Стратегии гениальных мужчин - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Бадрак cтр.№ 109

При этом остается лишь присоединиться к современникам Маркса и изумляться тому, как удавалось этому мыслителю создавать всеобъемлющие уникальные труды в бытовых условиях, абсолютно для этого не предназначенных. В этом проявление еще одного исключительного качества, присущего лишь одержимым навязчивыми великими замыслами. Для того чтобы дать им жизнь и состояться самим, они учатся приспосабливаться к невозможным условиям и обстоятельствам. Космические по масштабам планы неуклонно заставляют их продвигаться все дальше вперед. Маркс обычно работал за большим столом в гостиной, где, как утверждали очевидцы процесса, можно было найти и детские игрушки, и тряпочки, и лоскуты ткани, и грязные чашки с отбитыми ручками, и еще много других предметов, присутствие которых никак не способствует развитию творческого анализа и глубокого синтеза. Пожалуй, списать все это придется на удивительную способность Маркса к сосредоточению и развитому им же уникальному таланту молниеносно отыскивать главное в огромных информационных завалах.

Объективности ради стоит оговориться, что подготовку и публикацию своих эпохальных трудов Маркс откладывал на долгие годы – главным образом вследствие уже упомянутой борьбы с выступающими против его теории людей. Но ничто не могло выбить его из седла окончательно: с мрачной сосредоточенностью узника, навечно приговоренного трудиться над листом бумаги, он был неизменно верен однажды избранному курсу. Бури и шторма трепали его корабль, часто приостанавливая, но Маркс со свойственной ему остервенелостью запускал паровые машины и направлялся дальше.

Хотя в порывах отчаянного безденежья он намекал Энгельсу на желание заняться «каким-нибудь бизнесом», мыслитель, скорее всего, лукавил. Однажды Маркс даже попытался устроиться клерком на железную дорогу, но не сумел. Очевидно, он слишком мало стремился к этому, а вялую попытку предпринял больше для собственного самоуспокоения. В другой раз в переписке с Энгельсом он упоминает, что его дети не ходят в школу, потому что предыдущий семестр не оплачен. А однажды после полного истощения от борьбы с нищетой Маркс и Женни решили отправиться в приют для нищих, предварительно отдав старших дочерей в гувернантки (хотя не исключено, что все эти страсти раздувались с одной лишь целью – вызвать побольше сочувствия у друга Энгельса, который затянул с отсылкой очередной подачки).

Бесчисленные беды сопровождали Маркса на протяжении всей его жизни: они словно вытянулись в бесконечную цепь, сковавшую его крепче любого железа. Но никакие деньги, никая роскошь и уют для семьи не заставили бы его отказаться от завершения идеи. Он был словно околдован; но околдован самим собой, своим самовнушением. В результате идея правила его мозгом и руководила всеми его действиями. Это было сродни сумасшествию.

Может показаться невероятным, но Карл Маркс значительное внимание уделял своему имиджу и внешнему лоску. С самого раннего возраста он учился производить яркое и неотразимое впечатление, что должно было тотчас ставить его в ряд не просто интеллектуалов, а феноменов и даже провидцев. Будучи слабым и легко уязвимым человеком, что особенно видно по переписке с Энгельсом, он, тем не менее, был настолько тщеславным, что вел себя с окружающими вызывающе, относился к себе как к прорицателю и того же требовал от окружения. Не исключено, что это было сублимированной компенсацией продолжительной несостоятельности. Так или иначе Маркс непрерывно подавлял свое окружение, причем не только потрясающим интеллектом: он умел быть язвительным и дерзким, чувствовал, когда можно оскорбить или жестко задеть собеседника, преследуя при этом лишь одну цель – он должен при любых обстоятельствах оставаться первым номером. Похоже, вовсе не случайно многие из тех, на ком Маркс отрабатывал все чудесное оружие, сравнивали его неожиданные выпады с интеллектуальным терроризмом. Имиджевая стратегия Карла Маркса заключалась в том, чтобы по возможности непрерывно демонстрировать колоссальную мощь мыслительного гения, философа-практика, готового дать миру нечто новое и бесконечно важное. Все, кто сталкивался с ним в жизни, отмечали соответствие внешних форм внутренним стремлениям, выражавшимся в безудержной тяге к лидерству и беспредельной власти. Намеренно отращенная грива из волос и густые бакенбарды прорицателя, пламенеющий и испепеляющий любое сопротивление взгляд, походка хищника…

Центростремительное влечение, ощущение растущей интеллектуальной мощи, а порой даже просто упоение собой наряду с довольно очевидными провалами письменных трудов заставили Маркса вновь вернуться на публичную сцену борьбы за коммунизм. На первый взгляд может показаться абсурдной тактика Маркса, который много лет назад оставивший Союз коммунистов с тем, чтобы посвятить себя творчеству, вдруг опять с новыми силами окунулся в гадливый омут интриг, хитросплетений и часто низменных страстей. Однако, с другой стороны, возвращение к малопродуктивной, но изнуряющей общественной жизни и ставки на Интернационал довольно легко объяснить: человеку, отчаянно сражающемуся за власть и политическое влияние в тиши кабинета, которому не удалось стать демоном после долгих лет мученического труда над своими статьями и книгами, нужны были новые потрясения и новые формы достижения успеха. Тем более что во всем этом было и практическое зерно – общественная организация разрасталась и приобретала все большее влияние в Европе, а усиление виртуального влияния на общество со стороны средств массовой информации открывало новые возможности поднаторевшему в работе с информацией Карлу Марксу. Он снова неожиданно проявил гибкость, сумев в подходящий момент скорректировать стратегию продвижения к успеху.

В конце концов ставки искателя успеха на коммунистическом поле оправдались: после многочисленных интриг, по большей части преувеличений и откровенного блефа, а также постепенного распространения «Капитала» и других менее значительных, но более легких для чтения трудов Маркс сумел добиться признания. Он научился с ловкостью бейсболиста ловить момент и мастерски внедрять свои интерпретации происходящего. Остальное за него сделали газеты, выставившие Маркса не просто одиозной личностью, а «зловещим», «крестным отцом терроризма и хаоса», «верховным вождем», который поставил себя во главе «широкого заговора», направленного на построение коммунизма. Но даже крайне негативные публикации, в которых Маркс был назван «вредным, склонным к излишествам немцем», стали хорошим довеском к формированию в коллективном воображении общества гневного образа мессии, несущего со своими прорицаниями новый миропорядок. Конечно, Маркс не мог всего этого просчитать в деталях, но начиная новый виток борьбы, он не мог не осознавать, что избранные им формы продвижения к власти и влиянию вызовут общественный резонанс. Когда учителя коммунизма в ряде европейских газет откровенно начали изображать чудовищем, он сделал вид, что раздражен и готов добиваться опровержений. Но скорее всего, Карл Маркс прекрасно понимал, что скандалы, внезапные изобличения и таинственные, порой мистические открытия журналистов, связанные с его именем, окажутся лучшей рекламой его проповедей. Наверняка Марксу импонировал приобретаемый ореол призрака, бродящего по Европе, – не о нем ли он писал много лет назад в своем «Манифесте»?

Теория и практика в жизни этого заболевшего неизлечимой коммунистической идеей человека сочетались с титаническим трудом. Может быть, потому, что он без остатка отдавал себя достижению даже одного частного результата, не оставляя никаких надежд для параллельное развитие другого дела. Именно так обстояло с теоретическими исследованиями и общественной деятельностью Маркса. Он чувствовал, что не в силах взвалить на свои плечи две ноши одновременно и потому был вынужден оставлять одну, пока силы уходили на «перетаскивание» другой. Именно поэтому после того, как Интернационал выполнил свою миссию в продвижении самого Маркса на олимп мыслителей, отец коммунизма умышленно отправил его штаб-квартиру за океан. Чтобы Интернационал больше не мешал ему в Европе, но и не давал развиваться конкурентам на его благодатной взрыхленной Марксом почве. Главной причиной такого шага была гораздо большая тяга прорицателя к теории и книгам – тут можно было прикоснуться к вечности, а не довольствоваться преходят ним мигом славы на поприще политических интриг.