Платит последний - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Некрасова cтр.№ 91

Лидия вернулась к Виталику с Люськой.

— Повторяю: я тебя прощу и даже помогу отделиться, открыть свое дело, — сказала она, глядя в побелевшие глаза маленького подонка. — Только сиди тихо. Люсьена, стереги его!

И она как была, в колготках, бросилась за Марьсергевной, которая уже скрывалась в высоких воротах ангара.

Через несколько шагов по грязи с колющими кристалликами льда Лидия перестала чувствовать онемевшие ноги. Было даже приятно идти по такой гадости — Марьсергевна в туфельках, и значит, мучается, почти как она. Спешила, вот и в туфельках. Орехов ей на хвост наступил. Но где же Кудинкин? Ведь он должен был следить, куда Марьсергевна поедет после разговора с Ореховым.

Цементный пол ангара показался ей теплым. Под высокой, зияющей дырами металлической крышей ворковали голуби. Штабелями стояли бочки и двадцатилитровые бутыли в деревянных обрешетках — наследство «Бытхима», с которым не знал что делать Ивашников.

— Я попрощаться зашла. — Голос Марьсергевны раздался совсем рядом. Лидия шарахнулась, присела за штабель бутылей. — Ну вот, Коленька, приходит конец нашим семейным отношениям. Я даю тебе развод.

Голос Марьсергевны шел отовсюду. Лидия поняла, что здесь, под круглой крышей, такая акустика, как в бочке. Она перебежала к другому штабелю — голос стал тише, но теперь звучал по-другому, не сверху, а впереди. Еще один штабель; Лидия присела на корточки, осторожно выглянула и в двух шагах от себя увидела полноватые, как у нее самой, плотные ноги соперницы. А дальше, прямо на полу, прислонившись спиной к заиндевевшей железной стенке ангара, сидел Колька!

Он был прикован наручниками к идущей вдоль стены трубе, и прикован-то подло, пришло в голову Лидии: если бы Колька встал, то не смог бы выпрямиться, стоял бы согнувшись. Хотя, скорее всего, Марии Сергеевне было все равно: труба и труба, годится мужа приковать, а как он будет стоять, не ее дело.

— Развод по-итальянски, Коленька. — Марьсергевна развернула свой брезентовый сверток и вытащила очень короткое и толстое ружье. Обычное охотничье ружье, только с двух сторон обрезанное. Обрез. — Я разделила с тобой твои нищие годы, — говорила она, женским вкрадчивым движением поглаживая обрез. — Я родила тебе дочь. Я отдала тебе молодость. Теперь ты богат, и я тебе не нужна.

Ивашников глядел в пол. Почему он молчит, поразилась Лидия. Она же сама его бросила, сама, когда он разорился, когда ему было тяжело!

С Колькой было что-то не так — подбородок на груди, взгляд мутный. Хватит, решила Лидия и, выскочив из-за штабеля, бросилась на соперницу.

Есть вещи, которые я не берусь описывать. Они пошлее порнухи и отвратительнее испражнений на обеденном столе. Это речи политиков и женские драки. С визгом, с матом, с корябаньем ногтями (у Лидии, как у всех химиков, короткие — нечем вцепиться, — но и накладные алые когти Марьсергевны отклеились после первой же попытки запустить их сопернице в лицо). В общем, дело закончилось тем, что Лидия очень, очень больно получила по голове рукояткой обреза и упала на пол рядом с Ивашниковым. Обрез уставился ей в лицо.

— Сука! — попыталась доплюнуть до Марьсергевны Лидия.

— Это кто сука? Я чужому мужу не подставлялась.

— Самой не надо было брать чужого!

— Чужого?! — взвилась Марьсергевна. — Да кто он был без меня, гегемон несчастный! Нож и вилку его держать научили! Это вы, профессура гнилая, все боялись запачкаться! Да в конце концов, я ему дочь родила!

— Подумаешь, мастерица! Заложила своих змеиных генов, еще намучаемся! Если бы вы, стервы, наших парней не уводили, мы бы своих детей могли народить!

Ивашников пришел в себя от их криков, тяжело поднял голову и прошептал:

— Лида…

Он смотрел не на Лидию, а на Марьсергевну!

— Коля, Коленька, я здесь! — затеребила его Лидия.

Ивашников доверчиво положил голову ей на плечо. Краем глаза косясь на соперницу, Лидия еще раз изумилась своему с ней сходству, которое только увеличилось с годами: Марьсергевна была как ее отражение в зеркале. Только накрашенное и сильно разозленное отражение.

— Поцелуйтесь на дорожку, шерочка с машерочкой. Нет, каков подлец, а? — из-за отсутствия других слушателей она жаловалась Лидии. — Думал, я не догадаюсь, зачем он купил этот склад. А мне только показали, и я сразу поняла: здесь же кислоты несколько тонн! Меня, значит, в кислоту, а сам с новой женой — во Францию, миллион проедать!

— Сдурела, Машка? Почему во Францию? — косноязычно пробормотал Ивашников. Лидия стала закатывать ему рукав и уже на запястье увидела следы уколов. На игле держат, сволочи!

— Что, что он говорит?!

— Он говорит: сдурела Машка, — с удовольствием повторила для Марьсергевны Лидия. — И во Францию мы не собирались. Это, по-моему, ты хочешь во Францию, прожрать миллион, и валишь с больной головы на здоровую.

— Ты мне зубы не заговаривай, не выйдет. — Марьсергевна опять стала поглаживать обрез. Подзаводила себя: не так-то просто выстрелить в человека. — Ты его сообщница. Раскусила я вас! Меня — в кислоту, а сами во Францию…

Она пошла по второму кругу. Похоже, Франция была у Марьсергевны навязчивой идеей. Да она сумасшедшая, охнула про себя Лидия. Ну Колька! Ну выбрал женушку!

— Попил кровушки! Сколько ты меня обманывал?!

— А сколько? — вдруг чистым голосом спросил Ивашников.

Марьсергевна глубоко вдохнула, еще, еще… и вывернулась:

— Да ты сто раз пытался, это я тебе не давала себя обмануть!

Вошел аккуратный Виталик в перемазанных грязью лаковых туфельках. Лидия посмотрела на свои ноги: они по щиколотку были в грязи, как в черных блестящих сапожках, но ни холода, ни сырости она не чувствовала.

— Приперся! Новый директор фирмы! — объявила Марьсергевна. Вот, значит, на что она купила Виталика. — Где ты ходишь?! Почему я все должна за тебя делать?! На!

И она сунула обрез в руки Виталику. Новый директор фирмы сделал жест, будто хотел спрятать руки за спину, но не успел.

— Я никогда не хотел убивать Николая Ильича, — сказал он, глядя куда-то между Ивашниковым и Лидией. Она поняла, что Виталик говорит о хозяине в третьем лице, потому что знает: Ивашников под наркотиками. Значит, убивать не хотел, а хотел заколоть его до сумасшествия. Хозяина в больницу, сам — в директора.

— Где Люська? — спросила его Лидия.

Виталик глядел в пол.

— Ничего не случилось с вашей Люськой, только связал ее изолентой.

Марьсергевна всполошилась:

— Какая Люська, ты что? Какая изолента? Веди ее сюда. Люську тоже придется.

— А еще кого? Маму родную, президента? — огрызнулся Виталик. — Не стесняйтесь, заказывайте!

Марьсергевна с гаденькой улыбкой запустила руку в сумочку и вытащила очень большой пистолет, который, похоже, один всю эту сумочку и занимал.