Глаза Клеопатры - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Миронова cтр.№ 78

— Да какая разница, как его звать? И откуда ты знаешь, что он инвалид?

— Обижа-аешь… — протянул Даня. — Год рождения 1920-й. Ясное дело, инвалид. Мобилку ему внуки сгоношили, это как пить дать… Денег на счету маловато. Но мы ведь можем сами внести, так?

— Погоди, — сказал Никита. — Погоди. — Он оттер Даню плечом, вывел на экране отдельное окно и быстро пробежал глазами данные. — Вот с этого счета. Вряд ли потом кто-то будет проверять, но на всякий случай лучше перестраховаться. Вот этот самый нейтральный.

Даня послушно кивнул и мгновенно перевел на счет ни о чем не подозревающего Малькова Евгения Григорьевича солидную сумму. Потом он начал производить манипуляции, на которые Никите даже не хотелось смотреть, напевая себе под нос блатную песню, так густо замешенную на «фене», что Никита улавливал в основном союзы и предлоги.

— Все, — объявил Даня, нацепив наушник блютус, — готово. Куда входим?

— Кошмар, — вздохнул Никита. — Чувствую себя детоубийцей. Слушай, давай лучше я сам, а ты иди глючь свою схемку.

— А вот хренушки вам! И вообще, хватит меня кошмарить. Считай, что я уже испугался. Ты в моей проге все равно ни черта не поймешь.

— Если мы погорим, твоя бабушка мне секир-башка устроит.

— Не, — широко улыбнулся Даня, — бабушка тебя любит. Ну говори, куда входить?

— Ну давай начнем вот отсюда.

— Да наше дело солдатское, — пожал плечами Даня. — Отсюда так отсюда. Ха! Солидная контора. Ну, вздрогнули. — И он опять запел:

Но штым не вздрогнул и не растерялся,

И в рукаве своем машинку он нажал.

— Данька, что ты несешь?

— Да это меня дед научил! И, между прочим, это Высоцкий.

Данин дед был знаменитым на всю страну адвокатом. Он знал множество блатных песен и на досуге под гитару в хорошей компании мастерски их исполнял. И сейчас Даня напевал блатную песню раннего Высоцкого, а его пальцы между тем летали по клавишам, он лупил мышкой по иконкам так, что казалось, вот-вот искры полетят.

— Тебя надо за деньги показывать, — невольно вырвалось у Никиты. — Мог бы на этом зарабатывать.

Даня весело подмигнул ему и запел следующий куплет:

Со всех сторон сбежалися лягушки,

А урка загинался там в пыли…

— Данька, кончай урканить!

— Ага, — счастливо кивнул Даня.

Я дать совет хочу всем уркаганам

И всем в законе фраерам блатным:

Кончай урканить и шастать по майданам,

Не то тебе придется нюхать дым.

— Ну сейчас ты у меня получишь… — начал было Никита.

— Между прочим, я вошел, — с видом оскорбленной невинности ответил Даня.

— Где? Как?..

— А вот так! Что ищем?

— Дай теперь мне, я лучше знаю, что искать. — Никита сел за компьютер, а Даня пересел за ноутбук.

— Ну и жук, — протянул он, когда они проработали часа четыре.

— Давай шабашить, — предложил Никита. — На сегодня хватит. Завтра еще посидим.

— Как скажешь.

Они простились по-фирменному, с размаху хлопнувшись ладонями.

Вернувшись домой, Никита услышал за дверью квартиры знакомый лай.

— Привет, — поздоровался он с Кузей. — Ты уже поел?

— И поел, и погулял, — сказала за него Нина, спускаясь по лестнице. — Что ты так поздно?

— Да так, дела навалились. Вы с Дусей поужинали?

— Нет, тебя ждали.

— Я же звонил! Просил не ждать.

— А мы все-таки дождались. Иди руки мой, все уже готово.

Она показалась Никите усталой и в то же время возбужденной и нервной.

— Как у тебя дела? — спросил он, когда они сели за стол.

— Нервничаю, — призналась Нина. — Я завтра еду в театр показывать Галынину эскизы.

— Не волнуйся, все пройдет на ура. Покажи эскизы.

— Лучше завтра, когда он примет. Или не примет. А то ты начнешь хвалить, а потом окажется…

Никите не нравилось ее настроение.

— Хочешь, я с тобой поеду? — предложил он.

— Боже упаси! Ты будешь на него давить своим присутствием, вы же друзья. Нет, я хочу услышать объективное мнение. Если ему не понравится, начну искать работу.

— Почему ему должно не понравиться? Я видел пока только один твой эскиз, но он был гениален. Кстати, где он?

— Остался в Литве. Я его забыла в коттедже Павла Понизовского, — ответила Нина.

— Я попрошу Бронюса, он перешлет сюда.

— Да не надо. Мне больше не нужно напоминание. А тебе — тем более. Там же твоя Оленька.

— Ну и пусть, — беспечно улыбнулся Никита. — Меня это больше не колышет. Просто эскиз красивый. Я его на стенку повешу. В холле. Ты же сама говорила: там важно платье, а не женщина.

— Ладно, как знаешь, — улыбнулась Нина ему в ответ.

На следующий день Нина поехала в театр одна. Верная своему решению, она использовала в костюмах историческую и фольклорную основу. Мужские костюмы представляли собой русские мужицкие зипуны с контрастной шнуровкой по швам, правда, укороченные до размера модных замшевых курток, рубахи с воздушными рукавами, свитеры грубой вязки и замшевые штаны — тоже с рельефными плетеными швами.

У Эдгара, благородного сына графа Глостера, костюм был с индейской бахромой, а у негодяя Эдмунда — ковбойский костюм с инкрустациями из бирюзы, перламутра и серебра.

Гонерилью играла очень рослая актриса. Нина набросала для нее костюм в восточном стиле: бордовый, расшитый золотом бархатный сарафан, переходящий в шальвары, и тюрбан с длинным белым пером в пряжке, еще больше подчеркивающим рост. Актриса, которой досталась роль Реганы, была ниже ростом и полнее. Для нее Нина задумала платье-пододеяльник, скрадывающее фигуру.

С Корделией пришлось помучиться. По традиции, ее почему-то всегда одевали Золушкой, но Нина была с этим категорически не согласна. В первой сцене Корделия появлялась на равных со старшими сестрами, ей полагалось быть одетой соответственно. Нина долго ломала голову и в конце концов придумала для Корделии платье из тусклой серебристой парчи, немного напоминающей кольчугу.

Шут, по ее замыслу, единственный из всех должен был появиться в черном. В черной коже с металлическими пряжками. С легким намеком на костюм байкера.

Все эти одеяния были несколько фантастичны, но их нетрудно было вообразить на участниках современной модной тусовки. Собранная воедино, эта причудливая коллекция костюмов, не привязанных ни к какому определенному времени, создавала то самое впечатление «здесь и сейчас, а также всюду и всегда», которого добивался Галынин. Была у Нины и еще одна задумка, но она решила показать ее режиссеру только напоследок, если он одобрит все остальное.