Путем дикого гуся - читать онлайн книгу. Автор: Мариуш Вильк cтр.№ 31

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Путем дикого гуся | Автор книги - Мариуш Вильк

Cтраница 31
читать онлайн книги бесплатно

Сегодня в Гус-Бэй людей не видать, только машины несутся по широким улицам, а кто внутри — неизвестно. Непонятно также, строят они улицы без тротуаров, потому что отучились ходить пешком, или отучились ходить, потому что у каждого есть колеса? Как бы там ни было, скорее машина столкнется с машиной, нежели человек встретится с человеком.

Людей мы обнаружили только в одном месте — в отеле, куда заглянули спросить насчет кемпинга. Это были пилоты российской эскадры, летящей через Лабрадор в ЮАР. Я заговорил по-русски, соскучившись по славянской речи. Они дружно окружили меня, стали расспрашивать про магазин. Я объяснил, как пройти, и сказал, что хлеба нет.

— О, б…

В Гус-Бэй мы ели котлету из карибу. По вкусу она ничем не напоминала сочную оленину, которую я помню по Ловозеру. Сухая, как опилки, да еще и пересоленная.

Паром в Наин

На карте Лабрадор напоминает горный массив, двумя вершинами обращенный к северу. Эти вершины — тупой выступ Унгавы и изящный треугольник собственно Лабрадора, разделенные, словно перевалом, заливом Унгава. Гус-Бэй лежит у основания треугольника, это самое северное поселение на Лабрадоре, куда можно добраться на машине. Дальше дороги нет, а изображенная на карте рваная линия вдоль берега — словно кто-то неловко попытался приметать сушу к воде — фарватер парома. По дороге паром заходит в порты Риголет, Макковик, Поствиль, Хоупдэйл, Натуашиш и Наин. К северу от Наина люди больше не живут (Хеброн ликвидировали в 1950-е годы). Поэтому в Наине паром разворачивается и идет обратно.

В нашем лагере с утра галдеж — даже птицы на деревьях смолкли. Кшись и Лукаш укладывают вещи. Уезжая из Торонто, они в спешке накидали в багажник массу всякой всячины, теперь нужно отобрать самое необходимое — «форд» мы оставляем в Гус-Бэй. Кто-то сравнивал северное путешествие с высокогорной экспедицией и был прав, потому что перед нами последний отрезок — словно марш-бросок на вершину. Обратный путь — спуск вниз.

Я пью зеленый чай (с медом) и чиркаю в блокноте. В отличие от товарищей мне перекладывать нечего — я давно умещаюсь в одном рюкзаке. Для меня лабрадорская экспедиция — всего лишь эпизод более длительного странствия. Ну, дошел пешком из Конды до Великой Губы, доплыл до Петрозаводска, потом на поезде до Москвы, пересадка, Варшава, оттуда самолет в Торонто. Дорога давно меня научила: меньше возьмешь — больше пройдешь.

За пару дней до отъезда на Лабрадор у меня в Конде Бережной гостил итальянский писатель-путешественник Паоло Румиз (его привезла Моника Булай [107] ). Паоло недавно закончил книгу «По следам полководца» (Ганнибала) и готовился к очередной экспедиции, на сей раз из Мурманска на Босфор, чтобы описать восточные рубежи Евросоюза. Самое большое впечатление произвел на меня скромный рюкзак Румиза, в котором лежали: одна рубашка на смену, две пары носков, свитер, запасные штаны, туалетные принадлежности, полотенце и две карты. Видя мое удивление, Паоло похвастался блокнотами (сделанными на заказ) — удобными и компактными. Сказал еще, что уже давно не возит с собой книг, предпочитая в дороге читать пейзажи и человеческие лица, потому что книга подобна отцу — возьмет тебя за руку и поведет… Моника потом объяснила, что это «бзик» Румиза, который от поездки к поездке сокращает свой багаж, готовясь таким образом к последнему путешествию.

На прощание Паоло подарил мне один из своих блокнотов (в дорогу), а в нем прекрасные стихи — в качестве эпиграфа. О том, что путешествие есть строительство мостов и одновременно сжигание их за собой, не поиск устойчивости, но отказ от нее, когда все ставишь на карту, точно начинаешь жизнь сначала; путешествие — это хождение, то есть повествование, единственный наш спутник.

Паром называется «Северные рейнджеры», курсирует раз в пять дней — столько времени длится рейс. Берет на борт сто тридцать одного пассажира, из которых большинство составляют инуиты, жители прибрежных городков. Редких белых туристов замечаешь сразу — они возбуждены и вездесущи! Ступив на палубу, не могут усидеть на месте: фотографируют, болтают по сотовым, протирают оптику (очки и подзорные трубы), проверяют кредитные карты (на месте ли?), снимают и снова надевают куртки, пуховые жилетки и шапки — того и гляди, примутся искусственные челюсти вытаскивать, чистить и вставлять обратно. Ведь все эти гаджеты (сотовые телефоны, цифровые аппараты, кредитные карты) суть протезы, без которых белый человек уже не способен переживать реальность.

Рядом со мной оперлась о поручни очаровательная эскимоска (похожая на Тули с Хатиды [108] ), и хотя девушка глядела вниз, на воду, я чувствовал, что она сильнее ощущает мое присутствие, чем итальянская туристка, которая щелкала фотоаппаратом у меня за спиной, то и дело задевая рукавом блузы. А погрузке не было конца. Туристы видят в этом пустую трату времени и хаос — что интересного в том, как кран перетаскивает товары со складов в грузовой трюм; в суетящейся толпе — непонятно, кто провожает, а кто плывет, не говоря уже о самом порте — фотографировать тут нечего. Другое дело — местные, для них погрузка — дело первостепенной важности, грузят ведь их сокровища (прежде всего модные сегодня квадроциклы), к тому же всегда есть интрига: кто кого провожает, а кто не пришел попрощаться — поссорились, расстались? Очаровательная эскимоска читала каждое лицо, словно книгу, а для нас это была всего лишь безликая толпа, беспорядочно клубящаяся внизу у трапа.

И рейс для нас начинается по-разному. Инуиты уселись семьями в большом салоне на палубе — багаж под рукой, дети на виду. Мы блуждаем по коридорам, толкаясь с рюкзаками в тесных проходах, ищем свои каюты, занимаем койки, раскладываем вещи и снова начинаем бродить в поисках туалета и душа с теплой водой, потом марш-бросок в столовую — ознакомиться с меню. О, fuck, за жратву придется платить отдельно, а мы думали — все включено, даже чая с собой не взяли.

Так что, плывя на одном и том же пароме, мы на самом деле движемся разными тропами, которые иногда идут параллельно и даже соприкасаются на какой-нибудь тесной лестнице — но никогда вместе! Реальность туриста очерчивают маршруты «от» и «до», это пространство плоское, словно лист бумаги или экран. Местная же реальность напоминает паутину, в которой нити плетутся вширь и вглубь, образуя многоплановый и неоднозначный мир, каждое колебание в котором распространяется со скоростью сплетни. В мире местных жителей у любой горы на горизонте своя повесть, у любого залива — легенда, а для туристов это не более чем занятные кадры, особенно если солнце живописно выглядывает из-за туч и радуга в дожде переливается.

И еще одно! Я обратил внимание, что местные жители смотрят так, словно выглядывают из глубины себя через узкие белки глаз, а белые туристы лезут вон из кожи, бестолково таращась во все стороны.

Вот не угадаете, что произвело среди туристов фурор! Кит? Отнюдь. Айсберг на горизонте? Нет. Мираж на озере Мелвилла? Тоже нет. Белый медведь на берегу? Ничего подобного! Первая сенсация на нашем пароме — учения НАТО.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию