Как преодолеть личную трагедию - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Бадрак cтр.№ 22

Но молодой человек не учел одного существенного нюанса: он пришел в ВВС США не только, и не столько для полетов, но для того, чтобы убивать. Вот как будущий философ рассказывает о прозрении. «Произошло это во Франции, в 63-м году, когда я служил там. Периодически в 3 часа ночи советские военные запускали свои самолеты по направлению к границе. Мы начинали сходить с ума. Запрыгивали в самолеты, взлетали, но в последнюю секунду советские ВВС поворачивали назад, не долетая до границы. Тем самым они узнавали, сколько самолетов у противника. И то же самое делали мы. Это была замечательная игра. Однажды, когда я летел вдоль границы, заметил, что кто-то летит по другую ее сторону, параллельно мне. И я подумал: «Мы сошли с ума. Парень в том самолете любит летать так же, как и я. Только на его самолете нарисована красная звезда, а на моем – белая. Вот и вся разница. Так стоит из-за этого убивать друг друга?» Я покачал крыльями, и летчик в советском самолете ответил мне тем же. И я понял, у меня намного больше общего с ним, чем с теми людьми, которые агитируют за войну в моей собственной стране. У меня на глаза навернулись слезы от осознания того, что за сумасшествие происходит вокруг».

И хотя служба в ВВС США еще некоторое время продолжалась, в сознании военного летчика начались необратимые процессы. Он знал, что не желает более быть военным летчиком, но еще не вполне понимал, кем хочет стать в этой жизни. В 27 лет произошло нешуточное крушение идеалов. Возраст, в котором мужчина уже обычно старательно взбирается по карьерной лестнице, одолев ряд нижних ступеней. Возраст, в котором некоторые особенно талантливые люди уже успели проявить себя и достичь признания, как, скажем, Брюс Ли или Уолт Дисней. Последний к этим годам уже создал «Алису» и «Кролика Освальда», сделавших его знаменитым и временно богатым. Но в то же время капитан американских Военно-воздушных сил казался куда более успешным, чем, скажем, Ремарк, работавший в 27 лет редактором в берлинской спортивной газете. Или, тем более, отсидевший «за тунеядство» советский поэт Иосиф Бродский, ощущавший в своей стране чудовищную безысходность – вот невиданная душевная драма! Но в том-то и заключается исключительность идеи изменения жизни, когда внешне все выглядит неплохо, а сердце страдает от горя. Бах решительно не знал, что делать, куда податься, чем заниматься. И все же нашел в себе силы в том же году покончить с армией. Но не с полетами…

Ричард Бах вспомнил одну недетскую историю из своей школьной жизни. О том, как в старших классах учитель словесности пробудил в нем истинные творческие импульсы. В частности, он объявил, что самый высокий балл получит лишь тот, кто на протяжении курса обучения предъявит чек (!) за опубликованный рассказ. И подросток, с неимоверным энтузиазмом взявшийся тогда доказать свои способности, все-таки добился своего. И вот эта, казалось, благополучно похороненная идея, внезапно была вытащена на свет: «Через годы после его [учителя] смерти я получил его послание. Если мальчишка-школьник смог написать рассказ, который напечатали, почему этого не может сделать взрослый?» Он просто не знал, что взрослому 27-летнему парню, решительно свернувшему с ранее избранной дороги, сделать это гораздо сложнее. Пожалуй, на порядок. У него уже был неудачный выбор жизненного пути, а еще у него была жена и дети, а это груз более чем значительный. Но наряду с этим у него было четкое понимание: надо жить в согласии с собой, надо что-то создавать, творить, одним словом, делать именно то, чего требует душа. Вряд ли Ричард Бах был в то время знаком с идеями Эриха Фромма, только-только прошедшего этап становления, но чувствовал он нечто близкое к тому, что описал мыслитель. Летчик сначала точно так же ощущал себя «пойманным в сети средств» и интуитивно осознавал, что обладает совсем иными силами и импульсами. Он понимал, что если не использует свой природный потенциал, то этот уникальный дар, словно скоропортящийся продукт, станет причиной болезней и несчастий. Знаковым в этой ситуации стало его активно-позитивное отношение к жизни. Ричард Бах настроился на успех и преодоление кризиса – это отношение к ситуации можно назвать конструктивным, действенным.

Начался самый тревожный этап жизни. Период, который в том числе дал колоссальную по объему и качеству пищу для размышления.

Поначалу все было очень плохо, даже ужасно для некогда удалого капитана, поменявшего штурвал на перо. «И я начал коллекционировать отказы. Опубликую рассказ-другой, затем получаю массу отказов, пока не утонет мой писательский корабль и я не начну голодать. Найду работу – письма разносить, быть помощником ювелира, чертить, писать техническую документацию – и работаю до тех пор, пока уже не могу этого выносить. Затем снова писать…» Это напоминает историю несокрушимого Джека Лондона, у которого, правда, в 27 лет в писательском арсенале была уже такая бессмертная вещь, как «Зов предков». Но Джек Лондон работал надрывно и яростно, не оглядываясь по сторонам, – по меткому выражению биографа, он горел, словно подожженная с двух сторон свеча. Ричард Бах – фигура несколько иная. Он изначально развивал в себе нечто философское, неразрывную связь между собственной жизнью и тем, что он изливал на бумагу.

Прошло долгих семь лет, прежде чем явился шедевр. Произведение, понятное всем и принятое всеми. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Но и тут не все так гладко – для осознания прихода великого людям требуется время. Первое же издательство рукопись отклонило, другое напечатало, но никакого ошеломляющего успеха (да и вообще, особенной реакции) не наблюдалось. И только когда через несколько лет книга вышла в сопровождении великолепно подготовленных иллюстраций, бриллиант рассмотрели. Через три года уже снимался одноименный фильм, а сам Ричард Бах был произведен в литературные полководцы, обретя легионы поклонников.

Почему идеи бывшего военного летчика оказались столь убедительными и проникновенными? Как считают авторы его биографии Александр Грицанов и Алла Мерцалова, «”Чайка” у Баха во многом напоминает стандартного человека, обладающего огромным внутренним потенциалом саморазвития, но отказавшегося от работы с собой». Однажды сам он подтвердил эти слова: «Когда я работаю, я являюсь лидером только для одного человека – для себя. Но мне повезло: идеи, важные для меня, оказались важны для многих людей». По большому счету, этим высказыванием Ричард Бах подводит к давно известному, но мало упоминаемому парадоксу, а именно: большинство выдающихся личностей занимаются преодолением персональных кризисов, и создаваемые ими творения, будь то книги, полотна, музыкальные произведения, архитектурные композиции, одним словом, любые смысловые идеи, заключенные в любых носителях информации, являются не чем иным, как способом преодоления сложных ситуаций, ранних комплексов или убеждений.

Каковы механизмы преодоления душевного кризиса у самого Баха?

Во-первых, конечно, настрой и вера. «Глубина твоей веры в существование несправедливости и трагедии – признак невежества». К такому выводу он пришел после осознанного изменения сценария своей жизни.

Во-вторых, непрерывная деятельность, которая вытесняет депрессивные мысли. Он работал, не останавливаясь, развивая и совершенствуя идеи, будто камни, которые следует хорошенько отшлифовать. Деятельность позволяла ему преодолевать не только основной жизненный кризис, но и неприятности помельче. Например, однажды из-за небрежного отношения к социальным обязанностям он стал банкротом и лишился всего имущества. Несколько раз начинал с нуля и личную жизнь. Но деятельность не прекращал – в ней он черпал силы и энергию.