Хатшепсут. Дочь Солнца - читать онлайн книгу. Автор: Элоиза Джарвис Мак-Гроу cтр.№ 138

«Умно. Он действительно очень умён, — думал корзинщик, пока его пальцы механически сплетали прутья. — Весьма необычный молодой человек. И как он сумел всё так быстро сообразить? А никто из нас даже не задумывался о таких вещах...»

— Друг мой, — сказал виноторговец, — ты думаешь, это правда? Что голодный человек не может быть честным?

— Не очень красиво, правда, старина? — Молодой человек пожал плечами. — Возможно, бывает и по-другому.

— Но ты думаешь именно так?

— Я думаю, что всё на свете можно делать двумя способами, и один из них лучше другого. Можно до смерти забить упавшую лошадь за упрямство, а можно потратить столько же сил на то, чтобы помочь ей встать на ноги. Пожалуй, первый способ более справедлив, но лишь второй поможет телеге доехать до рынка. — Молодой человек улыбнулся. — Я считаю, что глупо не обращать внимания на природу человека, когда ты пытаешься править людьми. Или хочешь, чтобы, они на тебя работали.

— А ведь верно, — захлопал глазами виноторговец.

Гончар, который прислушивался к разговору, перегнувшись через свой прилавок, вдруг спросит:

— Эй, друг, что ты там говорит про своё ремесло? Ты писец, верно?

Молодой человек дружелюбно посмотрел на него и лаконично ответил:

— Я этого не говорил. — Прежде чем кто-либо успел развить эту тему, он снова заговорит о налогах: — Я думаю, надсмотрщики делают только то, что они должны. Мы стонем, но платим. Вернее, платили в прошлом году... и в предыдущие тоже. Потому что урожаи были хорошие. Но в этом году... — Он красноречиво пожал плечами и возвёл, глаза к небу, неумолимо напоминая о последнем половодье. Вода поднялась значительно ниже обычного, и это не сулило ничего хорошего. — В этом году мы можем застонать куда громче. А если Ма-ке-Ра и в следующем году не сумеет вернуть Нил вспять... Добавьте к нынешним налогам два неурожайных года, и начнётся голод. — Чёрные глаза молодого человека пытливо изучали лица собеседников; затем он выпрямился и посмотрел на солнце. — Который я ощущаю уже сейчас. Есть на этом рынке палатка пекаря? Или торговца луком?

— Останься и поешь со мной, дружище Тот! — быстро предложил корзинщик. — Едя не ахти какая, но...

Молодой человек посмотрел на него, и на сей раз в его улыбке не было ничего необычного.

— С радостью! — сказал он и слегка поклонился.

Как ни странно, от этой улыбки у корзинщика поднялось настроение. Он встал и провёл гостя в заднюю часть своей палатки. Честно говоря, еды было в обрез, но уж больно корзинщику не хотелось расставаться с этим молодым человеком.

* * *

Хлопнули садовые ворота. Майет перестала разглядывать своё отражение в пруду, подняла глаза и увидела шагавшего к ней Тота. Он на ходу скинул страшно запылённый плащ. Под плащом обнаружилось грубое белое шенти, а над плащом — простой прямоугольный чёрный парик. Вот и всё — ни драгоценных камней, ни золота, ни браслета, ни нагрудника, ни диадемы. Его ноги были босыми, смуглыми и очень грязными.

Бросив плащ там, где он упал, Тот остановился рядом и улыбнулся.

— Ну? На кого я похож, маленькая?

— На самого себя. Только грязнее обычного.

— Ма-ке-Ра всегда говорила, что у меня фигура крестьянина, — насмешливо заметил он.

— Что ты делал, Тот?

— То, чего никогда не делала она. Ходил в город. Открывал Фивы, о Существовании которых она и не подозревает. — Он опустился на траву, откинулся на локти, посмотрел на Майет снизу вверх и совсем другим тоном сказал: — Иди сюда, любимая.

Она опустилась рядом и радостно устремилась в его крепкие объятия. Тот редко бывал нежным: его любовь была бурной, пылкой и требовала полной капитуляции... на что Майет была согласна всей душой. Сегодня его губы были такими жадными, как будто он хотел овладеть ею прямо здесь, на траве. Возможно, так оно и было. Ну и пусть. Майет это нисколько не пугало. Она была поглощена наслаждением. Несколько мгновений спустя она очнулась, почувствовала, что щёку колет трава, лениво открыла туманные глаза и увидела суровый взгляд Тота.

— Майет, где твоя диадема?

Её пронзило чувство вины. Она лежала в его объятиях и пыталась вспомнить.

— Где я её оставила?.. Знаю! На ветке вон того тамариска. Она так красиво висела... Тот, я оставила её только на минутку.

— Ты дитя. — Тот слегка улыбнулся и свободной рукой провёл по её волосам, но его глаза остались серьёзными. — Майет, я хочу, чтобы ты носила её, а не вешала на дерево. Хочу, чтобы кобра всё время оставалась на твоём лбу. Я говорил тебе, это очень важно.

— Знаю. Я буду носить её, Тот. — Она попыталась встать, но сильная мужская рука тут же остановила её. — Отпусти... Я схожу за ней.

— Я не хочу отпускать тебя, — прошептал он. — Хочу поцеловать ещё раз...

Через несколько минут он сел и вздохнул.

— Иди за своей диадемой. И быстрее, пока я не передумал.

Когда Майет вышла из тени деревьев, он шагал навстречу, перекинув через руку убогий плащ.

— Ты ждала меня, чтобы пообедать?

— Да. — Она указала рукой на беседку. — Там накрыто. Ты сказал...

— Помню. Любимая... — Он страстно сжал её руку, отпустил и шагнул к воротам. — Прости меня, но пообедай сегодня одна. Вместо этого я с тобой поужинаю. Видишь ли, я должен принять ванну и переодеться...

— И надеть свою диадему, — добавила она, с укоризной глядя на его лоб. Её собственный уже украшала змея с яростно горящими глазами.

Он негромко рассмеялся.

— Тот, я не голодна. Я подожду, пока ты переоденешься.

— Нет. Я уже ел — ячмень, тушёные корни лотоса и кусочек сухой рыбы, который заставил меня вспомнить Вавилон. Я разделил обед с корзинщиком, приготовленный в его палаше на очаге величиной с мой большой палец. Мы запили его водой из Нила.

— Бедный он, бедный! Разве ты не мог принести ему пива из дворца?

— Моя маленькая, для этого человека я был таким же бедняком, как и он сам. Простым дружелюбным парнем, который остановился полюбоваться его корзинами. Знай он, кто я такой, он бы ни за что не стал говорить со мной. Как и все остальные — гончар, торговец рыбой, старый врач и ткач, который не смог получить долг с богатого вельможи Каутефа Гермонтисского...

Тот остановился и посмотрел вперёд. Он забыл о Майет и снова очутился на улицах города вместе со всеми этими людьми. Майет ждала рядом, запоминая хищную линию его носа, лепные виски и мускул в уголке рта, который всегда подёргивался в минуты размышления.

— Майет, — наконец сказал он, — ты когда-нибудь видела, как визирь приезжает в суд?

— Нет.

— Это пышная церемония, торжественная, как похороны. Ему вручают сорок свитков законов, которые должны быть развёрнуты на столе для всеобщего обозрения. Сам фараон наставляет его. Он напоминает ему о справедливости и говорит: «Пристрастность отвратительна богу... Ты не должен отличать знакомого от незнакомого и близкого от далёкого...» Эти наставления хороши и не заслуживают упрёка. Но, Майет, это одни слова. У закона одно лицо для бедняков и совсем другое для богачей. Я узнал это сегодня, когда ходил в Фивы. Клянусь Амоном, когда правосудие окажется в моих руках — если это всё же случится... — Он умолк, раздул ноздри и с силой втянул в себя воздух, как делал всегда, когда нужно было взять себя в руки.