Абсолютная пустота - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Лем cтр.№ 9

Зоилы утверждают, что Ханнахан изготовил величайший _логогриф_ литературы, чудовищный семантический _ребус_, поистине адскую _шараду_ или _головоломку_. Что запихивание миллиона или миллиарда всех этих отсылок в беллетристическое произведение, игра в этимологические, фразеологические, герменевтические хороводы, нагромождение все новых слоев значений, нескончаемых и коварных в своей антиномичности, - не литературное творчество, но фабрикация умственных развлечений для узкого круга хоббистов-параноиков, для маньяков и коллекционеров, распаленных библиографическим собирательством. Что, словом, это крайнее извращение, патология культуры, а не свидетельство ее здорового развития.

Простите - но где проходит граница между многозначностью как признаком гениального синтеза и таким приращением значений и смыслов, которое становится чистой шизофренией культуры? Подозреваю, что антиханнахановская партия литературоведов просто опасается безработицы. Ведь Джойс, сочинив свои изумительные шарады, не снабдил их авторскими толкованиями, и каждый может продемонстрировать духовные бицепсы, редкую проницательность и даже интерпретаторскую гениальность, на свой лад толкуя "Улисса" и "Финнегана". Напротив, Ханнахан все сделал сам. Не удовольствовавшись созданием романа, он добавил к нему - вдвое больший - филологический аппарат. Вот в чем коренное различие, а вовсе не в том, что Джойс, дескать, все "выдумал сам", а Ханнахану ассистировали компьютеры, подключенные к Библиотеке Конгресса (23 миллиона томов). Так что я не вижу выхода из западни, в которую загнал нас этот ирландец своей убийственной скрупулезностью: либо "Гигамеш" есть сумма новой и новейшей литературы, либо ни ему, ни повествованию о Финнегане, вместе с джойсовской Одиссеей, нет входа на беллетристический Олимп.

Станислав ЛЕМ

СЕКСОТРЯСЕНИЕ

рецензия на роман Симона Меррила "Sexplosion"

издательство "Walker and Company" Нью-Йорк

Если верить автору - а нас все чаще призывают верить сочинителям научной фантастики, - нынешняя волна секса в восьмидесятые годы станет настоящим потопом. Но действие романа "Сексотрясение" начинается двадцатью годами позже - суровой зимой, в засыпанном снегом Нью-Йорке. Не названный по имени старец, увязая в сугробах и натыкаясь на погребенные под снегом автомобили, добирается до вымершего небоскреба, достает из-за пазухи ключ, согретый последними крохами тепла, отпирает железные ворота и спускается в подвальные этажи; его дальнейшие блуждания, перемежающиеся картинами воспоминаний, - это, собственно, и есть роман.

Глухое подземелье, по стенам которого пробегает дрожащий луч карманного фонаря, оказывается то ли музеем, то ли разделом экспозиции (или, скорее, секспозиции) могущественного концерна, свидетельством тех памятных лет, когда Америка еще раз завоевала Европу. Полуремесленная мануфактура европейцев столкнулась с неумолимой поступью конвейерного производства, и постиндустриальный научно-технический колосс быстро одержал победу. На поле боя остались три консорциума - "General Sexotics", "Cybordelics" и "Love Incorporated". Когда продукция этих гигантов достигла пика, секс из частного развлечения и групповой гимнастики, из хобби и кустарного коллекционирования превратился в философию цивилизации. Знаменитый культуролог Мак-Люэн, который дожил до тех времен вполне еще бодрым старичком, доказывал в своей "Генитократии", что в этом и заключалось предназначение человечества, вступившего на путь технического прогресса, что уже античные гребцы, прикованные к галерам, и лесорубы Севера с их пилами, и паровая машина Стефенсона с ее цилиндром и поршнем все они определили ритм, вид и смысл движений, из которых слагается соитие, как основное событие экзистенции человека. Ибо анонимный американский бизнес, усвоив премудрости любовных позиций Запада и Востока, перековал средневековые пояса невинности в противоневинностные пояса, искусства и художества засадил за проектирование копуляторов, сексариев и порнотек, пустил в ход стерилизованные конвейеры, с которых бесперебойно потекли садомобили, любисторы, домашние содомильники и публичные гомороботы, а заодно основал научно-исследовательские институты, чтобы те начали борьбу за эмансипацию обоих полов от обязанности продолжения рода.

Отныне секс был уже не модой, но верой, любовное наслаждение неукоснительным долгом, а счетчики его интенсивности с красными стрелками заняли место телефонов на на улицах и в конторах. Но кто же этот старец, бредущий по подземным переходам? Юрисконсульт "General Sexotics"? Недаром вспоминает он о громких процессах, о битве за право тиражирования - в виде манекенов - телесного подобия знаменитых персон, начиная с Первой Леди США. "General Sexotics" выиграла (что обошлось ей в двадцать миллионов долларов), и вот уже дрожащий луч фонарика отражается в пластмассовых коробках, где покоятся кинозвезды первой величины и прекраснейшие дамы большого света, принцессы и короли в великолепных туалетах - выставлять их другом виде, согласно постановлению суда, запрещалось.

За какой-нибудь десяток лет синтетический секс прошел путь от простейших надувных моделей с ручным заводом до образцов с автоматической терморегулировкой и обратной связью. Их прототипы давно уже умерли или превратились в жалких развалин, но тефлон, найлон, порнолон и сексонил устояли перед всемогущим временем, и, словно из музея восковых фигур, элегантные дамы, выхваченные фонариком из темноты, дарят обходящего подземелье старца застывшей улыбкой, сжимая в вытянутой руке кассету со своим сиреньим текстом (решение Верховного суда запрещало продавцам вкладывать пленку в манекен, но покупатель мог сделать это дома, частным образом).

Медленные, неуверенные шаги одинокого посетителя вздымают клубы пыли, сквозь которую там, в глубине, розовеют сцены группового эроса - порой даже с тридцатью участниками, что-то наподобие огромных струделей или тесно переплетенных один с другим калачей. Уж не сам ли это президент "General Sexotics" шествует подземными коридорами среди гомороботов и уютных содомильников? Или, может быть, главный конструктор концерна, тот, что генитализировал сперва Америку, а потом остальной мир? Вот визуарии с их дистанционными переключателями, программами и свинцовой пломбой цензуры, той самой, из-за которой стороны ломали копья на шести судебных процессах; вот груды контейнеров, готовых к отправке за море, набитых коробочками до- и послеласкательного крема и тому подобным товаром вместе с инструкциями и техпаспортами.

То была эра демократии, наконец-то осуществленной: все могли все - со всеми. Следуя рекомендациям своих штатных футурологов, консорциумы, вопреки антимонопольным законам, втайне поделили между собой земной рынок и пошли по пути специализации. "General Sexotics" спешила уравнять в правах норму и патологию; две другие фирмы сделали ставку на автоматизацию. Мазохистские цепы, бияльни и молотилки появились в продаже, дабы убедить публику в том, что о насыщении рынка не может быть и речи, поскольку большой бизнес - по-настоящему большой - не просто удовлетворяет потребности, он создает их! Традиционные орудия домашнего блуда разделили судьбу неандертальских камней и палок. Ученые коллегии предложили шести- и восьмилетние циклы обучения, затем программы высшей школы обеих эротик, изобрели нейросексатор, а за ним - амортизаторы, глушители, изоляционные массы и звукопоглотители, чтобы страстные стоны из-за стены не нарушали покой и наслаждение соседей.