Хатшепсут. Дочь Солнца - читать онлайн книгу. Автор: Элоиза Джарвис Мак-Гроу cтр.№ 31

— Ваше Величество обращается ко мне? — с тревогой в голосе спросил Нехси.

Тутмос открыл глаза. Над ним склонился Нехси, за его спиной столпились жрецы из ритуальной стражи. Испуг на их лицах заставил фараона вернуться к реальности. Если слабеет фараон, то весь Египет, душа каждого его жителя слабеет вместе с ним. Он вернул лицу обычное сдержанное выражение.

— Я ничего не говорил, — произнёс он спокойно. — Я чувствую себя освежённым. Прошу тебя, благородный Нехси, помоги мне подняться.

Могучая чёрная рука мгновенно оказалась рядом, и фараон с глубокой признательностью понял, что она будет рядом до тех пор, пока он не встанет твёрдо на ноги. Поднимаясь, он видел, как тревога на лицах окруживших его жрецов сменялась облегчением. Нехси осторожно и незаметно убрал руку.

— Принесите мне одежды для Посвящения, — приказал Тутмос. Он стоял молча, пытаясь укротить трясущиеся ноги, пока жрецы одевали его. Они вновь считали его сильным. Он должен быть сильным, говорил себе фараон, но будет ли достаточно этого самоубеждения для предстоящего ритуала? Ему придётся дважды, в длину и в ширину, пересечь Поле, причём почти бегом. Выдержат ли его ноги хотя бы одну пробежку?

Тутмос ощутил, что на него надели юбку, ожерелье холодило грудь, ритуальный бычий хвост болтался сзади. Прислужники убрали руки, наступило его время. Он повернулся, вышел из комнаты и двинулся по коридору, где поджидал Хапусенеб, одетый в тунику из шкур, со штандартом Упуата. Глаза фараона остановились на фигурке волка и не могли оторваться от неё. Он безотчётно взял царский цеп, почувствовал, что в другую руку ему вложили свиток папируса, именуемый Секретом Двух Участников, который был волей Геба и обозначал право посвятить пространство Египта божественной короне.

— Веди меня, Упуат, — прошептал фараон.

Осторожные руки возложили на его голову Белую корону Верхнего Египта. Со взглядом, прикованным к изящной фигурке бога-волка, он прошёл вслед за Хапусенебом в дверь Тростникового дома, в Великий двор. Сияние солнца и крики толпы фараон ощутил как двойной удар. Быстрой подпрыгивающей ритуальной походкой он шёл по длинному раскалённому Полю. Штандарт прыгал перед ним, как блуждающий огонёк; на противоположном конце Поля, казалось, бесконечно далеко, жрица, изображающая богиню Мерт [72] , ритмично хлопала в ладоши и пела:

— Иди, иди... Неси сюда! Неси сюда!

Его глаза слезились от солнечного блеска, в какой-то миг золотой штандарт расплылся и заколебался, затем вновь обрёл чёткость, и фараон достиг конца Поля только для того, чтобы Мерт — жрица ускользнула от него и появилась на западном краю. Штандарт повернул, фараон повернул следом, пытаясь привести мысли в порядок. Когда Тутмос пересёк Поле в ширину, его слух уловил невнятные слова чтеца:

— Добрый Бог быстро бежит вокруг и несёт в руках Волю. Он бежит, пересекая океан и четыре стороны света, заходит столь же далеко, сколь далеко проникают лишь солнечные лучи, обегает всю Землю, чтобы отдать Пространство его Владычице...

Шатаясь, он достиг наконец западного края Поля и, широко расставив ноги, принялся хватать воздух глубокими болезненными вдохами, обжигавшими лёгкие. Жрица вновь убежала от него. Почему? В растерянности он искал глазами штандарт, за которым должен был следовать. Тут фараон почувствовал, как с его головы подняли Белую корону, вместо неё водрузили Красную, и вспомнил, что должен ещё раз повторить всё это.

Упуат продолжал движение... Тутмос медленно выпрямился, заставляя себя держаться прямо под тяжестью короны, хотя его шея и плечи уже болели от усталости, как обожжённые огнём. Он сделал шаг, потом ещё один вслед за отступающим штандартом, заставляя себя изображать маленькие, но энергичные прыжки, имитировать юность и силу. Опять через залитую ослепительным солнцем пустыню Поля, до его края и обратно, до третьего кола на восточной стороне. В груди раздавались зловещие глухие удары, холодный пот покрывал брови и верхнюю губу. Рвущееся дыхание заглушало пение жреца. Но он всё же переставлял одну ногу за другой, в то время как штандарт указывал ему дорогу. Тутмос не смел оторвать от него взгляд, хотя различал лишь уменьшающуюся золотую точку в колеблющемся хаосе.

— Иди, иди... Неси сюда! Неси сюда! — Слова становились более внятными, хлопки ладоней более громкими и вдруг прекратились. Фараон с трудом понял, что штандарт замер, что и он сам достиг конечной цели. Рука, казалось, больше не принадлежала ему, но Тутмос усилием воли заставил её двигаться и поднять священный документ над его головой.

— Я бежал, — задыхаясь, выговорил он, — и нёс... Секрет... Двух... Участников... — Он помолчал, пытаясь успокоить дыхание. — ...который мой отец дал мне прежде Геба. Я прошёл... всю Землю... и прикоснулся к четырём её сторонам. Я обежал всю Землю, такова была моя воля.

Его рука упала. Посвящение было окончено — об этом фараону сказали радостные крики толпы, а он всё ещё по-царски прямо стоял на ногах.

Тутмос повернулся и неровной походкой направился в Тростниковый дом, где его ждала головокружительная чернота. Поддерживаемый только волей и памятью, он нашёл дорогу в коридоре к своей комнате, переступил через порог, закрыл за собой дверь. Затем горячая стрела глубоко вонзилась ему под ключицу. Когда он уже падал, его подхватили сильные руки Нехси.

Он понял, что полулежит на подушках. Большая заботливая рука крепко сжимала его кисть. Он открыл глаза. Сколько же времени он пролежат здесь, сколько времени Нехси, как большой сторожевой пёс, просидел над ним, пока снаружи текли часы? Был ещё один ритуал...

— Нехси, — выговорил он. Звук собственного голоса напугал его. Казалось, что это говорил незнакомец.

— Я здесь, Ваше Величество. Отдыхайте. Не разговаривайте.

— Нет. Ещё церемония... Провозглашения...

Ручища Нехси стиснула его кисть.

— Ещё есть много времени. Спите.

«Я не могу, — пытался сказать Тутмос. — Я должен собрать все свои силы, я должен понять, смогу ли встать...» Но слова не выговаривались, они требовали слишком большого усилия, для которого не хватало воли. Он вгляделся в склонившееся над ним смуглое лицо и почувствовал, что бесконечно далёк от него — от всего и всех.

Выждав немного, он повернул голову на подушке и посмотрел на изваяние Амона в изножье. Спокойные золотые черты пробудили упрямство, которое он ощутил как подобие вернувшейся силы. От этой искры сопротивления в нём начало медленно разгораться решение. Он не позволит бесцеремонно выбросить себя из жизни, не ввергнет в панику множества, не предаст Египет. Он всё же доведёт до конца Хеб-Сед — великое таинство, которое должно было сделать фараона вновь молодым и сильным, а вместо этого уничтожило его.

Гнев оживил Тутмоса.

— Нехси! — пробормотал он, и голос прозвучал почти как его собственный.