Юджин - повелитель времени. Книга 4. Все женщины - химеры - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 22

Еще один орел по дороге, лупит из автомата так долго, словно и у него бесконечные патроны. Я отполз за ту часть стены, что считается несущей, и ждал. Наконец он перестал стрелять, сменил рожок и сбежал вниз по лестнице.

Сквозь стену голубоватый силуэт едва виден, я дважды поднимал пистолет, но здесь не американский домик, который легко проткнуть пальцем. Каменную кладку боярской усадьбы вряд ли прошибу, потому выждал, когда он крадучись подошел к двери, и быстро выстрелил трижды.

Сквозь дыры в двери видно, как он рухнул на пол. Не опуская пистолеты, я побежал по лестнице вниз, чуть было не помчался на первый этаж, но там голоса, кто-то заметил меня и дважды выстрелил.

Пуля свистнула угрожающе близко, я отпрыгнул, ноги сами по себе приняли решение, и меня снова попятило в коридор второго этажа. По лестнице взбегают двое или трое, я поспешно взялся за ручку двери, не выпуская пистолета, в другой руке пистолет готов к стрельбе…

Рывком распахнул, у дальней стены женщина стоит ко мне спиной у открытого сейфа. Я узнал моментально, эта та, что допрашивала меня еще с мешком у меня на голове и для которой я рисовал на планшете, очень хорошо запомнил ее фигуру сзади, когда она красиво удалялась к двери…

Я толчком ноги захлопнул дверь, женщина резко оглянулась, красивое лицо моментально одеревенело, а рука цапнула с полки пистолет, что лежит поверх бумаг.

- Привет, - сказал я, - готова на интим?

Ее тело начало стремительный разворот в мою сторону, однако женщина с пистолетом уже не женщина, и если рассчитывает, что у меня рука дрогнет, то не учла, что я не из нового поколения, а из самого нового…

Я выстрелил, целясь в голову, это чтоб не мучилась, все-таки субдоминант по природе, хоть и вылезла в доминанты, по-мужски жалко, однако она, слишком быстрая, успела развернуться ко мне вся, и пуля с силой чиркнула ей по скуле, сорвав клок кожи и с силой прорезав, словно раскаленной бритвой, глубокую красную борозду.

Она вскрикнула, начала замедленно, как мне показалось, наводить пистолет на возникшую цель. Глаза ее расширились в ужасе, поняла, что не успевает, а я вот как раз успел подумать, что надо бы стрелять в сердце, очень уж красивое лицо, просто прекрасное, сколько же над ним пластические хирурги работали, чтобы создать такое совершенство…

…однако с пулей в сердце человек не умирает сразу, наверняка эта живучая женщина не умрет и выпустит в меня всю обойму, потому дважды выстрелил ей для верности в лицо.

Тяжелые пули разбили череп, как будто ударил дважды молотом. Я не стал смотреть, как она красиво и печально падает, отпрыгнул в сторону и несколько раз выстрелил в стену, целясь в появившиеся синие силуэты.

В ответ прогремели автоматные очереди, но я лежал на полу и стрелял из двух пистолетов, а когда на той стороне все оказались тоже на полу, хоть и не по своей воле, я выскочил в коридор и понесся как мангуст вдоль стены.

Здесь стена коридора через несколько шагов справа переходит в колоннаду, за которой роскошный зал, дорогие кресла и диваны с красной обивкой и позолоченными ручками, и дальше снова тот же коридор, а это, выходит, что-то вроде современного алькова.

Мелькнула мысль юркнуть туда, но тут же пинком отбросил трусливую мысль. Здесь меня загоняют и убьют, как бы ни вертелся, а единственный правильный вариант - пробиваться к выходу, хоть львом, хоть зайчиком.

Я глубоко вздохнул несколько раз, очищая мозги, и ринулся по лестнице на первый этаж, стреляя из обоих пистолетов. Снизу появились только двое, я открыл по ним огонь на опережение, сердце колотится так, что болят уши, взвинчен настолько, что, кажется, с легкостью попаду и в муху на дальней стене, а то и собью на лету.

Оба упали, под ними сразу начали расплываться красные лужи. Я ринулся к входной двери, потянул ее на себя, тяжелая, как ворота рая, и сразу услышал жуткий вой полицейских сирен.

Со всех сторон к особняку мчатся бронеавтомобили…

- Поздно, ребята, - пробурчал я с облегчением. - Но все равно я рад.

Быстро вернулся в холл, пинком выбил пистолеты из рук двух павших последними, а взамен вложил те, что были в моих, предварительно стерев как можно тщательнее отпечатки.

Спецназовцы, похожие на киборгов в своей чудовищной броне, где даже вместо лица черная блестящая маска шлема, высыпали как горох, раскатились во все стороны и, присев на колено, взяли на прицел двери и все окна.

Я поднял руку кверху, другой открыл дверь и, вскинув и вторую конечность, пошел с красивой, надеюсь, улыбкой по ступенькам.

Сейчас, после пережитого, трясет еще больше, но все видят только, что я картинно и счастливо улыбаюсь ласковому солнечному дню, а руки кверху держу из снисхождения к ним, неразумным, которые могут и пальнуть со страху.

Полицейский автомобиль, которого прикрывают броневиками, вырвался вперед и развернулся прямо перед ступеньками.

Я медленно опустил руки. Из авто выскочили Мариэтта и Синенко, взъерошенные, как воробьи после драки, с вытаращенными глазами и такие взволнованные, словно это они прошли здание с пятого этажа до самого низа.

- Я скучал по вам обоим, - сказал я громко. - Я вас даже как бы люблю. Правда, по-своему.

Синенко цыкнул:

- Я тебе дам «по-своему», извращенец!… Что там стряслось?… Кто еще в здании?

Мариэтта крикнула отчаянно:

- Да что с тобой происходит?

К нам трусцой подбежал жуткий громила, лицо в шрамах, представляю, какое у него тело, в легкой броне, что значит, из начальства, очень немолодой, с сединой даже на бровях, шрамы вообще-то легко убрать в любом косметическом кабинете, но есть люди, которые ими гордятся.

Пронзив меня взглядом, как святой Джордж дракона, он спросил резко:

- Это снова вы? Как вам удалось сбежать?

- И я рад вас видеть, капитан, - ответил я. - Просто счастлив. Эта форма вам идет. Вы в ней как жук- олень, его в народе зовут рогачом. Панцирь блестит точно так же. Я так любил играть с этими жуками…

Он рыкнул:

- Я те поиграю!… Как вы сбежали?

- Да ничего особенного, - ответил я. - Просто сидел-сидел связанный с мешком на голове…

Мариэтта сказала неожиданно:

- Давайте угадаю! Он просто сидел, а они взяли вдруг и сами друг друга перебили. Так?

Капитан посмотрел на нее сердито, не до шуточек, но я просиял и сказал радостно:

- Вот видите? Ей надо повышение! За женскую прозорливость!… Она понимает мужчин. Что значит… нет- нет, я ни на что не намекиваю!

Капитан сказал раздельно:

- Как… вам… удалось… уйти?

Я проговорил ликующе:

- Представляете, сижу себе привязанный и с мешком на голове, как не знаю кто я вообще, надо у вас спросить, а там за дверью началась безобразная беготня, крики, стрельба… Я, знаете ли, нервный, как все утонченные интеллигенты, просто не выношу грубости, плохих слов… ну, вы понимаете, что имею в виду, не- табуированные, обсценные, которые нас еще с детсада учат не употреблять, длинные списки заставляют заучивать… Мое восприятие, защищая мою нежную душу демократа, сразу отключается. Я слышу только шум, белый шум, так его почему-то называют, хотя, на мой изысканный взгляд, шум может быть только черным… А вы как думаете?