ели на пурпурно-золотом фоне казались еще более темными.

— Лето не желает умирать, — заметила она. — Хочется, чтобы эти краски не менялись. Господи, я так страшусь предстоящей зимы.

Сидевшая за маленьким столиком Лора вышивала скатерть. После бессонной ночи ей пришлось нацепить очки, и это выводило ее из себя.

— Дорогая, но в этих краях прекрасное бабье лето, — ответила она, помолчав. — Впрочем, что толку мечтать, сейчас осень, и погода может со дня на день перемениться. Ночные заморозки, злой ветер с севера, и листья опадут, а потом придет зима.

— Вот типично женские рассуждения, — запротестовал Жослин. — Напротив, нам следует желать, чтобы поскорее наступила зима. Я жду не дождусь, чтобы лед сковал залив Святого Лаврентия. Это положит конец нависшей угрозе. Я озадачен тем, какой оборот принимают события. Множатся атаки вражеских подлодок против наших торговых кораблей, снабжающих Европу. Наша авиация порой накрывает какую-нибудь немецкую субмарину, но невозможно прикрывать с воздуха все суда. Двадцать два судна из тридцати четырех получили пробоины! Просто побоище. А Гитлер бомбит английские города, не заботясь о мирных жителях. Если бы я был лет на десять моложе, то завтра же записался бы в армию.

Эрмин вздохнула, оставив отца перечислять свои доводы.

В конце сентября она покинула дом на берегу Перибонки, тщетно прождав там Тошана. Лора посоветовала ей позвонить в Цитадель и навести там справки, но она отказалась сделать это без всяких объяснений. Она верила, что ее муж все еще на задании, и, так как он просил ее держать язык за зубами, боялась допустить оплошность.